Купол только стал исчезать, а под ногами медленно зашевелился Воронцов, и широко улыбнувшись, я вновь присел перед ним на корточки, перебирая рукоять джада пальцами и ладонью.
— Надеюсь, ты уяснил сегодняшний урок, Владюша? — тихо и колко прошептал я низким тоном, отчего тот вздрогнул и поднял на меня уничижительный взгляд, с толикой зарождающегося страха. — Встанешь у меня на пути еще раз, ничтожество, и я тебя в порошок сотру! Всех священнослужителей в империи не хватит, чтобы провести отпевание по тебе. И заруби себе на носу, чтобы нарезать такое отребьё на куски, мне хватит и руки. То же самое передай и своим обделавшимся дружкам. А теперь… катись вон, пока твои глаза не оказались нанизаны на это лезвие!
Защитный купол исчез в тот самый момент, когда я сделал всего пару шагов от трепыхающейся туши Воронцова. Почти сразу ему на выручку последовали две целительницы и приподняв того с помощью магии жизни утащили прочь с ристалища.
Потёмкина только начала делать шаги в сторону арены, а мой взгляд невольно столкнулся с взглядом Воронцова-старшего и его двумя женами, а еще с троицей глав родов, которые стояли рядом с ним. Но в отличие от их сыновей, их глаза ничего не выражали кроме спокойствия и равнодушия. Тёртые калачи и крупные пираньи, такие на простую провокацию не поведутся. Похоже, вскоре благодаря вывертам их отпрысков и чуточку моим стараниям, мне придётся иметь дела уже лично с ними. Хотя я и сам, разумеется, хорош в своём поведении. Тут уж с какой стороны смотреть.
— Как я понимаю, её сиятельство более не сердится? Или… всё еще сердится? — поддел я с кривой ухмылкой Прасковью, когда та, быстро подхватив со стойки две тонкие и лёгкие рапиры, плавными и текучими движениями бывалой хищницы, ловко оказалась на канвасе арены. — Может, мне просто сдаться? Зачем вам сражаться с глупцами?
Вынужден был признать, что княжна была до безобразия гибкой и пластичной. По движению и осанке заметно, что боевой опыт у неё есть. Не удивлюсь, если отец и дед приложили свою руку к её воспитанию, хотя её двух матерей я видел только мельком, может они не менее воинственные.
— Только попробуй это сделать! И нет… её сиятельство… сердится! — передразнила она меня и несколькими хлёсткими и резкими движениями рапиры исполосовала подол своего вечернего платья, между делом отбрасывая туфельки в сторону движением лодыжки. Затем взмахом головы свела на нет все старания стилистов над её прической, отчего тёмные волосы водопадом растеклись по спине и груди боярышни, а после также резво и чуточку соблазнительно та приподняла одну ногу, а затем и вторую, проверяя обновлённоё одеяние на подвижность.
— А как же моя дуэль? — с едкой улыбкой, поинтересовался я, когда девушка стала медленно обходить меня по кругу. — Неужели я настолько вас обидел, что вы желаете мне смерти?
— Не держи меня за дуру! — тихо вспыхнула она с явным укором в глазах. — Я видела, чем ты занимался все прошлые дни, и во что ты превратил платино-палладиевые тренировочные марионетки, — вот только взгляд её, то и дело соскальзывал в толпу знати, к этому времени защитный купол уже почти покрыл арены до самого верха. — Чувствую, в ближайшие дни Осокиных будет ждать… панихида.
Какая всё-таки догадливая и наблюдательная бестия.
— Если это так, то зачем вы вышли сюда? — усмехнулся нагло я, перехватывая удобнее джады. — Ведь у тебя… нет шансов.
— Повторяю, не держи меня за дуру, Захар. То, что у меня нет шансов, я поняла еще в момент нападения. Сейчас же… — девушка на миг смутилась. — Это не более чем проверка.
— Проверка? И для чего?
— Да, проверка, — кивнула Потёмкина головой. — Проверка м…
Но уже в следующий миг раздался возглас Трубецкого, который не дал мне дослушать откровение девушки до конца:
— НАЧАЛИ!
К схватке я был готов с самого начала, поэтому после рыка Алексея тело тотчас было окутано силой духа, джады напитались её мощью, а все реанорские чувства уже работали на пределе.
Постулат реанорского берсерка…
— Пять… — одними губами шепнула Прасковья, себе под нос и арена частично начала темнеть, а слой густой тьмы окружил девушки с ног до головы. Она вновь стала преображаться в зияющую тёмную воронку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Видимо, это её защитная магия.
А миг спустя, мне уже пришлось уклоняться от пяти жалящих выпадов рапир, и следом за ними сформированных нескольких клинков тьмы, отчего становилось еще сумрачнее.
— Четыре…
За секунду сумрак сменился светлым мраком, а напор рапир удвоился, вот только техника поступи хаосита спокойно игнорировала все нападки на её достоинство, но промелькнувшие у моего лица те самые клинки в мгновение ока преобразились в вездесущие плети, что намеревались меня спеленать наподобие младенца. Вот только усиленные касания архата свели на нет магию боярышни, разрушая их в момент формирования.
— Три…
К уколам теперь присоединились ноги княжны, которые несли с собой свою разрушительную магию тьмы. Попади хоть один такой по мне на ранге витязя или даже ратая, было бы худо.
Она действительно безумно талантлива, да и тьма упрощает рост её силы.
Светлый сумрак стал походить на кромешный мрак, а с плетями Потёмкиной теперь наравне вновь были задействованы клинки, которые исчезли во мраке, а секунду спустя уже снова оказывались подле меня в самом неожиданном месте и в атакующем маневре. Правда, уклониться от них с помощью эфира удавалось легко, лишь приходилось рвать расстояние и периодически переходить на среднюю дистанцию.
Под силой постулата, все движения девушки походили на танец сонной мухи, а с тем учётом, что поступь работала исправно, с защитой не было проблем.
— Два…
За долю вдоха, вокруг себя девушка сформировала волну губительной тьмы, которая атаковала по всей площади и во всевозможные стороны.
Девица была умна. Она поняла, что прошлые атаки были для меня не более чем пшиком, но её ждала неожиданность. Лавина тьмы страшным ударом пришлась на уплотнившуюся силу духа, а благодаря скоротечной технике лезвий удалось «вырезать» окно в её нападении. Всего на миг на моём теле кровавая аура померкла, но тотчас вспыхнула с новой силой.
К моменту завершения четвёртого этапа магической техники, Прасковьи успела сформировать вокруг себя подобие озера из сгустившейся тьмы, а арена преобразилась в самую тёмную и непроглядную ночь, где царил лишь мрак. Но еще с давних пор Зеантар Ар-Ор Ор'Реанон отвык полагаться лишь на одни глаза, реанорское восприятие давным-давно стало всем для меня.
Магическая техника Потёмкиной была хороша и даже тянула на весьма солидный уровень даже среди дочерей Реанора, а её воинское фехтование было выше всяких похвал. Изящное, красивое, смертоносное и… завораживающее. Я впервые видел подобные навыки на Земле. Жаль только, что игры рано или поздно заканчиваются и я, припав всего на долю секунды к канвасу арены и сомкнув глаза, мгновенно отыскал местоположение девушки. А затем, злорадно хмыкнув, стал действовать.
Вихрь была одной из атакующих техник воинско-магического класса рассекающего порядка, состоящий из снопа множества разномастных ударов, от пронзающих до рубящих. Эту технику из поколения в поколение в былые времена процветания Реанора дом моего отца передавал всем наследникам по мужской линии. Да, она была не высокоранговой, а лишь средней по силе, но дом Ар-Ир отточил её до могущественного уровня. Так же… как и я. Но главное её превосходство и достоинство совсем в другом. Вихрь разрезает не только плоть и кости, он разрезает всё на своём пути, а когда надо, то даже и саму… магию. Но для этого… пока рано.
Озеро из тягучей и кромешной тьмы, в любой момент должно было разразиться водопадом могучей смертельной силы и складывалось впечатление, что Прасковья специально использовала самую сильную свою козырную карту, будто что-то хотела доказать, либо… проверить?
Я видел всё. Её потуги. Её целеустремленный вид. Её силу. Её волю…
Губы девушки в этот самый момент уже хотели довершить технику, и начали отдавать приказ, но я не дал ей такого шанса, ведь вихрь начал свой отсчёт.
