— Я тоже участвовал. Так что нет. Не хочу слушать про его очередное разочарование.
— И чем ты его разочаровывал? — поинтересовалась Аврора, не особо надеясь за ответ.
— Всем. Когда бросил универ, в который он меня запихал; когда отказался заниматься бизнесом; когда послал его подальше вместе с его представлениями о том, что мне делать и как жить.
— Это твоя жизнь и только тебе решать, чем заниматься, — не могла не согласиться Аврора. — Но ведь это было давно, да? Сейчас он, наверно, уже принял твой выбор?
— Не знаю. Мне всё равно. Я не нуждаюсь в его одобрении.
Аврора украдкой взглянула на Макса. Нет, ему совершенно точно было не всё равно. Это тяготило его и до сих пор не отпускало.
— С тех пор вы так общаетесь? А в детстве?
Вытащив руку из-за головы, Макс оттолкнулся от земли и оказался рядом с Авророй. Она больше не задавала вопросов, чтобы не давить на него. Сидела и молча наблюдала, как он сорвал травинку и задумчиво начал вертеть её между длинных музыкальных пальцев, глядя, как лохматый колосок кружится в разные стороны.
— В детстве… я его почти не видел. А потом… уже и не хотел, — с небольшими паузами ответил он.
— Почему?
— Ему было не до семьи, он занимался бизнесом и… много чем ещё, — обтекаемо ответил Макс. — В девяностые Питер был одним из самых криминальных городов. Борьба за власть, землю, предприятия. Практически все дела решались с помощью денег и оружия. Ему не раз угрожали, но он, вероятно, считал себя неуязвимым в окружении охраны амбалов со стволами, — зло усмехнулся Макс, кривя губы, потом отшвырнул травинку и, не моргая смотря неподвижным взглядом прямо перед собой, произнёс: — Пока однажды не взорвали автомобиль, в котором ехала моя мать. Прямо при подъезде к нашему дому. Я видел это из окна.
— О, Боже, — потрясённо прошептала Аврора, прикрыв ладонью рот. Она сама потеряла маму в детстве, но вот так… на глазах у ребёнка… — Сколько тебе было тогда?
— Двенадцать.
— Максим, мне так жаль, — Аврора протянула руку и, накрыв ладонью его пальцы, сжала их.
Макс сорвал новую травинку и, сунув её в рот, пожевал кончик.
— Не стоит. Всё нормально. Много лет прошло.
— Но ты продолжаешь винить его.
— Когда-то винил, но давно уже не думаю об этом, — ровным голосом возразил он, но Аврора всё равно чувствовала, как горечь так и сочилась из него — терпкая, застоявшаяся.
Макс поднялся на ноги и, натянуто улыбнувшись, протянул ей руку:
— Идём гулять дальше?
Аврора согласно кивнула. На сегодня откровенностей точно хватит. Тем более, таких болезненных.
Глава 38
Завтрак в Италии оказался не самой главной трапезой и состоял из чашки кофе и сладкой выпечки. Только Мариша со страдальческим видом жевала манную кашу. Матери девочки за столом не было, Элена сказала, что Жанна обычно раньше полудня не просыпается. «Ещё бы! — подумала Аврора. — Если весь день и вечер не расставаться с бокалом. Бедный ребёнок».
— Аврора, не передумала по поводу винодельни? — допивая кофе, напомнил ей Александр Павлович. — Моё предложение в силе.
— Посмотрю с удовольствием, — ответила Аврора. Она ещё утром уточнила у Макса, может ли пойти с его отцом, и он сказал, что не против их общения, а в её отсутствие побудет с племянницей или покатается верхом.
— И я! — попросилась Мариша.
Аврора думала, что Мариша захочет остаться с дядей, но девочка решила иначе. Её явно занимала новая знакомая, вчера она весь вечер не отходила от них с Максом.
— Не знаю… — пожал плечами её дед. — Аврора уже закончила завтрак, а ты… — он бросил многозначительный взгляд на стоящую перед ней почти полную тарелку, и Мариша сразу всё поняла.
— Я быстро! — пообещала она и так активно заработала ложкой, что Элене пришлось попросить её не торопиться, чтобы та не подавилась.
После завтрака Максим отправился на конюшню, а Аврора с его отцом и Маришей — на винодельню. Девочка бежала впереди них, весело подпрыгивая и показывая дорогу. Следом за ней увязался местный пёс по кличке Иво — лохматый рыжий сеттер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Когда они неспешно шли вдоль растущих лоз вглубь виноградников, Крайнов сказал:
— Есть легенда о выборе деревьями своего царя, и в ней говорилось, что именно виноградной лозе предлагалась корона.
Аврора остановилась у одной из них, с которой спускались сочные налитые грозди, сорвала ягоду и отправила в рот.
— Совсем спелая. А когда вы будете их собирать?
— Через неделю, — ответил Крайнов. — Сбор урожая открывается с белых сортов в августе и заканчивается в конце октября самыми поздними красными сортами и виноградом, предназначенным для десертных вин.
— И вы всё-всё об этом знаете?
— Если хочешь заниматься виноделием, принимаешься учиться с самых азов, начиная от сбора ягод наравне со своими рабочим. А дальше — масса теоретической информации и, разумеется, практика.
— Я не особо разбираюсь, но мне правда очень нравится ваше вино.
— Научить разбираться? Знатоком вин так быстро не стать, но, если хочешь…
— Очень!
Крайнов рассказывал интересно и увлечённо. Последнее особенно нравилось Авроре. К тому времени, когда они дошли до винодельни — тёмного одноэтажного здания, сложенного из грубо отёсанных камней, у неё уже появились базовые знания о сортах винограда.
Мариша осталась играть на улице с Иво и приветливой дамой по имени Бьянка, которая среди прочих работала на винодельне, а Аврора пошла вслед за Крайновым внутрь.
Александр Павлович привёл её в просторный прохладный зал с массивными арочными сводами, который вмещал в себя ряды больших деревянных бочек. В центре помещения стоял старый деревенский стол, над ним с потолка свисала чугунная люстра.
— Невероятно! — прошептала Аврора. Она чувствовала себя словно попала в святая-святых. — А почему бочки разного цвета? — поинтересовалась она, касаясь ладонью дерева приятного медового оттенка.
— Древесина, из которой сделаны бочки, очень важна. Именно она позволяет вину окончательно созреть и придаёт неповторимый вкус и аромат. Конкретно в этих, из французского дуба — Шардоне, — Крайнов взял бокал, наполнил его вином из бочки, около которой они стояли, и протянул Авроре.
— Пить с утра? — засомневалась она.
— Ты не пьёшь, а дегустируешь, — поправил её Александр Павлович. — Сначала попробуй почувствовать аромат, а потом возьми немного вина в рот и покатай по слизистой.
Аврора так и сделала.
— Что скажешь?
— Как-то… чересчур сладко. Мне не нравится.
— Верно. У молодого вина грубый вкус. Ему надо дать окончательно созреть, — сказал он, забирая у неё бокал. — Пойдём.
Он повёл её по каменной винтовой лестнице вниз, в ещё более прохладный погреб, где тоже находилось множество бочек.
— Для красных вин необходимо поддерживать определённую температуру и влажность, поэтому они хранятся под землёй, — рассказал Александр Павлович. Он налил тёмно-бордовое вино в бокал и снова протянул Авроре: — Попробуй.
Она медленно покатала вино по языку и проглотила.
— Терпкое и… там какие-то ягоды. Я чувствую привкус косточек… слива?
— В том числе, — кивнул Крайнов. — Это Каберне. Для полного раскрытия вкуса ему нужно время — от пяти до десяти лет, и тогда ты ощутишь привкус и сливы, и вишни, и ежевики.
Аврора понимающе кивнула. Он предложил ей попробовать ещё пару сортов, а потом сказал, что для первого раза достаточно, иначе забьются вкусовые рецепторы.
Обратная дорога на виллу оказалась не менее приятной. В небе появились лёгкие облака, свежий ветерок принёс приятную прохладу. Александр Павлович по большей части общался с внучкой, периодически подхватывая её на руки и кружа. Иво прыгал вокруг них и громко лаял. Аврора шла рядом с ними, украдкой поглядывая на Крайнова, размышляя о том, что может сделать для того, чтобы хоть немного примирить его с сыном. Что бы ни говорил ей Макс, ему это было нужно.
