или, застряв на камнях, таращились незрячими глазами в вечерние небеса.
Когда мы достигли брода, двигаться стало легче, но только самую малость. Саксы бросались на нас с остервенением, как дикие звери. Они размахивали топорами, кололи длинными ножами, хватали, тянули, вопили.
Мы рубили их, как лес, и они падали. Но на место убитого вставали десять других.
Я вглядывался в самую гущу сражения, высматривая Артура, но не мог различить его в хаосе мелькающих рук и мечей.
Теперь стрелы долетали и до нас. Хотя Идрис сумел немного оттеснить низкорослых варваров, смертоносные жала все так же метко летели в цель. Воина слева от меня ранило в плечо; еще одна стрела засела в моем щите.
Мы упрямо продвигались вперед. Свинцовое небо потемнело, стало чугунным. Налетел порывистый ветер, неся вдоль реки туман.
Полил дождь. Конские копыта скользили. Кровь и вода потоком лились по земле. Бой продолжался.
Снова и снова кричал я:
— Артур! Артур!
В ответ слышался только грохот побоища, проклятья и крики боли. И за всем этим — топот ног и глухой рокот копыт...
Конских копыт... Я понимал, что такого не может быть, хотя знал этот звук, как биение своего сердца.
Я поднял глаза. Из тумана в долину скакал целый табун, серые призрачные тени едва различались в сумерках. Словно орел, камнем падающий с небес, он несся в самую гущу сражения.
Возможно ли это? Я посмотрел еще раз и понял, в чем корни чуда. Впереди мчащегося табуна скакали двое. Одного скрывали туман и дождь, но второго я узнал сразу — никто не сидит в седле так, как Кай.
Враги увидели коней одновременно со мной. В следующее мгновение они уже бежали через реку, бежали сотнями и тысячами, топча и топя друг друга.
Мы рубили их, бегущих, но они даже не отбивались. Отупев от ужаса, они, не думая, подставляли головы под наши мечи.
Лошади были все ближе. Гвальхмаи повел команду воинов развернуть табун. И над грохотом боя я различил хор сильных мужественных голосов: это наши товарищи, гоня перед собой коней, пели боевую песнь кимров.
Сражение закончилось.
Я остановился перевести дух и смотрел, как варвары волной выплескиваются через Глейн на дальние холмы. Часть кимброгов продолжала преследование, топча бегущих, но враги уходили десятками, о чем я жалел. Однако сил для погони уже не было.
Товарищи во мне не нуждались, поэтому я вновь принялся искать Артура. Дождь перестал так же внезапно, как и начался. Туман рассеялся, и передо мной предстал Артур.
Он был пешком — лошадь под ним убили в самом начале боя. Медведь Британии увидел меня и приветственно вскинул обагренный кровью меч.
— Здрав будь, Бедивер! — крикнул он и резко опустился на камень.
Я хотел ответить так же, но рука отказалась поднять меч. Я сполз с седла и привалился к коню.
— Славу Богу, — сказал я, утирая пот тыльной стороной рукавицы. — Я думал, тебя убили. Не подоспей Кай вовремя, мы пошли бы на корм воронам.
Артур оперся на меч, глотая ртом воздух.
— Да, зато теперь придется делиться добычей.
— Делиться! Пусть забирает всю! Умирать буду — не забуду, как он пригнал коней!
Тут появился Мирддин.
— Вот и вы, — он внимательно оглядел нас и, удостоверившись, что мы живы-здоровы, соскочил с лошади на землю. — Как вам туман?
— Отличный туман, — объявил Артур. — Прости, мне, наверное, следовало выразить больше чувств.
Он попытался встать, но не смог, снова опустился на камень и уперся локтями в колени.
Я тряхнул головой, глядя на Мирддина и не веря, что можно быть таким бессердечным.
— Ты знаешь, что нас чуть было не перебили? Еще немного, и проклятые пикты перестреляли бы все воинство Британии.
— Вот почему я и подумал о лошадях, — спокойно объяснил Мирддин. — Пикты верят, что в лошадей вселяются духи умерших, поэтому боятся их убивать.
— Послушай, наши товарищи лежат мертвыми, а ты болтаешь про туман и лошадей!
Мирддин повернулся ко мне.
— Оглядись, Бедивер Отважный. Мы не потеряли ни одного человека.
Ярость вскипела во мне.
— Ты что, рехнулся?
— Только погляди. — Мирддин обвел рукой поле боя.
Я перевел взгляд на убитых... и, о диво! Хвала Господу и Спасителю Иисусу Христу!
Мирддин не лгал.
Это было чудо!
На землю спустились сумерки. При свете факелов мы снимали с мертвецов золото, серебро и еще одно сокровище, в ценности которого сумели убедиться: англские боевые кольчуги.
Англы научились делать неведомые прежде доспехи. Рубаха, сплетенная из тысяч мелких стальных колец, защищала от удара, но не стесняла движений. Такие кольчуги у англов ценятся очень высоко, их носят лишь короли и знать.
Я шел по полю боя, переворачивая мертвых и осматривая их одежду. Иногда монеты или драгоценные камни оказывались у варваров во рту, и, чтобы достать их, приходилось ломать челюсти; или в кожаных мешочках, которые надо было вырывать из застывших рук. Мертвым все равно, напоминал я себе, срезая кольцо с распухшего пальца или сдирая кольчугу с окостеневшей спины.
Обирать трупы — дело подлое, но неизбежное. Нам до зарезу была нужна военная добыча и стальные кольчуги. Добыча — чтобы кормить и одевать дружину, а также для таких, как Идрис и Маглос. Кольчуги — для защиты от стрел и мечей.
Вернулись кимброги, которые преследовали врагов. Пеллеас и Меуриг приветствовали нас сообщением, что варвары снова объединились и уходят на север.
— Что делать с мертвыми? — спросил Маглос. — Этак мы утомимся копать могилы для всех.
В дрожащем свете факела Артур поднял глаза к небу. Облака разошлись, на востоке вставала полная луна.
— Скоро будет светло, — сказал он. — Если копать неглубоко, мы не очень сильно устанем.
Бедегран засопел, кроткий Маглос вздохнул, Идрис фыркнул. В кои-то веки я был с ними согласен.
— Может, ты в силах трудиться день и ночь, как Виланд-кузнец, а мы весь день сражались, завтра будем преследовать врага. Мы падаем от голода. Нам нужны пища и отдых.
Артуру не хотелось бросать мертвецов не погребенными, даже вражеских мертвецов. Но поделать ничего было нельзя.
— Оставь, Медведь, — сказал я, — в этом нет бесчестья.
Артур по-прежнему колебался. Мирддин вышел вперед и положил руку ему на плечо.
— Они правы, — сказал Эмрис. — Идем, оставим их Богу и Его слугам. Вышли кимброгов вперед, пусть ставят лагерь, чтобы к нашему приходу все
