– Свинья, – сказала она. – Как будто я стану ползать, если не будет необходимости!
Я ответил отстраненно:
– Да кто вас, профессионалов, знает… Погоди чуть. Дай прислушаться.
Она затихла, я тщательно просматривал землю с высоты спутников, зумил до предела, пока крупные пиксели не заполняли поле зрения целиком, отодвигал, всматриваясь в багровые точки.
– Мой острый нюх говорит, – сказал я, – что вон там лисья нора, а левее пробежал зверек покрупнее… Что за дурак, по ночам бегает… Дня ему мало.
– Это ты дурак, – шепнула она злорадно. – Звери как раз ночью и охотятся.
– Сумасшедшие, – сказал я. – Романтики… А люди только вон в том доме, что слева.
– Берем правее?
– Да, – ответил я. – Нас заслонят руины вот тех двух, дальше вообще что-то вытянутое, то ли школа… зачем она халифату, то ли цех для переработки грецких орехов… Или наркоты. Долой тиранию с ее запретами! Наркоту всем и без ограничений!
Она прошипела:
– Над этим не шутят.
– Правда? – спросил я. – Сейчас над чем только не шутят. Перевешал бы всех… Чтоб не конкурировали. Та-а-ак, выдвигаюсь…
Она шепнула:
– Как там?
– Чисто, – ответил я. – Давай сюда!
– Как ты видишь в темноте?
– Есть такое заболевание, – сообщил я, – потом посмотришь в Вики.
– Хорошее заболевание, – сказала она. – Хочу и себе такое.
– Да? – спросил я с сомнением. – Только вот на потенции сказывается.
Она фыркнула.
– Врешь. Почему на тебе не сказалось?
– Правда? – спросил я. – Ты мне льстишь, но все равно приятно.
В одном из домов с выбитыми дверьми и окнами увидели трепещущий свет огня, кто-то развел костер, а когда тихонько прокрадывались мимо, услышали заунывную резкую музыку.
– Любители приключений, – сказал я с неодобрением. – Гранату туда бросить, что ли?
Она зашипела:
– Ты чего?.. У нас что, гранаты есть лишние?
– Да так, – ответил я. – Чего веселятся, когда я вот ногу ушиб, а ты маникюр поцарапала…
– Не будь таким злым.
– Надо, – ответил я со вздохом. – Добро должно быть с кулаками, и пользоваться им постоянно. Добро нужно нести в массы!.. Эх, не понимаешь…
Она буркнула:
– Не всем выпало несчастье заниматься наукой. Есть и счастливые люди.
– Истребить, – ответил я с решимостью. – Счастливые люди – гири на ногах прогресса. Счастливые только лежат и слюни пускают. А прогресс двигают злые и недовольные.
Блеснул свет, из-за дальних домов вынырнула машина, ослепив нас дальним светом фар, пронеслась в нашу сторону, Ингрид напряглась, готовая стрелять, я сказал предостерегающе:
– Тихо. Присядь, проедут мимо.
– Откуда знаешь?
– Я милого узнаю по походке, – пробормотал я. – Что ты за женщина, такая бесчувственная…
Машина пронеслась в стороне и пропала за развалинами.
– Надо перебежать через площадь, – сказал я. – Хреново. Но придется.
Она сказала резко:
– Я пойду первой. Если увидишь опасность, кричи громче.
– Если голос от страха не перехватит, – пробормотал я. – Страшно же, аж жуть.
Она, держа автомат на изготовку, побежала теми же короткими, но быстрыми шажками, готовая в любой момент упасть, перекувыркнуться и выстрелить в цель.
Я прикрывал, держа пистолет обеими руками, но пока чувство опасности спит, хотя в городе есть люди, и достаточно близко, но это либо бомжи, стянувшиеся сюда на легкую добычу, все-таки есть халявное жилье, а на пропитание можно украсть или заработать в соседних поселках…
Глава 14
Долго пробирались среди руин, улицы завалены обломками стен с торчащей в небо арматурой, разорванной чудовищными взрывами. Пробираться приходится под стенками, но в северной части города уцелел целый квартал, хотя окна и в тех домах зияют темными провалами.
Ингрид ткнулась в мою спину, когда я резко остановился.
– Что случилось?
– Здесь подождем утра, – сказал я. – Заходи!
Дверной проем зияет черным провалом, Ингрид попыталась войти первой, но я опередил, по выщербленной осколками лестнице поднялся на второй этаж, одна из квартир даже с дверью, но не заперта.
В прихожей вешалка на стене, на другой потрескавшееся зеркало, дальше кухня, где ни воды, ни света, но в спальне уцелела как кровать, так и одеяло, грязное и залитое чем-то вроде давно застывшего кетчупа.
– Да, – сказал я с чувством, – похоже, в этом городе стриптиза лучше не ждать…
– Какой стриптиз? – прошипела она зло. – Думай, о чем говоришь! Здесь крепкие нравственные устои.
– Но чадры не носят, – заметил я. – Даже паранджи…
– Зато никабы, – сказала она с удовольствием. – Одна я в хиджабе.
– Блин, – сказал я недовольно. – Не могла эта Абигель похититься где-нибудь в более раскрепощенном месте? Например, в Лас-Вегасе…
Она посмотрела косо.
– И туда бы полетел?
Я сдвинул плечами.
– Английским владею лучше, чем арабским. А тут вряд ли казино встретишь…
– Азартные игры есть везде, – заметила она. – Где человек, там и азарт.
– Меня сами игры интересуют мало, – ответил я. – А вот стриптиз… Ты бы точно не утерпела, верно?.. Ладно-ладно, не шипи, я вижу, устала и раздражена, таких женщин лучше не трогать. Можешь лечь на коврик. Или подремать вон в том кресле, почти целое. Рассвет через два часа. А день через пять.
– А день не с рассвета?
– Рассвет в это время года в три часа. Кто теперь встает по солнцу, как неандерталец?..
Она негодующе хрюкнула и села на пол, скрестив ноги и прислонившись к стене, дескать, йоги могут спать и вот так, выкуси.
Похоже, в самом деле заснула, даже завидно, никакой тебе тургеневскости в современных женщинах, либо стервы, либо дуры, хотя, конечно, все мы с готовностью выбираем дур, но Ингрид не вписывается ни в одну из категорий.
Через час я сказал строго:
– Хватит спать! Госдеп никогда не спит, козни строит мировому капитализму!..
Она распахнула еще сонные глаза, но тут же взгляд стал строгим и настороженным.
– Уже?
– Можем выдвигаться, – сказал я. – Улица опустела. Поправь платок, лицо должно быть хоть и строгое, но благочестивое.
– Это как?
– Откуда я знаю, – буркнул я. – Сингуляр ничего не чтит в этом уходящем мире разумных питекантропов.
– А ты уже сингуляр?
– Готовлюсь. Запомни, на встречных не смотри так уж прямо. Это неприлично. Хотя ладно, если что, ты берберка. Или бедуинка. На выбор. Правда, выбор что надо?
Она спросила шепотом:
– А что за берберизм?
– У них женщины рулят, – сообщил я. – Матриархат. Хорошо хоть мужчины пока без чадры ходят.
– Жаль, – сказала она мстительно. – Я бы выжгла на тебе свое клеймо, чтобы все знали мою принадлежность!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
