— Шеф послал за вами. Мы дергать вас не стали, думаю что вы или спали или что там смотрели, недоступное нам смертным.
И улыбнулся такой нормальной открытой улыбкой. Мдя. Умеет шеф подбирать кадры, плюсик ему и довольно жирный.
— Ну пошли, раз зовет.
Сказал я, теребя холку подбежавшего Вулкана. И буквально через пять минут я принял решение. Все произошло спонтанно, случайно но такой вот маленький случай породил по всей планете ураган. Ну по по порядку.
Проходя мимо комнаты охраны на первом этаже я туда заглянул.
— Привет мужики.
У окна сидел жилистый мужик лет пятидесяти с острым пронзительным взглядом. Скользнув по мне своими рентгенами и оценив пару ножей на поясе он слегка дрогнувшими губами изобразил улыбку-приветствие.
— И тебе доброе утро.
Потом начал смотреть с вопросом в глазах. Вот где он таких берет то? Профи же, убивец с личным кладбищем в гектаров сорок, не менее.
— Да я тут к шефу. Вулкашу хочу на улице оставить. К вам там в гости никто не собирается? А то штаны спустит VIPу какому, проблемы начнутся.
— Не спустит. Охрана просто пристрелит.
Спокойно сказал мужик.
— Нет.
Так же спокойно ответил я и добавил.
— Обученный он. Так что как только достанут ствол можете считать трупы и готовить мешки.
И я вернул ему такую же улыбку разбавленную спокойным но рентгеновским зрением. Тот немного напрягся и ответил.
— Я присмотрю.
— Спасибо.
И я уже собирался закрыть дверь как из колонки на окне раздалось.
— Мы продолжаем свои радиочтения о великом сыне украинского народа Степане Бандере.
— Не понял!
С угрозой сказал я. Мужик хмыкнул и быстренько мне все разъяснил. И вот что я узнал. Такое узнал что ни в одни ворота не лезет. Мне махнули рукой подзывая к столику около окна. На столике стоял приемник явно военного образца но со сбитым шильдиком, от приемника исходили волны тепла.
— Ламповый?
Мужик только головой мотнул.
— Смотри сюда. Диапазон видишь?
— Ну. Средние волны.
— Этот диапазон видишь?
— Длинные волны.
— Внимательно крутим оба, ищем или Маяк или Радио России.
— Через десять минут я стоял и про себя матерился. Ни Маяка, ни Радио России не было. Зато очень четко и громко принималось ради с Украины на котором очередная продажная щлюхописака радостно рассказывала о «великом Степане Бандере». Мужик смотрел на меня и лицо его было сурово.
— Хотел вот Маяк послушать, а оно вишь как.
— Ясно. Гниды.
— Кто?
— Гниль всякая, которая сидит в Москве в министерстве. Это точно по их указивке закрыли вещание и передали частоты Маяка бандерлогам майданутым. Это тянет на предательство интересов страны и народа. Мо приговор. Вышка.
— Сам исполнишь?
Ласково и вкрадчиво спросил мужик.
— Хочешь принять участие?
В тон ему ответил я.
— С удовольствием. Да вот только посадят ведь. Не хотелось бы под стару сраку зону топтать из за гнид пакостливых.
— Решим.
Твердо ответил я.
— Уверен?
— Точно.
— Про меня не забудь.
— Найду. Через месяц.
Мужик покопался в нагрудном кармане камуфлы, потом вытянул лопатник и достал визитку.
— Третий телефон мой личный, его мало кто знает.
— Я понял. Вулкан. Нюхай.
Сто двадцати килограммовая туша собачени потыкалась мокрым носом в мужика, потом с шумом втянула воздух чихнула.
— Фуу. Вулкан. Веди себя прилично. Это свой.
Тот из подлобья глянул и процокал когтями к выходу.
— Выпусти его, а мне к шефу. Что то надо ему.
Мужик мазнул головой. Через пять минут я заходил в кабинет.
— Аааа. Проходи, проходи. Заждались.
— И вам доброго утра. Звали?
— Ты что то решил?
— Да. Я еду с вами. Но не более чем на полгода, этого времен хватит для того что бы нарыв вскрылся и все поняли новые правила игры.
— Ты что то узнал?
С тревогой спросил главопричник.
— Да. Путин останется жив, а вот многие умрут.
— Нооо. Нееет. Кто!? Кто за него вступится, он сейчас практически один, вокруг никого на кого бы он мог опереться.
— Однако это так. И никак иначе. Ну что? Берете меня? Или я в горы пошел.
— Берем.
Твердо сказал Игорь Александрович. И вот летим на личном самолете, в грузовом трюме восемь цинковых гробов, я кемарю в полглаза и вспоминаю события последних дней.
Москва. Москва встретила нас февральской грязью, лужами, буграми наледей грязного снега и прочими прелестями огромного города который просто не успевают убирать. Несколько часов возни с гробами, вернее с бумагами и прокуратурой а затем вся наша компашка рванула за город. Само понятно в особняк Игоря Александровича.
— Ну вот Наум. Пока поживешь тут, выбирай любую комнату кроме моего кабинета и располагайся.
— А там вот что у вас?
Я махнул головой на боковую сторону особняка.
— А. Гостевой домик, домики для прислуги, сараи всякие, конюшня.
— О. А свободный домик там есть?
— Да найдем конечно.
— Ну тогда я туда, да и Вулкану там спокойнее. Слишком много в вашем огромном доме объектов для охоты. Сдадут нервы у собаки, кому это надо?
— Ну тогда все сейчас и решим.
Через пару часов я заехал в четырех комнатный дом с огромной кухней. Меня все устроило, Вулкана тем более. Все. Пора было начинать работать. Я еще в полете решил что свою личную войну с либерастами я начну со встречи с ВВП. Вот сейчас я лежал на диване в гостиной и активно работал с Титаном через нейросеть.
— Слушай. А откуда у тебя такая подробная информация по любому вопросу и человеку. У тебя что, возле каждого чела по дроиду разведчику. Закрепляешь с момента рождения и до самой смерти?
— Хм. Наум. Это как бы закрыта информация. Но звание то у тебя не просто сержант а мастер-сержант. Это в принципе младший офицерский состав. Я расскажу. НО! Информация закрытая.
— Да не вопрос Титан. Я могила.
— Ну судя по тем планам которые ты озвучил то ты действительно. МОГИЛА. Тебе назвать точную цифру людей которых ты приговорил к ликвидации?
— Ну.
— Пятьдесят три миллиона сто сорок одна тысяча пять человек.
— Мдя. Ну что же делать то? Тут то вопрос не в количестве. Тут вопрос в выживании русских людей как этноса и как носителя базовых ценностей всего человечества. Так что мрази умрут, нормальные люди вздохнут спокойно.
— Надолго ли? Сам же понимаешь что уничтожение пятидесяти миллионов либерастов проблему не снимет. Совсем не снимет. Перенаселение никуда не денется а космос вы все похерили еще в восьмидесятых, все танки да ядерное оружие клепали.
— Будем думать. Вернусь, поговорю с Варом.
— Думаешь разрешит технологиями поделится? Даже не надейся.
— Ладно Титан. Ты меня не расстраивай раньше времени, лучше скажи как там наши спасенные?
— Да достали уже. Хотя я их понимаю. Сидеть в четырех стенах и весь день пялится в телевизор. С ума же сойдешь.
— Книги не просят?
— Дааа, пустое. Детективы и прочие женские романы.
— Ясно. Значит так. Завтра с утра загонишь их всех в медкапсулы. Дескать очередной плановый контроль состояния их здоровья. Ну и всех в глубокий сон. Вернусь, потом разбудим.
— Принято. Может в криокамеры?
— Ой нет. Пускай уж в комфортных условиях спят.
— Принято.
— Ну что. Давай рассказывай о секретных технологиях слежки и контроля.
— Ну да. Так вот. Всем известно что человек на семьдесят процентов состоит из воды. Вы пьете воду постоянно и постоянно ее выводите. В виде мочи, слюны, пота, кала. Да просто теряя отмершие чешуйки кожи или выпавшие волосы. Во всем этом присутствует вода. Таким образом у нас есть носитель информации который выделяется прямо изнутри тела человека. Ну что дошло? Понял?
— Хм. Это что же? Бредни экстрасенсов о том что вода записывает информацию…., они что правы?
— Точно. Вода проходя через тело человека записывает все что происходит в теле человека, в том числе и его мысли. Потом выделяясь и попадая в круг обращения воды на планете она отдает эту самую информацию.
— Нихера себе!! Это что же получается, Земля этакий огромный накопитель информации на котором записаны все мысли и все что связанно с каждым индивидуумом который когда либо жил на планете!?
— Не Земля. Солнце. Вся информация передается на Солнце и там записывается. Солнце является хранителем всех логов обо всем что кода либо происходило на планете, в каждом человеке и всех мыслей которые были продуманы человеками за всю историю земли. Мало того. Каждая травинка, былинка, инфузория туфелька или бактерия. Все это тоже записано на информационном носители по имени Солнце.
Я сидел просто раздавленный такой мощью. А потом тупо спросил.
— Значит Булгаков был прав когда писал что «рукописи не горят».
