...
Низкий потолок тонет в сумерках. Смутная тень колышется ритмически где-то рядом... С усилием скашиваю взгляд - движение отдается болью в голове - бесформенная фигура сидя дремлет у постели, серый балахон шевелится в такт дыханию. Ослабев, проваливаюсь обратно...
...
Что-то прохладное ложится на раскаленный лоб, вода орошает иссохшие губы... Жадно глотаю - оказывается, есть на это силы! Еще пить...
- Хватит.
Это мне? Так я и говорить могу? Старуха - возможно, и не старуха, просто платок по-старчески повязан, лоб закрывает - обтирает мое лицо влажным полотенцем. Жизнь возвращается, вот что это такое!
- Какой день сегодня?
- Преподобных Симеона, Христа ради юродивого, и Иоанна, спостника его.
- Черт, скажи толком! Число какое?
- Не зови нечистого, накличешь! Не знаю я ваших чисел - надысь святому Илье праздновали.
Уже легче. Ильин день - двадцатое июля, бой на батарее был десятого, потом марш... Ни хрена себе, десять дней в беспамятстве? Или сколько? Когда свалился-то? Первый день марша вроде помню... Рад бы забыть...
...
Кто-то там есть за дверью... Старуха с ним разговаривает... Дверь притворена неплотно, но слышно недостаточно хорошо, чтобы разобрать, и сосредоточиться нет сил... Похоже на латынь... Что? Определенно, бред продолжается: как может не знающая цифр женщина владеть латынью?
Входит еще молодой, не старше меня, человек - хорошо выбритый, в камзоле, парике. Одежда господская, но взгляд лакейский. Чей-то секретарь или доктор.
- Здравствуйте, господин полковник.
- Сие пожелание очень уместно. И вам здоровья. Кто вы? И где мы вообще?
- В гостях у князя Кантемира, это его имение под Яссами. Позвольте ваш пульс.
Так и есть - доктор. Отдав распоряжения сиделке и запретив мне разговаривать, дабы не утомляться, он исчезает. Я погружаюсь в полубред, полудрему...
...
'...Невозможно, чтобы, когда идем путем правды, не встретилась бы с нами печаль, тело не изнемогло бы в болезнях и трудах, и пребывало неизменным, если только возлюбим жить в добродетели...'
Бесплотный голос шепчет надо мною. Изнемогшее тело тормошат, вытаскивают из сна... Приподнимают на подушках. Все та же пожилая женщина кормит с ложечки жидким и мутным отваром... Я слаб как младенец, и так же способен только глотать жидкую пищу и пачкать пеленки. Мой желудок совсем не работает. Нянька всерьез приняла запрет и не отвечает на попытки заговорить. С трудом добиваюсь, что ее зовут Марфа. Правильно зовут, ибо печется о многом...
...
- Как ваше самочувствие?
- Отвратительно, доктор. Но гораздо лучше, чем вчера. Армия в Яссах?
- Только арьергард. Остальные ушли сегодня утром.
- Куда?
- В лагерь на Пруте. С турками постановлен армистициум, идут переговоры.
- Похоже, ваш хозяин много потеряет?
- Великий государь вознаградит его потери, я полагаю. Давайте приступим к лечению.
- Что вы разумеете под сим термином? Если кровопускание, то я отказываюсь, слабительное тем более не нужно... Еще что-то медицина может предложить?
- Разумеется, хотя бы препараты антимония или ртути, только я не ожидаю от них большой пользы при вашей болезни. Мне известен от Ивана Лаврентьевича ваш предрассудок против отворения крови...
- От Блюментроста? Вы знакомы с ним?
- Имею удовольствие. И с вами мы виделись: я совершил весь поход с русской армией, и присутствовал в полевой гошпитали...
- Простите, совсем вас не запомнил.
- О, естественно, после ранения было не до этого. Так вот, Иван Лаврентьевич доложил государю о вероятном впадении вашем в беспамятство от чрезмерного прилива крови к мозгу, после того как вам угодно было отказаться от предложенного лечения.
- При чем здесь прилив крови? Насколько понимаю, у меня вульгарная гастрическая горячка, как у тысяч солдат, никаких контузий не получавших. Могу вообразить приступ медвежьей болезни после удара по голове... Но это не мой случай. И с каких пор я превратился в персону столь важную, что государь требует докладов о моем здоровье?
- М-м-м... На вас принесли жалобу Его Величеству. Догадываетесь, кто?
- Хм. Многие могли бы.
- Не помните, как я и предполагал. Генерал фон Эберштедт пожаловался, что вы ограбили его повозки, избили камердинера...
- Что-о-о?
- ...и похитили столовое серебро. Государь пришел в ярость и потребовал немедленно представить виновного, однако ему сообщили, что оный находится без чувств и почти при смерти. Господин Блюментрост изволил заявить о приключившемся после ранения в голову помрачении ума, единственно способном подвигнуть безупречного доселе офицера на столь прискорбные действия. По его просвещенному мнению, отказ от своевременной флеботомии сделал состояние больного практически безнадежным - посему он не видел смысла в напрасных усилиях излечить вас и не противился желанию моего великодушного покровителя принять на себя заботу о последних днях господина полковника. Однако Господу угодно было сохранить вашу жизнь: признаюсь честно, в том нет моей заслуги: я находился при гошпитали и только вчера приехал.
- Спасибо за откровенность. Иногда единственный способ выздороветь - оказаться вдали от докторов, не примите в обиду.
- Позвольте спросить, чем заслужили мы такой крайний скептицизм? Даже совершенно невежественные люди редко выказывают столь бескомпромиссное отрицание в отношении науки... Надеюсь, вы не будете спорить, что ваш недуг, вызванный совокупным действием контузии и лихорадки, обоюдно усиливающих друг друга, требует регулярных кровопусканий, тысячелетний опыт медицины доказывает это.
- Зря надеетесь. Опыт ваш доказывает лишь то, что человек - скотина невероятно живучая. Для более содержательных выводов методы натуральной философии должны прийти в медицине на смену слепой традиции, без этого - остерегусь назвать сие ремесло наукой. Взгляды Галена, служащие опорой общепринятой практике, опровергнуты Гарвеем, дай Бог память... Больше восьмидесяти лет назад! Родившиеся младенцы успели состариться и умереть! Декарт растолковал всем, кто способен мыслить, значение гарвеевского открытия и смысл обращения крови в механизме тела - и что же? Назовите мне врача, который бы озаботился вещами, прямо до него касающимися!
- Да-а-а! Похоже, вы окончательно идете на поправку: такому полемическому духу любой здоровый позавидует.
- Напротив, болезни пробуждают во мне раздражительность. К счастью, я очень редко болею.
- Вы говорили о Гарвее. Значит, по-вашему, нарушения в обращении крови следует почитать причиной горячки?
- Разве я утверждал что-либо подобное? По-моему, здесь нет никакой связи: как если бы у меня на заводе кузнец перекалил железо, а я пошел искать причину к плотинному мастеру. Бессмыслица полная. А доктора с умными лицами заявляют, что все проблемы решаются при помощи шлюзовых заслонок, сиречь ланцета, применительно к человеческому телу. Почему четыре гумора во множестве солдатских организмов единым разом приходят в такое сочетание, что несчастные одновременно впадают в брюшную лихорадку? Не разумней ли предположить внешнюю причину?
- Ну, мнение о заразительности этих лихорадок, подобно прочим поветриям, достаточно распространено. Господин полковник это имеет в виду?
- Не совсем. Мои гипотезы скорее в духе воззрений Сильвия де ла Боэ и его последователей о тонких ядах, образующихся при гниении. Если вредоносными миазмами насыщен воздух, сие вызывает грудную или горловую болезнь, если отравлены вода и пища - страдают желудок и кишки. Надо бы обдумать метод проверки: сходство гастрической горячки с отравлением очевидно, но effigia non est argumentum (подобие - не аргумент). Кстати... Скажите, с той женщиной - мне померещилось или вы говорили по-латыни?
- Это здешнее наречие, оно латинского корня и похоже на итальянские. Мы - потомки римских легионеров!
- Как же наследники римлян поддались туркам?
- Увы, мирской жребий переменчив...
- Хм! На судьбу обыкновенно ссылаются для оправдания собственного малодушия или скудоумия. Не обижайтесь, я не о вас лично. Меня давно мучает вопрос, почему магометане в своих завоеваниях продвинулись как раз до рубежа между восточной и западной церковью, а дальше получили отпор: в Испании, Венгрии, на юге Италии когда-то... Найдет ли христианский восток в себе силы для православной реконкисты? Или одним русским придется отдуваться за всех? Кстати, если вам трудно говорить на русском...
- Ничуть. Богослужение у нас славянское, и образованные люди, помимо родного языка, владеют славянским и латынью. Медицину я изучал в Павии, посему знаю итальянский. По необходимости - турецкий, увы...
- Знаете, у меня сложилось впечатление, что большинство вашего народа турки устраивают. Умеренная дань, никакого насилия в вере - их власть здесь легка. Возможность продавать зерно и гонять быков в Константинополь многим боярам дороже креста на Святой Софии. Даже, между нами: крест означает посты, спрос на быков уменьшится...
