Или, может быть, двуногих больше? Неужели они спускаются, чтобы предложить себя Золотой Змее и удовлетворить ее голод? Или, может быть, они охотятся на Золотую Змею?
У Змеи не было сознания, которое бы могло представить мысли такими словами. Но Змея знала, как отличить добычу от врага.
Она знала также, что, когда придет время нанести удар, даже те, кто пришел на охоту, обнаружат, что сами стали жертвой. Так было всегда, насколько она помнила, а воспоминания эти возвращались к временам до того, как Змея жила в этих подземных норах.
* * *
Один из воинов, движимый инстинктами, отточенными в джунглях на охоте и на войне, начал собирать упавшие комья земли. Конан поднял руку, чтобы остановить его:
— Оставь так. Здесь нет Кваньи, которые могли бы выследить. Если что и живет здесь, то у него есть другие способы найти нас. Прибереги силы, чтобы вначале найти это нечто.
Колдовской свет по-прежнему освещал туннель. Однако он казался более тусклым. Возможно, просто из-за того, что свет внизу лестницы погас, когда разрушилось охранительное заклятие? Дальше в туннеле свет был таким же ярким и неестественным, как и всегда.
Конан и Валерия были единственными из отряда, кто сохранял внешнее спокойствие. Киммериец видел, как руки сжимают копья, теребят амулеты либо постоянно находятся за спиной, чтобы делать охранительные жесты в надежде, что Голубоглазый вождь, как называли его, не заметит.
Конан прочистил горло от грязи и пыли и стал перед воинами:
— Не скажу, что бояться здесь нечего. Это значило бы назвать вас глупцами, что было бы неправдой. Вы — храбрые воины Ичирибу, одного из храбрейших народов, какие я видел.
Читающий мысли легко уличил бы Копана по лжи, но единственным человеком среди них, читающим мыс ли, была Эмвайя, однако она промолчала.
— Смотрите под ноги. Держите язык за зубами и общайтесь жестами. Воду берегите и пишу расходуйте экономнее. Не отходите в стороны, даже если увидите в боковом туннеле целое королевство. Помните прежде всего о том, что неожиданное нападение удваивает силы. Мы застанем Кваньи врасплох тем, что появимся такого места, о существовании которого они и не подозревают. Только представьте себе, во сколько раз это увеличит наши силы!
Воины вообразили себе, и это показалось им приятным. Они все еще оглядывались назад и наверх, когда строились в колонну для марша, но они уже улыбались. Все, кроме Эмвайи.
* * *
Золотая Змея вонзила зубы в первый из камней на своем пути и начала оттаскивать его в сторону. Она пыталась сделать это тихо, зная, что почти все могущее служить добычей здесь, под землей, имеет острый слух.
Кроме двуногих, конечно. Их Змея помнила не так хорошо, как зверей, с которыми делила подземные коридоры не так давно. Она помнила, что двуногие почти слепы без света и почти глухи при всех обстоятельствах.
Если плоть и жизненная сила, которые она почувствовала, принадлежат двуногим, то все произойдет быстро. Камни можно передвинуть так, что, когда наступит нужное мгновение, Змея сможет броситься еще быстрее. И снова эти мысли Золотой Змеи не были облечены именно в такие слова, но человек, например такой, как Эмвайя, мог бы перевести их так.
Такой человек мог бы также определить, что работа Золотой Змеи возбуждает колдовскую силу под озером. Возбуждение расходилось волнами, как от брошенного камня, по туннелям во всех направлениях, дошло даже до берегов Озера смерти.
* * *
Чабано возился с рабыней, когда вошел воин с донесением. Он намеревался закончить с женщиной, но затем увидел лицо воина. Это был испытанный воин, обладатель зуба леопарда, и то, что так повлияло на выражение его лица, не могло быть пустяком.
Чабано шлепнул женщину по заду:
— Иди отсюда, быстро.
Женщину парализовал страх: не удовлетворить Чабано означало для рабыни смерть, даже в последнее время.
— Пошла отсюда! — крикнул он и занес руку для менее нежного шлепка. — Не твоя вина, что боги послали плохие известия!
Женщина не знала, как ей поскорее убраться. Остались даже ее бусы и набедренная повязка. Чабано сел и мрачно посмотрел на воина. Тот, как и подобало воину его ранга, не дрогнул.
— В двух местах у берега треснула земля.
— Я не чувствовал землетрясения.
— Никто не чувствовал, мой вождь. Я послал за твоими старшими воинами...
— Вобеку?
— Нет.
— Послать за ним сейчас же! — Воин развернулся, чтобы бежать, одолеваемый наконец страхом. — Подожди! — приказал Чабано. — Какой ширины трещины?
— Одна вполне может быть естественной. Не глубже человеческого роста и не шире длины руки мальчика. Другая такая широкая, что может проглотить быка, и никто не смог увидеть дна. Однако...
Воин облизал губы. Чабано почувствовал непреодолимое желание ударить его, но понял, что от этого воин лишь еще больше перепугается.
— Если не могут видеть дна, что же они видят?
— Обработанный камень, вероятно... вероятно, ступени.
— Ступени, — отозвался Чабано. Он встал, надел набедренную повязку и указал на головное украшение. Воин подал его вождю, затем копье и боевую дубинку.
Снаряжаясь, Чабано думал. Существуют легенды о городах под озером или даже под джунглями... и существует сила Добанпу, которая, увы, не легенда. Однако если в легендах есть зерно правды, то колдовская сила этих древних городов делает силу Добанпу по сравнению с собой детской игрой.
Это скорее всего работа не Говорящего с духами. Но это попахивает колдовством, а в вопросах колдовства...
— Иди и вызови на совет Вобеку. Затем ты сам пойдешь на Гору Грома и доставишь эту новость Райку. Возьми с собой воинов, которым доверяешь, когда отправишься па гору. Если Райку пожелает прийти с вами, у него должна быть соответствующая охрана.
«Которая, если он замышляет какое-нибудь предательство, поймет это сразу».
Воин пять раз грохнул лбом об пол и побежал так, будто всю его родню посадят на кол, если он замедлит бег.
Оставшись один, Чабано снял со стены свой самый лучший щит, тот, что украшен полосками золота и слоновой кости, вплетенными в бычью шкуру. Почувствовав это богатство в руках, он успокоился, и мысли теперь текли быстро и ясно.
Не важно, боги или люди сделали эти трещины. За обоими разломами будет установлено наблюдение, и он немедленно отдаст соответствующие приказы. А в это время основная часть его воинов, а также Райку отойдут к склону горы. Затем, когда враг покажется, настанет время для удара — либо с Живым ветром, управляемым Райку, либо с копьями в руках воинов, в зависимости от обстоятельств.
Битва была неизбежна, к тому же на землях Кваньи. Но одно ему давало успокоение: льву проще укусить того, кто сам кладет голову ему в пасть.
