Дима направился к себе. Мое нежелание разговаривать сильно задело брата, и он предпочел уйти. Я подумал, что разберусь с ним завтра, сейчас голова была забита совсем другим.
За порогом номера я снял солнечные очки и устало потер глаза. Привычное зрение не торопилось возвращаться, а значит, меня еще не скоро отпустит.
— Как ты себя чувствуешь? — нежно спросила Эмми.
Я невольно отметил, что, будучи обычным человеком, я не только не в состоянии в полной мере оценить ее красоту, но и мой слух не улавливает всех оттенков, что присутствуют в голосе девушки. Если морские сирены, зазывавшие моряков своим пением, не миф, то они совершенно точно были вампирами. Тряхнув головой, я отогнал прочь неподобающие мысли, сосредоточился на вопросе и честно признался:
Паршиво. — Совесть не давала покоя из-за убийства дампира. Пусть я совершил правое дело, но способ, которым я воспользовался, продолжал беспокоить.
Тебе надо расслабиться. — Эмми подвела меня к кровати и усадила, мягко надавив мне на плечи.
Странное дело, физическая усталость совсем не чувствовалась. Я мог бы еще не один раз смотаться в пансионат и обратно, причем без машины, своим ходом. Внутри бушевала нерастраченная энергия, и, кажется, этой ночью я не нуждался в сне.
Руки Эмми ласково коснулись плеч, скользнули по спине.
— Снимай рубашку, — скомандовала девушка.
Поленившись расстегивать пуговицы, я послушно стянул рубашку через голову, не задумываясь над тем, что делает Амаранта; в этот момент мои мысли витали где-то далеко от этой комнаты. Перед внутренним взором все еще прокручивалась сцена убийства дампира, и, только когда пальцы Эмми коснулись голой спины, я, наконец, осознал происходящее.
Мое тело словно прошил электрический разряд, по коже пробежал озноб. Легкая дрожь возбуждения сковала пальцы, я хрипло вздохнул и с опаской спросил:
— Что ты делаешь? — Я сидел к девушке спиной и не мог видеть ее лица, но мне почему-то казалось, что она улыбается.
— Расслабляющий массаж, — невинно ответила Эмми, а потом неожиданно наклонилась вперед и поцеловала меня в шею, едва касаясь губами кожи.
Я замер. Не знаю, чего испугался больше: того, что Эмми может передумать и остановиться, или того, что она сейчас укусит меня. Но ни первого, ни второго не случи-лось.
Поднявшись с кровати, Амаранта обошла ее и встала ко мне лицом. Руки девушки покоились на моих плечах, и исходящий от них жар разливался по всему телу. Вопреки собственному атеизму я молился о том, чтобы эта минута никогда не заканчивалась.
Что, если нам попробовать? — предложила девушка, смущаясь.
А что с желанием убить меня? — спросил я, не веря в происходящее. Голова кружилась от тонкого аромата ее волос, и я плохо соображал.
В твоих венах сейчас течет моя кровь. — Эмми озорно улыбнулась. — Пока все обстоит именно так, ничего плохого не случится. Ведь не стану же я нападать на саму себя?
Пожалуй, это была лучшая новость, что я слышал за последние несколько лет. Теперь стало понятно, откуда у Амаранты такая смелость, и почему она поцеловала меня в пансионате. Видимо, так Эмми проверяла, сможет ли она противостоять голоду в этих новых условиях. Результат, похоже, оказался положительным, раз она решилась на продолжение.
Эмми взяла меня за руку, словно приглашая следовать за ней. Подчиняясь этому зову, я встал с кровати, сомкнул руки вокруг девичьей талии и прижал Амаранту к себе. Коснулся губами волос, шеи. Ее волосы пахли дикой розой, а у кожи был сладкий привкус ванили. Руки скользнули к стройным ногам, добрались до подола платья и потянули его вверх, освобождая изящное тело от оков одежды. До чего же восхитительна была Амаранта! Точеные ноги, изгиб округлых бедер, плавно переходящий в осиную талию, грудь, целомудренно прикрытая длинными прядями распущенных волос. Ее кожа казалась высеченной из белого мрамора на фоне их беспросветной черноты. Вот она — женщина, созданная для меня. А кто ее создатель — Бог или дьявол — уже не имеет никакого значения. Бешеный пульс на мгновение замер, но уже через секунду сердце застучало с но-вой силой. Постепенно все мысли отступили под напором эмоций. Это было больше, чем желание, острее, чем страсть, мучительнее, чем жажда. Ведь нет ничего прекраснее, чем момент близости с любимым человеком, чем понимание того, что на свете существует такое счастье, как взаимная любовь, когда все остальное вдруг теряет всякий смысл.
Не в силах больше сдерживаться, я поцеловал Амаранту. Сначала нежно, потом все более страстно, неистово, дико. Кончики пальцев сбежали от плеч вниз по обнаженной спине, исследуя гибкое тело с нежной шелковистой кожей. Впервые я был по-настоящему счастлив и полон жизни. Эмми отвечала на мои прикосновения со всей горячностью, она прижималась ко мне, будто желая раствориться в моих объятиях, стать со мной одним целым. Сквозь ее подчеркнуто нежные прикосновения то и дело прорывался грубый, не знающий утоления голод. В такие моменты казалось, что животный инстинкт вампира возьмет верх над сознанием Амаранты. Только теперь я до конца осознал, какой вулкан таится внутри этой хрупкой на вид девушки. Я словно ласкал тигрицу, надеясь, что моя любовь превратит ее в послушного котенка.
Все прочее отныне стало незначительным и призрачным. В целом мире остались только мы, и это — единственное, что было по-настоящему важно.
Я парил над огромной бесконечно глубокой бездной. И миг падения в эту глубину был безмерно сладок. Все сокровища планеты, вся власть королей не стоили такой ночи.
18
Кража
Солнце не знает ни жалости, ни сострадания. У него есть цель, которая, как известно, всегда оправдывает средства. Солнцу нет дела до того, что кто-то не спал всю ночь, ведь ему надо согреть землю своими горячими лучами.
Вот и со мной оно поступило бессердечно. Стоило перевернуться на другой бок, как первые солнечные лучи, прочно обосновавшиеся в комнате, нагло скользнули по прикрытым векам. Еще будучи в полудреме, я протянул руку и опустил ее на вторую половину кровати. Там было пусто, и именно этот факт окончательно меня разбудил.
Резко сев на кровати, я осмотрелся в поисках Амаранты. Девушка устроилась в кресле, поджав стройные ноги, и читала книгу. У Эмми была страсть к чтению, доставшаяся ей, по всей видимости, от прежней жизни.
Некоторое время я молча рассматривал Амаранту. Не замечая моего пробуждения, она продолжала увлеченно читать, склонив голову и накручивая на тонкий пальчик прядь шелковистых волос. Ее лоб сосредоточенно хмурился — видимо, книга была серьезной. Из одежды на ней была лишь моя белая футболка, доходящая ей до середины бедер и способная сойти за платье.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
