– Чего вызверились на парня? – раздался за спинами рябят мужской голос. – Не для соперников ваших он краски ищет – игрушки раскрашивать!
Миша обернулся на неожиданного заступника и увидел «особиста» Феофана, всего такого гладкого, благообразного, прямо-таки лучащегося дружелюбием и благорасположением.
– Здравствуй, отрок Михаил, удивляешься, откуда я про твои нужды знаю?
– Здравствуй, отче. – Мишка почтительно склонился и принял благословение. – Не удивляюсь, мне кажется, ты вообще все всегда знаешь!
– Что ж поделаешь, – Феофан развел в стороны руки, развернув их ладонями в сторону Мишки и слегка склонил голову, – служба у меня такая, отрок.
«Точно – особист. Поза смирения, как по учебнику. И про матрешек уже вызнал, следит он за мной, что ли?»
– А куколки у тебя хороши, – продолжил добросердечным голосом «особист». – Я одну купил, племяннице в Чернигов отошлю. Хорошо, что я тебя встретил, поговорить с тобой хотелось бы, или ты занят? А то давай я тебе покажу, где краски купить можно, а по дороге и побеседуем. Согласен?
«А что, я могу не согласиться?»
– Спасибо, отче, я только ребятам поручение дам. Роська, вот тебе резана, купи нашим музыкантам еды хорошей, а то Своята, скупердяй, их дрянью всякой кормит, да и то – не досыта.
– Так много резаны-то, – расчетливо возразил Роська. – Обожрутся!
– А ты получше что-нибудь выбери да посытнее, пусть у ребят праздник будет, да не на один день. Великий пост скоро, а они тощие, чуть ли ветром не качает.
– Ладно, купим, а встретимся где?
Мишка задумался – города он не знал, но Феофан тут же пришел на выручку:
– А мы с Михаилом вас у камнерезов ждать будем. Знаешь, где это?
– Знаю, отче, мы быстро! – Роська ухватил за руку Демьяна и целенаправленно ввинтился в рыночную толчею.
Феофан проводил ребят глазами, повернулся и повел Мишку совсем в другую сторону.
– Ты, Михаил, как вернешься в Ратное, поклон от меня вашему священнику передай, мы с ним друзья старинные – еще в Царьграде вместе учились. Как он – благополучен ли?
– Плох он, отче, болеет, кровью кашляет, а лечиться не желает. Я хотел отца Иллариона просить, чтобы он пастырское увещевание отцу Михаилу послал, да не решился.
– Чего же не решился-то?
– Наша лекарка говорила, что отцу Михаилу для выздоровления питаться хорошо нужно, в тепле и покое жить. А кто же монаха от постов и бдений молитвенных разрешит? Вот и не решился.
– И что, сильно он болен? Да нет, я понимаю! – Феофан, в ответ на удивленный Мишкин взгляд, умиротворяюще выставил перед собой ладонь. – Здоровые люди кровью не кашляют, но по-всякому же бывает.
– Сильно, отче. Лекарка сказала, что если весну переживет, то беда осенью случиться может – когда сыро. А у него в доме не топлено, не прибрано, питается, как цыпленок. Не был бы он чернецом, за ним бы жена присмотрела, а так ему даже и прислугу-то иметь не положено.
– Даже так? Если весну переживет… – Феофан выглядел не на шутку обеспокоенным. – Так и сказала? А лекарка-то у вас хороша?
– Очень хороша, в воинском поселении другую бы и не держали.
– Да, вы же ратники все… – Феофан о чем-то задумался, машинально теребя пальцами крест на груди.
– Отче; а это правда, что отец Михаил боярского рода?
– Что? – Монах не сразу сумел оторваться от своих мыслей. – Да, правда, и очень древнего, еще от Скревы свой род считают – от прародительницы кривичей. Знаешь, откуда названия славянских племен взялись: поляне, древляне, северяне и прочие?
– Нет, не слыхал.
– Ну спроси у Нинеи, ты ведь с ней встречаешься?
«Что, „товарищ майор“, пошли гэбистские штучки? Ну-ну…»
– Она мне жизнь спасла – раненого, без памяти в лесу подобрала!
– И что, сильная она ворожея? Как думаешь?
«Что я думаю – мое дело, а вы, товарищ майор, и „дезой“ обойдетесь!»
– Думаю, что слабая.
– Да? А почему?
– У нее вся деревня во время морового поветрия вымерла, а она ничего сделать не смогла и меня лечить лекарку из Ратного позвала. А еще – с отцом Михаилом не справилась…
– Что?!! – Феофан схватил Мишку за плечо и вперился ему в глаза испуганным, как показалось Мишке, взглядом. – Он с ней встречался?!!
– Да, а что…
– А вот и краски твои. – «Особист» мгновенно справился со своим не то испугом, не то удивлением. – Тебе какая нужна?
– Серебрянка, алая, черная, но больше всего – серебрянка.
«Блин, да что ж такое-то? Какие у отца Михаила могут быть заморочки с местным ГБ? Да еще Нинея… Вообще-то они оба представители очень древних боярских родов… Что, христианские „безопасники“ опасаются сговора? Бред! Отец Михаил фанатик, а Нинея язычница, к тому же она древлянка, а он кривич, а кривичи всегда от остальных славян немного особняком держались. Впрочем, для Константинополя мы все – дикие русы. Опасаются, что у отца Михаила варварские корни возобладают над христианским воспитанием? Идиоты!»
– Здорово, Антип! – бодро возгласил Феофан, обращаясь к человеку, сидящему на лавочке возле обширного то ли сарая, то ли амбара, стоящего на самом краю торговой площади. – Вот отроку серебряная краска нужна, дорого ли возьмешь?
Антип оказался тощим, мосластым дядькой с длинной, но какой-то неровной, словно оборванной по нижнему краю, бородой. Мишке его внешность почему-то показалась очень знакомой, он напряг память и чуть не ахнул. Антип был почти точной копией одного из персонажей фильма «Неуловимые мстители» – бандита, охранявшего запертого в баньке «засланного казачка» Даньку.
При виде Феофана Антип даже и не подумал встать или каким-либо иным образом выказать уважение подошедшему священнику.
– Здорово, Фенька! Цена известная: за серебро – серебром!
– Ну ты не жадись, парень-то хороший!
Феофан как будто и не заметил фамильярного обращения «Фенька».
– Видел я этого парня на торгу. Здорово ножи мечет! Да только цена для всех одинаковая, и для хороших, и для плохих, и… для твоих.
«Здорово напоминает встречу оперативника с агентом, как это в кино показывают. Только вот кто тут над кем начальник? Старик явно хамит, а Феофан – ни гугу. Такой ценный сотрудник или еще что-то? Да пошли они все… Мне только этих проблем не хватало!»
– Да что ты, ей-Богу, Антип! Парень – ученик дружка моего старинного Михаила. Я его случайно встретил, он краски искал.
– Конечно, случайно, а как же… Постой! Это какого же дружка Михаила? Это который…
– Почем краски, я спрашиваю! – Ласковость и улыбчивость с Феофана как ветром сдуло, и Антип отреагировал адекватно – заткнулся на полуслове, выдержал чуть заметную паузу и спросил уже совсем другим тоном:
– Гм… А много ль надо?
– Тебе сколько, Михаил?
– Да я и не знаю, посмотреть бы.
Сарай (или амбар?), возле которого сидел Антип, оказался складом. Чего там только не было! Даже при самом тщательном размышлении невозможно было определить, на торговле каким именно товаром специализируется хозяин всего этого богатства. Самой подходящей, на Мишкин взгляд, версией была скупка краденого. Тот же факт, что у «особиста» Феофана имеются какие-то особые отношения с барыгой, пожалуй, не опровергал, а подтверждал это предположение.
Впрочем, как следует оглядеться в Антиповых закромах Мишке не удалось – нужная краска нашлась недалеко от входа. На вид она выглядела, как та же алюминиевая пудра. Мишка выспросил: на чем ее разводить, какую поверхность можно выкрасить количеством краски, помещающейся в горшочек размером примерно со стакан, долго ли будет сохнуть. Получалось вполне приемлемо, хотя цену Антип заломил, несмотря на многозначительное покашливание Феофана, немилосердную. Мишка поблагодарил и обещал зайти позже с деньгами.
– Ну а теперь пошли к камнерезам, – даже и не подумав попрощаться с Антипом, сказал Феофан. – Если мой заказ выполнили, я тебе такую красоту покажу – ахнешь!
Мишка действительно ахнул. Красотой оказались шахматы, вырезанные из зеленого и розового камня, кажется из яшмы – в геологии Мишка был не силен, но работа была – загляденье.
– Вот, Михаил, гляди. – Феофан взял в руку пешку. – Ты пока невелика фигура, но скоро станешь ратником. – В руке у Феофана появился конь. – Или в купцы подашься? – На ладони монаха конь сменился ладьей.
«Да что они все – как Чапаев? Тот Петьке тактику конницы на картошке объяснял, Нинея процесс познания человеческого характера – на матрешках, этот карьерные перспективы – на шахматах. Сговорились, что ли?»
– Парень ты способный, так что в рядовых, что на воинской, что на купеческой стезе, не задержишься, – продолжал «особист». – Станешь сотником или в первую купеческую сотню выбьешься. – Феофан поднял с доски слона. – Но на воинской стезе можешь и до боярина дорасти. – Указательный палец «особиста» лег на макушку фигурки ферзя. – Только не ошибись, когда будешь выбирать, на какой стороне доски оказаться!
