Широкую витрину ближайшего магазина тщательно, сосредоточенно протирала средних лет женщина. При виде шерифа женщина оставила свое занятие, окинула подошедшего взглядом и движением руки пригласила его внутрь. Кабеза де Кабра открыл дверь. Изнутри тотчас откликнулся колокольчик. Посреди помещения красовался круглый серебряный стол, опять же со стоявшим на нем глобусом. Бесчисленные ящички по стенам были снабжены прозрачными крышками, позволявшими видеть свитки внутри.
«Здравствуйте, Альвар», – сказала женщина. На ней был яркий передник, полноватое лицо раскраснелось.
«Доброе утро, – удивленно ответил Кабеза де Кабра. – Откуда вы знаете мое имя?»
«Кому же его знать, как не нам, раздающим карты, – ответила она, слегка отмахнувшись. – Скажем так: моя карта показывает, как вы этим погожим апрельским утром входите в мою дверь!»
«Ясно».
«Но вы сюда пришли не о моей карте расспрашивать. Вам своя собственная нужна!»
«Да… я кое-что потерял… Кое-что исключительно для меня дорогое. – Кабеза де Кабра прокашлялся. – Такое, что без него и жизнь не мила».
«Я понимаю, – деликатно ответила женщина. – Уж не из-за чумного ли клирика вы веру утратили?»
И опять Кабезу де Кабру поймали врасплох. Он тяжело перевел дух и долго смотрел в пол.
«Да», – сказал он наконец.
«У меня есть карта, которая вам нужна. – Женщина прошла вдоль стены, приподнялась на цыпочки, заглядывая сквозь стеклянную крышку ящичка, потом слегка нагнулась. – А-а, вот же она!
Хозяйка выдвинула ящичек, достала свиток, перевязанный белой ленточкой, и еще что-то, выглядевшее как небольшой моток ткани. Ленточка на нем была голубая.
«Вот ваша карта. – Она подала бумажный свиток шерифу. – Путь может оказаться долгим и трудным, но карта вас проведет куда надо!»
«Спасибо», – поблагодарил Кабеза де Кабра.
«Вероятно, вы слышали также, что ни монет, ни бумажных денег мы не принимаем».
Шериф кивнул. Женщина протянула ему свернутую ткань:
«Это плата. Вы передадите ее когда-нибудь в будущем. Ваша карта вам подскажет когда».
«А что это такое?»
«Подозреваю, карта, только еще не записанная. – Хозяйка лавочки улыбнулась. – Однажды вы ее создадите».
Кабеза де Кабра покачал головой.
«Еще раз спасибо. Хотя, правду сказать, все это за пределами моего понимания… Если бы я, как прежде, верил поучениям клириков, я бы назвал это ведовством!»
«Значит, верно говорят, что все к лучшему. Даже и то, что сегодня вы утратили веру!»
«Да… пожалуй. – Он коснулся рукой лба. – Благодарю вас».
Шериф вышел из лавки, немного помедлил на улице, наблюдая за хозяйкой, вернувшейся к мытью окна. Потом двинулся в обратный путь – теми же улицами, которыми пришел. Когда городская стена осталась позади, шериф сунул руку за пазуху, вынул бумажный свиток и развернул. На одной стороне листа виднелся рисунок, снабженный пометкой: «Карта для неверующих». Дорога к цели обещала быть долгой и пролегала неведомыми краями. Там были Широкие Равнины Лишений, Ледники Недовольства и даже Жуткое море. Вычерченные неуверенной рукой, бледными штрихами черных чернил, эти странные обозначения казались едва ли не случайными пятнами на толстой бумаге.
На обороте шериф заметил кое-какие указания.
Над пропастью угрозы изобьют, сломают водопадами презренья и недостатком милости сметут… Я – шепот у вселенной на краю; услышишь ли?
Ты будешь почти год скитаться в Пустыне Горького Разочарования, и воды благочестия не утолят твоей жажды. Когда же три лика перед собою узришь, начнется самое трудное. Два лика будут пусты, третий же, два первых связавший, двенадцатью часами обладать будет. Следуй же за тремя ликами, куда бы ни повели, сквозь эпохи: указуют тебе они в твоем поиске путь. Тогда одолеешь Широкие Равнины Лишений, отыщешь тропу через Ледники Недовольства. Ступив же со льдов в Горы Восхода Надежды, окажешься в пятой эпохе пути своего. Вступишь тогда ты на Безбрежные Луговины Ученья, смысл обретешь, где не знал его прежде. Встретив же первый снег возле Жуткого моря, знай: ты готов.
Пусть же три лика странствуют сами собой! Корни пусти в Лесу Убежденья! Карту составь, согласуясь с подсказками Вещих. Пусть сбереженное золото новой цели послужит, а прозвеневший рассказ возродит твою душу, карта же в летние дни станет от солнца щитом. Странник, от коего долго бежал ты, соединится с тобою и смерть принесет. Вот завершение странствий и поисков долгих финал!
30 июня 1892 года, 8 часов 37 минут
Пока шериф созерцал авзентинийскую карту, София немного отвлеклась от полного погружения, чтобы неспешно изучить легенду карты. Что еще за три лика и двенадцать часов?.. «Лик» с двенадцатью часами мог оказаться попросту циферблатом, но другие два?.. Трое часов, но лишь одни из них с циферблатом? Более-менее ясно было лишь то, что касалось Жуткого моря. Разгадывать пророческие иносказания не проще, чем понять человека, чьих воспоминаний она причастилась. Однако то, что она выяснила о его будущности, вроде свидетельствовало: карта действительно завела шерифа в другую эпоху. Вглубь Индейских территорий, на берег Жуткого моря. А карта, которую ему предстояло создать, сообразуясь с подсказками Вещих, была той самой, которую она держала в руках.
Непостижимым, совершенно чудесным образом авзентинийская карта вычертила полный круг. Отправила Кабезу де Кабру из Авзентинии в Индейские территории, подтолкнула его создать бисерную карту… которая и привела Софию назад в ту самую Авзентинию.
– С ума сойти, – прошептала она.
В сей миг пришлось оторвать палец от карты: девочка уловила в комнате движение. На пороге стояла Златопрут, взволнованная и встревоженная.
– Эррол!
Сокольничий сразу открыл глаза:
– Что?
– Сюда еще четверо скачут. – Вещая помедлила. – Только они не нас ловят. Они кого-то схватили.
Эррол встал, даже не спрашивая, откуда она знает.
– Жертвы болезни, – сказал он уверенно. – Их ведут в карантин при дороге.
Златопрут просто сказала:
– Мы должны им помочь.
Он немного подумал и ответил:
– Хорошо.
София уже сворачивала бисерную карту, чтобы спрятать ее в сумку.
– Как я могу поучаствовать? – спросила она.
– В уголке посидеть, пока все не кончится, – бросил Эррол.
Златопрут же сказала:
– Хорошо бы ты придержал свои стрелы, пока верховые не бросятся наутек.
Эррол уже занял позицию у окна, приготовил колчан.
– Бросятся наутек? – удивился он. – От чего?
– От дорожной пыли.
Он покосился через плечо:
– Эти скорей от своих пленников сбегут, чем от пыли…
– Если ты начнешь стрелять из окна, они пойдут к домику.
– А откуда еще мне стрелять, пока я внутри нахожусь?
Недовольно поморщившись, Златопрут отошла к другому окошку, выходившему на дорогу, и замерла в ожидании. Впрочем, она больше наблюдала за Эрролом, чем за дорогой.
София съежилась в уголке, обхватив руками колени. Вот бы здесь, с ними, был Тео!.. Он бы немедленно рассмешил ее, представил все так, будто надвигающаяся опасность – и не опасность вовсе, а запланированный прикол…
Но Тео далеко, а без него ничего забавного на ум не приходило.
Когда снаружи долетел перестук копыт, а потом и шарканье человеческих ног, София приподнялась с пола и выглянула в окно, у которого стояла Златопрут. Все оказалось именно так, как Вещая и предрекала. Мимо ехали четверо конников в золотых масках и затканных золотом белых плащах, у каждого на груди висел на цепи тяжелый золотой крест. За всадниками тянулось не менее дюжины бедолаг самого разного возраста. Каждый был перехвачен в поясе веревкой, все концы тянулись к седлу одного из коней. Люди смотрели в никуда, глаза были пустые… Одна женщина вдруг села наземь, за ней последовали и другие. Всадник, отвечавший за пленников, подергал веревку. Потом выслал коня, и привязанных потащило по дороге.
– Боже всемилостивый, – пробормотал Эррол.
– Погоди! – напряженным шепотом велела Златопрут.
Эррол не послушался и выстрелил, угодив в плечо верховому. Трое оставшихся в замешательстве закрутились на месте, потом разом повернули клювы в сторону домика. Эррол сбил стрелой еще одного. Испуганный конь вскинулся… и в это время позади всадников столбом взвилась пыль. Пленных заволокло желтое облако. Уцелевшие верховые ехали к домику, а туча у них за спиной быстро закручивалась воронкой. У Софии округлились глаза: на дороге бушевал смерч, узкий и высокий, как колокольня. Ближайший к нему всадник обернулся в седле. Его конь шарахнулся… а в следующий миг искусственный вихрь поглотил воина ордена, и тот исчез вместе с лошадью, словно в иной мир провалившись. Второй всадник тоже обернулся, увидел смерч, завопил: «Брухос!..» – и что было силы дал шпоры коню.
Он несся прямо к домику с мечом наголо. Эррол выбежал навстречу. Прячась в углу, София слышала лязг металла о металл.
