На этот счет Садзаки и Вольева имели схожее мнение: если они найдут Силвеста, то вряд ли тот согласится добровольно взойти на борт.
– Вы знаете, что случилось с Паскаль? – спросил Силвест.
– Она в безопасности, – ответил глазной хирург, который вел Силвеста по кривым, ребристыми, облицованными камнем тоннелям, проложенным под Мантелем. – Во всяком случае, я так слышал, – добавил он, несколько приглушая радость Силвеста. – Могу и ошибаться, но не думаю, что Слука способна убить ее без веской причины. Зато заморозить – это вполне в ее власти.
– Заморозить?
– Ну, пока та не понадобится. Вы уже должны были понять, что Слука заглядывает очень далеко вперед.
Непрерывно накатывавшие волны тошноты грозили одержать верх над Силвестом. Глаза болели, но он постоянно напоминал себе: лучше так, чем вообще без зрения. Слепой, он бессилен, не сможет оказать никакого сопротивления. Для зря чего, впрочем, бегство тоже неосуществимо, но хотя бы не приходится тащиться ощупью. То зрение, которым он сейчас обладает, насмешило бы самых низших беспозвоночных. В пространственном восприятии зияют громадные дыры, цвет присутствует лишь в виде оттенков серого и зеленого.
То, что он знал, – то, что помнил, – сводилось вот к чему.
Он не видел Мантель с ночи переворота – первого переворота, двадцатилетней давности, поправил он себя. Жирардо свергнут, и Силвест должен теперь думать о собственном свержении сугубо в исторических рамках. Режим Жирардо не разделался сразу с этим поселением, хотя его нацеленность на изучение амарантийского наследия противоречила программе увлажнистов. В течение пяти-шести лет после переворота лучшие ученики Силвеста постепенно перебирались отсюда в Кювье, а их заменяли здесь экологи, ботаники и специалисты по геоэнергетике. Наконец Мантель опустился до уровня очень плохо финансируемой испытательной станции с минимумом персонала, чьи проекты считались безнадежно устарелыми или тупиковыми. Ходили слухи, что лидерами «Истинного пути» в Кювье (или в Ресургем-Сити, как его еще называли) руководил кто-то извне, какая-то клика бывших сторонников Жирардо, которые разошлись с ним после первых же мероприятий новой власти. Предполагалось, что эти отчаянные частично изменили свою физиологию и это позволило им жить вне куполов, в условиях запыленной и бедной кислородом атмосферы, используя биотехнологию, закупленную у капитана Ремиллиода.
Появление подобных легенд – дело вполне естественное. Но после спорадических атак на некоторые аванпосты легенды стали очень похожими на правду. Затем, насколько было известно Силвесту, Мантель забросили вовсе, а это означало, что его нынешние обитатели могли здесь появиться задолго до успешного покушения на жизнь Жирардо. За месяцы, а может, и за годы.
И уж точно вели они себя так, будто были тут хозяевами. Когда Силвеста ввели в комнату, он понял, что именно здесь разговаривал с Гиллиан Слукой сразу по прибытии из Города. Как давно это было, он даже не догадывался. Впрочем, комнату тоже не узнал, хотя в былые времена, когда жил в Мантеле, возможно, бывал в ней часто. Сейчас он не видел кругом никаких знакомых предметов. Вероятно, отделка комнаты и меблировка теперь совершенно иные.
Слука стояла к нему спиной, рядом со столиком, руки в перчатках чопорно сцеплены на бедре. Волосы заплетены в косу, свисающую до лопаток. Одета в длинный – до колен – приталенный жакет с кожаными наплечниками. Ее цвет Силвестово зрение воспринимало как грязно-оливковый. Энтоптиков Слука не проецировала.
У одной из стен вертелось несколько глобусов, стоящих на тонких и изогнутых, как лебединые шеи, кронштейнах. Что-то похожее на дневной свет лилось с потолка, но фильтрующие глаза Силвеста лишили его всякого тепла.
– Когда мы беседовали сразу после твоей поимки, – хрипло сказала Слука, – мне показалось, что ты меня не узнал.
– Я всегда считал, что ты погибла.
– Люди Жирардо хотели, чтобы ты так считал. История с гибелью нашего вездехода под оползнем – чистая ложь. На нас напали… Они, разумеется, думали, что ты на борту.
– Но почему они не убили меня позже, когда нашли на раскопках?
– Пришли к выводу, что живой ты для них полезнее, чем труп. Жирардо же не идиот, он всегда использовал тебя с прибылью.
– Если бы ты и твои приятели остались на раскопках, ничего бы не случилось. Но как вам вообще удалось уцелеть?
– Кое-кто вылез из вездехода еще до нападения подручных Жирардо. Мы захватили разное оборудование и перетащили его в каньоны Птичья Лапа. Там же поставили и надувные палатки. Это все, что я видела в течение целого года. При нападении меня тяжело ранило.
Силвест провел пальцем по пестрой поверхности одного из глобусов. Теперь ему было понятно, что они изображают – топографию планеты на разных этапах терраформирования Ресургема.
– А почему ты не примкнула к Жирардо в Кювье?
– Он считал, что со мной слишком много хлопот, и не рвался принять в свои объятия. Жирардо был готов сохранить нам жизнь, но только потому, что убийство такого количества людей могло бы привлечь внимание. – Она помолчала. – Все линии связи мятежники перерезали. К счастью, мы захватили с собой кое-какие игрушки Ремиллиода. Самыми полезными среди них оказались энзимы-мусорщики. А пыль нам не слишком вредила.
Силвест снова обратился к глобусам. Слабое зрение позволяло лишь догадываться о расцветке, но он предположил, что с течением времени все больше места завоевывает зелено-голубая гамма. Высокие плато должны превратиться в материки, омываемые океанами. Степям предстояло смениться лесами.
Он перевел взгляд на последние глобусы, изображавшие возможную картину Ресургема через несколько столетий. На ночной стороне планеты сверкали цепочки городов, промышленные комплексы, будто собранные из деталей детского конструктора, опоясали планету. Паутинки космических мостов протянулись от экватора к орбитам.
Что станется с этой хрупкой экологией, подумал он, если солнце Ресургема вновь вспыхнет, как это случилось девятьсот девяносто тысяч лет назад, когда амарантийская цивилизация уже подходила к нашему уровню развития?
Не слишком радужная перспектива.
– Кроме биотехники, – спросил он, – что еще дал вам Ремиллиод? Поверь, я спрашиваю из чистого любопытства.
Слука как будто пребывала в хорошем настроении.
– Ты не спросил о Кювье. Это меня удивляет. – И добавила: – И о своей жене тоже.
– Фолкендер сказал мне, что Паскаль в безопасности.
– Так оно и есть. Возможно, я разрешу встретиться с ней. А теперь попрошу внимания. Нам не удалось захватить столицу. Остальной Ресургем наш, но люди Жирардо продолжают удерживать Кювье.
– Город цел?
– Нет, – ответила она. – Мы… – Она бросила взгляд через его плечо на Фолкендера. – Позовите Делоне. И пусть принесет образчик даров Ремиллиода.
Фолкендер вышел, оставив их вдвоем.
– Я так понимаю, – сказала Слука, – что между тобой и Нильсом было заключено соглашение. Слухи до меня доходили разноречивые, но нет дыма без огня. Не соблаговолишь ли рассказать правду?
– Все это было неофициально, – ответил Силвест, – какие бы слухи ни доходили до вас.
– Я правильно поняла: он ввел в игру свою дочь, чтобы выставить тебя в нелицеприятном свете?
– В этом был некий смысл, – устало ответил Силвест. – Моя биография, написанная членом семьи моего же тюремщика, – это козырь… А Паскаль молода, но не настолько, чтобы не заботиться о том, какой след она оставит в истории. Все участники сделки останутся в выигрыше. Уж Паскаль точно не проиграет – хотя, надо отдать ей должное, она трудится на совесть.
Силвест поморщился, вспомнив, сколь близко она подошла к истине в вопросе о судьбе альфа-копии Кэлвина. Не раз он наблюдал, как верно она отбирает и оценивает факты и тем не менее воздерживается от их включения в биографию. Теперь Паскаль знает гораздо больше; в частности, знает о случившемся у Завесы Ласкаля и о настоящих обстоятельствах смерти Карины Лефевр. Жаль, что не удалось поговорить с Паскаль после того, как он ей об этом рассказал.
– Что касается Жирардо, – продолжал он, – он был рад тому, что дочь участвует в очень важном проекте. Не говоря уже о том, что Дэн Силвест стал доступен для детального изучения. Я был ценной бабочкой в его коллекции, но, пока биография не была написана, он не мог выставить меня на всеобщее обозрение.
– Я познакомилась с твоей биографией, – сказала Слука, – но у меня нет уверенности, что Жирардо получил именно то, чего добивался.
– Тем не менее он обещал сдержать слово.
Глаза расфокусировались, и на какое-то мгновение женщина, с которой говорил Силвест, показалась отверстием, вырезанным в стене женским силуэтом. За этим отверстием лежала бесконечность.
Странное мгновение прошло. Он добавил:
– Я хотел организовать экспедицию к Церберу-Гадесу. Думаю, что Жирардо уже был готов дать мне свободу действий, если бы у колонии нашлись средства.
