Стена около большой кровати подалась, как кожа какого-то огромного животного. Перемещений ситхенов благих и неблагих почти не видно. В одно мгновение это один размер, в следующее — больший или меньший. Но мы были в ситхене слуа и, возможно, сможем увидеть этот процесс.
Темный камень потянулся, как каучуковый, в темноту более полную, чем любая ночь. Это была темнота пещеры, даже больше, это была изначальная темнота, когда еще не появился свет, когда не было ничего, кроме темноты. Люди забывают, что первой была темнота, не свет, не слово Бога, а темнота. Прекрасная, полная, не нуждающаяся ни в чем, не спрашивающая ничего, просто темнота.
Аромат роз и трав был настолько реален, что я мог чувствовать его на языке, как воду в летный день.
Рассвет разорвал темноту. Солнце, которое не имело никакого отношения к небу вне стен ситхена, поднималось в дальней части неба, и его мягкий неяркий свет осветил сад. Я хотела бы сказать, что это был регулярный сад, который требует много времени на уход за ним, хотелось видеть чистые, изогнутые викторианские линии, но мои глаза не могли уловить форму растений. Это было так, как будто чем дольше попытаешься разглядеть деревья и каменную дорожку между ними, тем меньше деталей видят глаза. Это походило на регулярный сад, основанный на не евклидовой геометрии. Сад, нерукотворные формы которого не существовали за мгновение до восхода подземного солнца. И так уж важна нестандартная геометрия по сравнению с этим?
Ограда окружала весь сад. А было ли это секунду назад? Я не могла ни помнить это, ни не помнить. Это просто было. Это была ограда из диких роз, как та, что я однажды видела в видении. Это было странное видение, удивительное и почти смертельное. Я старалась не помнить того огромного борова, который почти убил меня прежде, чем его кровь пролилась на снег, потому что он мог стать слишком реальным.
Я думала о выздоравливающем Мистрале. Я думала о своих младенцах. Я думала о человеке, который стоял около меня. Я потянулась к руке Шолто. Он был почти испуган, глядя на меня расширенными глазами, но он улыбнулся в ответ на мою улыбку.
— Давайте перенесем его в сад, — предложила я.
Шолто кивнул, и нагнулся, чтобы поднять Мистраль, остающегося без сознания. Я оглянулась на целителя.
— Вы пойдете, Генри?
Он покачал головой.
— Эта магия не для меня. Возьмите его и спасите. Я расскажу, где Вы.
Шолто сказал:
— Я думаю, что сад останется здесь, Генри.
— Увидим, не так ли? — Генри сказал с улыбкой, но в его глазах было сожаление. Я видела такой взгляд у других людей в волшебной стране. Тот взгляд, который говорит, что независимо от того, как долго они остаются в волшебной стране, они знают, что никогда не смогут быть одними из нас. Мы можем продлить их жизнь, их юность, но они останутся людьми и только.
Я знала каково это быть смертной среди бессмертных. Я знала каково это знать, что я старею, а другие нет. Я была частично человеком и такие моменты, как этот, заставляли меня вспоминать, что это означало. Даже с самой сильной магией в всей волшебной стране, которая появилась у меня, я все еще сожалела, что была смертной.
Я встала на цыпочки и нежно поцеловала Генри в щеку. Он удивился, но остался доволен.
— Спасибо, Генри.
— Это — честь для меня служить членам королевской семьи этого двора, — сказал он, со слезами в голосе. Он коснулся пальцами щеки в месте, где я поцеловала его.
И я пошла к Шолто, который держал на руках Мистраля, как будто тот ничего не весил, и, наверное, он мог так держать его всю ночь. Одной рукой я коснулась руки Шолто, второй — голой кожи Мистраля, и мы вышли в сад.
Глава 13
Камни садовой дорожки двигались под моими босыми ногами. Я внезапно поняла, что у меня были ссадины на ступнях. Камни, казалось, касались ссадин.
Я сжала руку Шолто и посмотрела под ноги. Камни были серо-черными, но на них были изображения, как будто бесформенные существа дикой охоты были внутри камней и это было не только видно. Они тянулись к поверхности камней щупальцами и другими частями, и они могли дотронуться до нас. Миниатюрные части дикого волшебства тянулись очистить мои ноги от крови.
Я подскочила, вытащив Шолто с дорожки.
— Что-то не так? — спросил он.
— Кажется, камни питаются моей кровью из ссадин на ногах.
— Тогда мне нужно место, где можно уложить Громовержца, и я смогу понести тебя. — Как только он это произнес, центр сада разошелся как рот или раструб рукава.
Послышался звук двигающихся растений, но он не походил на естественные звуки качающихся растений, что-то сухое перемещалось, скользило, шелестело. Эти звуки заставили меня озираться. Иногда, такие двигающиеся растения просто создавали новую часть волшебной страны, но это могло быть и нападением. Так было в приемной тронного зала неблагих. Там моя кровь пробудила розы, но сам процесс их кормления был пугающим. Растения думают не как люди, и возможность передвигаться не меняет этого. Растения не понимают, что думают и чувствуют животные. И наверное наоборот. Я не собиралась вредить растениям даже случайно, но не уверена, что эти шепчущие и двигающиеся растения могут предоставить мне ту же безопасность.
Обычно я чувствовала себя в безопасности, когда магия Богини была так сильна, но было что-то тревожное в этом саду. Возможно это было чувство было от перемещающихся под моими ногами камней, которые маленькие ртами слизывали кровь с моих ног. Возможно это были странные растения, вызывающие легкое головокружение, если слишком долго на них смотреть.
Я обернулась и увидела, что ограда из роз появилась вокруг всего сада. Нет, в ограде были ворота. Это было похоже на блестящие решетчатые ворота с деревянной аркой, изящно изогнутой над ними. Но это было не дерево. Ворота и арка были костяными.
Когда растения и камни разошлись, в центре сада появились четыре маленьких дерева. Плети роз оплели их и деревья изогнулись под лозами, как будто они приспосабливались к сосуществованию с ними. Лозы простирались выше деревьев, сплетаясь между собой и образуя навес. Вместо пола в этой импровизированной беседке была подушка из трав. Сад вырастил кровать для Мистраля.
Цветочные лепестки сыпались на кровать дождем. Не только розовые лепестки, которые иногда падали вокруг меня, но лепестки всех цветов и видов. Они сформировали четыре подушки во всю ширину изголовья этой кровати и одеяло, которое свернулось в ногах кровати.
Шолто вопросительно посмотрел на меня. Я постаралась не выразить взглядом свое удивление, как могла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
