Не заметить его было невозможно даже в густом полусумраке пещеры, потому что оно было довольно большим и, плюхнувшись на базальтовый пол, издало утробный каменный звук. На него-то и оглянулся Вадим. Оглянулся и обомлел: прямо у его ног лежало яшмовое яйцо, именно такое, каким его описывал Сергей.
Вадим присел и сначала осторожно, боясь поверить своим глазам, дотронулся пальцем до завещанного братом ключа в заветное Зазеркалье. Потом взял яйцо в руки, попробовал на вес и начал вертеть. В гладком отполированном боку он увидел отверстие, точнее, щель. Выточенный из яшмы предмет вполне можно было принять за копилку для мелких денег.
Вадим дотронулся до висевшего у него на шее сердолика с изображением дракона, и холодные нервные мурашки пробежали по спине. Что ж, выходит, прав был братишка, когда поверил россказням девицы из гарема Усамы бен Ладена? Но как было не верить, если клад действительно ожидал искателей там, где и был оставлен! Значит…
— Ничего это не значит! — сам себя обрезал Вадим. — Посмотрим, влезет ли в него сердолик.
С этими словами беглец снял с шеи гайтан с плоским камнем и попытался вставить в щель на боковине яйца. Однако это у него получилось далеко не сразу. Оказывается, камень в яйцо вставлять тоже надо было уметь. Примерно так вставляют ключ в замочную скважину. Но сердолик наконец-то вошёл и даже раздался щелчок.
Вадим навострил уши, но ничего не происходило. И вдруг, как взрыв, как гром среди ясного неба, камень вспыхнул изнутри всеми цветами радуги, будто на театральной рампе зажгли мощный софит. Вадим от неожиданности выронил камень, но он не погас. Наоборот, свечение его выровнялось, и все цвета радуги слились в один яркий блеск золотого весеннего солнца.
Это было нечто невиданное и непонятное, но Вадиму сразу стало легко и спокойно. Даже чувство голода куда-то пропало, а воздух подземелья наполнился запахами левкоя, лаванды, мирта и розмарина. Именно смесь этих четырёх растений родила ещё один запах, никем на Земле не изведанный. Казалось, не будет уже ничего плохого и в небыль уйдут все страхи, заботы, смуты, боль о потерянном и сожаление о несбывшихся надеждах.
— Надо же, Серёга оказался прав, — вслух пробормотал Вадим. — Извини, братишка, что я тебе не поверил. Но сейчас постараюсь исполнить всё, как ты просил.
Беглец подобрал светящийся камень, потянул за гайтан, и сердолик выскочил из замочной скважины в боковине яйца. Свет сразу стал гаснуть, а темнота сгустилась. Терять время было нельзя. Чем быстрее выберешься отсюда, тем скорее доберёшься до людей. Вадим выбрал несгнивший ковровый мешок, положил в него яйцо, кинжал, рулон китайского шёлка, в последний раз оглядел пещерный грот, чуть было не ставший для него кладбищенским склепом, перекрестился и направился к выходу.
Выбравшись на площадку перед пещерой, он обследовал все выступы и выпуклости базальта. Отдельные камни его не интересовали, потому что заготовленную им веревку следовало зацепить за неподвижный выступ монолитной скалы. Наконец это беглецу удалось и, снова перекрестившись, Вадим принялся спускаться вниз.
Но до самого дна ущелья верёвки всё-таки не хватило, и беглец, вздохнув как перед прыжком в воду, выпустил из рук верёвку и рухнул вниз. К счастью, прыгать пришлось с не слишком большой высоты, однако удар о почву оказался довольно чувствительным и Вадим несколько минут просидел на месте, приходя в себя и прислушиваясь. Он ударился о камень вроде бы и не сильно, но в ушах то и дело раздавался какой-то надсадный звук, будто к нему на помощь спешила автомашина. А поскольку в таких местах машины быть явно не могло, значит, приземление было не очень удачным.
Ощупав и осмотрев себя, Вадим нигде ни переломов, ни ран не обнаружил. Однако надсадный вой двигателя не исчезал. Наоборот, он становился всё явственней, и, казалось, даже в воздухе откуда-то возникли запахи выхлопных газов. Но если это действительно автомобиль, то показываться на глаза — кто бы там ни приехал — не следовало.
Вадим припустился бежать, прихрамывая, к выходу из ущелья, навстречу ещё не въехавшей сюда машине, надеясь у выхода, за кучей валунов, найти себе надёжное укрытие. К тому же, если в машине едут не пограничники, можно рискнуть и притвориться «автостопщиком». Довезут, не довезут — вопрос другой. Важно, что можно попробовать, ведь не получается только у того, кто ничего не делает.
Рассвет давно уже наступил, и дорога из-за кучи валунов, где притаился беглец, хорошо просматривалась. Но «скорая помощь» пока не показывалась. Во всяком случае, Вадиму ничего другого не оставалось, как немного подождать.
Вскоре беглец узрел армейский походный «козлик», покрытый разноцветными защитными пятнами. Хотя здесь, на территории России, не было никаких военных действий, но с недавнего времени камуфляжная форма всё чаще использовалась всеми родами войск. Ехали сюда скорее всего пограничники, потому как машина без сопровождения могла принадлежать только полновластным хозяевам этого района.
Предположение оказалось верным. Армейский газик въехал в ущелье, остановившись недалеко от укрытия Вадима, и из него вышли несколько пограничников с офицером во главе.
Но что это?! Человека в офицерской форме беглец сразу же узнал! Это был Юрий Михайлович Бурякин собственной персоной. Более того, Кудрявцев никогда бы не спутал его ни с кем, потому как из-за этого командира погранотряда ему с братом пришлось испытать множество лишений и бед, в результате которых Серёгу подстрелили при переходе через границу. Да и самого Вадима от пули в пещере спасла только интуиция.
— У, поганец, — прошипел Вадим и сплюнул сквозь зубы. — Небось меня достреливать приехал. Мало ему…
И точно. Двое рядовых тут же стали подниматься на гребень ущелья, чтобы сбросить вниз, как в прошлый раз, верёвку. А полковник, сопровождаемый шофёром и сержантом, пошли по ущелью к тому месту, где можно было подняться в пещеру.
— А вот хрена вам, — злобно прошептал Вадим и стал пробираться к оставленной пограничниками машине. — Вы, Юрий Михайлович, бросили меня здесь, недобитого, подыхать с голоду, так теперь сами без колёс останетесь. И если пешкодралом получится выползти из ущелья, то, так и быть, живите пока!
Пробормотав эту фразу, Вадим открыл дверцу армейской машины, плюхнулся на сиденье, но мотор завести не удалось — нечем было. Шофёр-пограничник по старой шофёрской привычке захватил ключи с собой.
Вадиму ничего не оставалось, как только выдрать из-под приборной доски три проводка зажигания и напрямую соединить их. Мотор тотчас послушно фыркнул и заурчал.
— Хрена вам! — ещё раз повторил Вадим, включил скорость, развернулся и, нервно насвистывая, рванул вон из ущелья.
Сверхсрочник Сёмин первым услышал работу двигателя и удивлённо оглянулся в сторону оставленного ими автомобиля. Увидев, что армейская машина разворачивается и выезжает из ущелья, сержант в сердцах вскинул свой АКМСД и дал длинную очередь в сторону угоняемого неизвестно каким киргизом или таджиком единственного средства передвижения.
— Стой! — автоматически заорал он. — Стой, сукин сын!
— Ори, не ори, Семён, а машина уже далеко, — улыбнулся Бурякин. — И не для того её угоняли, чтобы послушаться твоего грозного окрика.
Сёмин ошалело оглянулся на командира. Казалось, тот даже очень обрадовался угону армейского «козлика». Но как же они без машины, коней или ишаков смогут отсюда выбраться? Путь ведь неблизкий!
— Значит, так, Сеня, — приказным тоном объявил полковник. — Передай по рации рядовым на гребне ущелья, что операция по подъёму в пещеру отменяется. Вместо этого попытаемся засветло добраться до ближайшего населённого пункта. Вопросы есть? Вопросов нет. Выполняй.
Пока сержант связывался с рядовыми и передавал им приказ об отмене операции, полковник Бурякин в сопровождении шофёра не спеша двинулся к выходу из ущелья. Юрий Михайлович прекрасно понял, кто угнал у них «газик», но не собирался сообщать об этом даже Семёну Сёмину. Легенду исчезновения беглеца он уже придумал, и проверять никто ничего не станет на фоне грядущего разбирательства об утайке «народного достояния» в руководящих структурах и в кураторском надзоре КГБ. Во сколько будет оценен клад, Юрий Михайлович не подозревал, но знал, что под журналистским освещением это прозвучит как находка века.
— Что ж, пусть будет находка века, — пробормотал Бурякин.
— Вы что-то сказали, товарищ полковник? — оглянулся шофёр. — Вы это мне, я не ослышался?
— Просто размышляю, сможем ли мы до вечера добраться хоть до какого-нибудь жилья. А то ночи здесь, в высокогорье, довольно холодные.
— Сможем, Юрий Михайлович, — убеждённо кивнул догнавший их сержант. — Наш шофёр Салимбеков родом из этих мест и говорит, что скоро можно свернуть на горную тропу, чтобы вдвое сократить путь. Тогда завтра к вечеру мы будем уже в нашей части. Правда, Амиран?
