– Это лишнее.
На лице мальчишки появилось заметное разочарование; весь его вид словно взывал к моему разуму: «Но ведь в фиакре же неудобно!..»
Покончив с чисткой обуви, я как ни в чем не бывало направился по своим делам. Фехтовальные сеансы с Бернадотом продолжались, хотя смятение, царившее в голове обескураженного гасконца, сказывалось на ловкости его рук. Судя по всему, Талейран был доволен моей работой, хотя сей факт вовсе не гарантировал мне доверия. Я то и дело замечал неподалеку от своей особы праздношатающихся, от оборванцев до кавалеров, неотрывно следящих за моими передвижениями. Оторваться от них, пожалуй, не составило бы особого труда, но попытка столь активных действий в моей ситуации была бы подозрительна. Потому я продолжал изображать послушную овцу, гуляющую по зеленому пастбищу, следя за тем, чтобы пушистая шубка не съехала, обнажая волчьи клыки.
– Мы бедные овечки, никто нас не пасет, – мерзко хихикая, пропел Лис, когда я, мирно прогуливаясь по аллеям Булонского леса, беглым взглядом демонстрировал старому другу то одного, то другого топтуна, уныло бредущего за мной по пустынным вечерним дорожкам. – Мы таем, словно свечки, ну, кто же нас спасет?.. Капитан, ты выяснил, кто за тобой бродит?
– Да кто его знает? Может, полиция, может, военная разведка, может, люди Талейрана, может, все вместе или по очереди.
– Ну, ты прямо ВЛИП-персопа. Надо будет попросить Шефа, пусть он к тебе тоже эскорт приставит. Могу даже выделить пару-тройку бойцов своего эскадрона.
– Все шутки шутишь? А мне вот с Мадлен объясняться, куда ты пропал, почему утром не зашел попрощаться и вообще, собирать по кусочкам ее сердце, разбитое вдребезги твоей не дрогнувшей на блузке рукой.
– Да ладно, не тушуйся. Скажи ей, шо я живу ежеминутно с ее именем на устах. Бывало, спросит меня генерал Бонапарт, какая главная достопримечательность Египта. А я ему – Мадлен! И глазами так – ух! В общем, напоешь, что я, тоскуя в разлуке, отмахиваюсь от пуль ее кружевным платочком…
– Насколько я помню, она не давала тебе кружевного платочка.
– Да? Нескладуха. Чей же тогда носовичок я нашел в кармане? Тогда скажи ей так: пули свистят вокруг меня, а некоторые даже пытаются просвистать сквозь мое бренное тело, и все оттого, шо у меня нет ее кружевного платочка. В общем, представь себе, шо ты – это я, и сделай робкую попытку очаровать женщину, не убивая при этом драконов и не спасая ее из рук вероломных разбойников.
– Лис!
– Понимаю, шо сложно. С непривычки даже болезненно, но я в тебя верю. Ты уже много лет работаешь со мной бок о бок и теоретически мог бы чему-нибудь научиться…
* * *
Закрытый фиакр, запряженный двуконь невыразительными булаными лошадками, не спеша катил вдоль ограды монастыря Сен-Сюльпис. Издали увидев экипаж, я повернулся и пошел в лоб на вилявшего за моей спиной филера. Тот опешил и попробовал было метнуться в сторону, но справа был высокий забор, а слева подъезжал фиакр.
– На, приятель, выпей. – Я вложил в его руку монету. – Не крутись под ногами. У меня свидание. – Невзрачный мужичонка, сопровождавший меня от самого военного министерства, что-то сдавленно булькнул и сжал кулак. Можно было держать пари, что в его отчете все будет выглядеть без сучка без задоринки. – Через полтора часа я буду у Люксембургского дворца, понял?
Топтун молча кивнул. Я открыл дверцу медленно едущего фиакра, запрыгнул туда и заключил в страстные объятия ничего не подозревающую Мадлен. Уверен, этот маневр филер еще мог наблюдать.
– Что вы…
– Тише, Мадлен, тише. – Я прервал долгий поцелуй. – Так говорить будет куда удобнее, нас вряд ли смогут подслушать.
– Отпустите меня!
– Как скажете. Я вообще могу выйти, но вы, мадемуазель, все же передайте господину де Батцу, что над ним сгущаются тучи. – Я почувствовал, как сжимаемое в объятиях, бьющееся тело вдруг напряженно замерло. – Вот так-то лучше.
Пожалуй, будь на месте хозяйки гостиницы мало-мальский профи, он бы лучше контролировал свои реакции. Но Мадлен не готовили руководить деятельностью резидентуры, и потому она не удержалась и задала один из самых глупых в такой ситуации вопросов:
– Что вам известно?
Традиционным ответом должно было служить жесткое «Все!», но это было бы преувеличением.
– Мадлен, у меня мало времени. Если история с нашей встречей, не дай бог, всплывет, меня ждет гильотина. Не говоря уж о том, что пойдет насмарку труд очень многих людей. Поэтому давайте без обиняков. Вы помогаете господину де Батцу, которому удалось спасти и вывезти из Парижа дофина, вернее, по закону еще не коронованного короля Людовика XVII. Можете кивнуть головой, если это так, можете не кивать, я знаю это доподлинно.
Это был типичный блеф, но Мадлен не замедлила купиться и кивнула.
– Об этой операции, – продолжал я, – было известно маркизу д’Антрагэ – руководителю европейской агентурной сети роялистов.
Я не переставал блефовать: у меня не было точных данных о содержании загадочного портфеля. Не исключено, что между д’Антрагэ и де Батцем действительно существовала связь. Не зря же Талейран с таким рвением искал захваченный архив. Сохранились ли следы именно этой переписки или сгорели в камине еще до того, как французы поймали страдающего лихорадкой маркиза? А если документы и не пропали, они могли быть зашифрованы кодом, известным лишь участникам событий, и то не всем.
Но Мадлен была слишком импульсивной особой, чтобы противостоять столь жесткому натиску правдоподобных фактов. Все, на что я лишь намекнул, быстро достроилось само собой в ее умной головке.
– Чего вы хотите? – делая большие глаза, пролепетала она.
– Я готов встретиться с месье де Батцем. Только, пожалуйста, не так, как в прошлый раз. Мне чрезвычайно жаль несчастных, погибших у Сент-Антуанской заставы. Но тайная война – удел профессионалов. Передайте ему, что нам следует обязательно увидеться, причем как можно скорее, иначе я не смогу помочь ни ему, ни дофину. За ними охотится чрезвычайно могущественная организация, и поверьте, я имею в виду не такой муляж, как Директория. Надеюсь, вы хорошо запомнили мои слова?
Хозяйка гостиницы кивнула.
– Держите связь со мной через того мальчишку.
– Чи…
– Тише. Вряд ли кучер нас слышит, однако искушать судьбу не стоит. В любом случае, речь будет идти о любовных свиданиях. Никаких тайных заговоров или чего бы то ни было в этом роде. Кстати, мой друг передавал вам нежный привет и бесчисленное количество страстных поцелуев.
Мадлен завороженно кивнула, в ее взгляде уже виднелось скрытое восхищение. Я выглянул в окошко и скомандовал кучеру:
– За поворотом притормози!
Едва свернув за угол, мы поравнялись с аркой проходного двора: рывок, железная калитка и каменный свод над головой. Если нескромный и не в меру любознательный наблюдатель продолжал волочься следом, он не успел бы заметить этого маневра.
– Ну вот, – пробормотал я себе под нос, провожая взглядом удаляющийся экипаж, – и дракона убивать не пришлось…
* * *
Талейран отложил исписанный значками лист рисовой бумаги и прикрыл глаза.
– Так просто здесь не справиться. Похоже, это цилиндр Джефферсона. – Он поглядел на меня. – Вы знаете, что такое цилиндр Джефферсона?
– Да, – кивнул я. – Набор пронумерованных дисков на оси с буквами, нанесенными в случайном порядке. Каждый диск вращается независимо от других. Для того чтобы увеличить взломоустойчивость шифра, диски можно время от времени менять местами.
– Верно, – кивнул министр. – Но и без того иметь дело с таким шифром крайне неприятно. Что и говорить, мистер Томас Джефферсон – большая умница. Мне доводилось с ним встречаться и здесь, когда он был послом, и по ту сторону океана. – Он еще раз поглядел на бумагу, аккуратно сложил ее и, повертев в руках, словно надеясь найти тайные знаки, помогающие пролить свет на загадочную цифирь, со вздохом отложил в сторону. – Что ж, она пригодится и в таком виде. Как ваши успехи, друг мой?
– Продолжаем фехтовать с генералом. В последние дни он растерян.
– Это не удивляет, – усмехнулся Талейран. – Такая неприятность! Ну, ничего, мы это исправим.
Как говорил Шекспир: «О, женщины, вам имя вероломство». Эти очаровательные создания – этот шедевр творения Господа нашего, по сути, явление иррациональное и непредсказуемое. Они вносят сумятицу в самые продуманные планы. Если бы еще у них было свое мнение, глубокий интерес – так нет же! Неведомая сила влечет их без цели, как бурный поток – никчемную щепку. Понимаете? И вот такая щепка, попав в мельничное колесо, вдруг останавливает его, рушит запруду, уносит жизни мельника и всех, кто имел несчастье оказаться рядом. Не верите? Думаете, я преувеличиваю?
Я кивнул.
