Катсе показалось неправильным, что матери приходится защищать ребенка от его отца. Но она мало знала о матерях и отцах. У нее не было ни того, ни другого, и они не могли защитить ее от власти Ранды. Наверное, угроза все-таки не в отцах, а в королях.
— А дедушка был согласен с тем, что никто не должен знать о твоем Даре?
— Да, был.
— А твой отец очень рассердится, если узнает правду теперь?
— Он страшно разгневается и на меня, и на маму, и на дедушку. И он, и братья будут в ярости. Что ж, справедливо — мы пошли на ужасный обман, Катса.
— У вас не было выбора.
— Все равно. Такое сложно простить.
Катса поднялась на кучу камней и остановилась, чтобы осмотреться. Казалось, они ничуть не приблизились к вершинам, встающим впереди. И только оглядываясь назад, на лес далеко внизу, можно было понять, как долго они двигались, да еще по холоду. Она поправила сумки и снова ступила на тропу.
И тут мысль о королевах, защищающих детей от королей, засветилась глубоко в ее сознании.
«По. У Лека есть дочь».
— Да, Биттерблу. Ей десять лет.
«Биттерблу может быть замешана в этом странном деле. Если Лек пытался как-то ей навредить, было бы ясно, почему королева Ашен прячется вместе с ней».
По остановился как вкопанный и с тревогой оглянулся на нее.
— Если ему доставляет удовольствие резать животных, страшно подумать, что он может сделать со своей дочерью.
Кошмарный вопрос зловеще повис в воздухе между ними. Катса вдруг вспомнила о двух погибших девочках.
— Давай будем надеяться, что ты ошибаешься, — сказал По, держась рукой за живот — ему стало нехорошо.
— Давай пойдем быстрее, — сказала Катса, — на случай, если я права.
Дальше оба почти побежали по тропе вверх, через горы, которые скрывали от них Монси и пока еще неизвестную правду.
На следующее утро они проснулись на полу в пыльной хижине. Костер давно потух, и в щель под дверью сочился морозный воздух. Когда Катса и По отправились в путь, застывшие звезды начали оттаивать и по горизонту разлился свет. Путь становился все круче и каменистее. Скорость, с которой они двигались, кое-как спасала от холода, которого Катса не чувствовала, но на который жаловался окоченевший По.
— Я думал о том, как мы появимся при дворе Лека, — заговорил По, перелезая с одного камня на другой и прыгая с того на третий.
— И что надумал?
— Ну, наверное, стоит проверить наши подозрения до встречи с ним.
— То есть первую ночь лучше провести в каком-нибудь трактире, а не в замке?
— Именно.
— Но ведь нельзя терять ни минуты.
— Правильно. Если за одну ночь мы ничего не выясним, тогда, наверное, пойдем сразу во дворец.
Пока они молча избирались на гору, Катса все думала, что делать: войти в замок друзьями и постепенно все разузнать или же напасть сразу и затеять невиданный бой. Лек представлялся ей лицемером, с ухмылкой стоящим на дальнем конце бархатной ковровой дорожки, сощурив блистающий умом единственный глаз. Ей представлялось, как она пускает стрелу ему в сердце, он падает на колени и, истекая кровью на ковре, умирает у ног своих слуг. Умирает от ее руки, но по приказу По. Приказ должен отдать По, потому что, пока они не узнали правду о Даре Лека, доверять собственному суждению ей нельзя. «По? Это ведь правильно, да?»
Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы разобраться в ее мыслях.
— Я тоже об этом думал, — произнес он. — Когда мы доберемся до Монси, ты согласишься делать, что я скажу, и только то, что я скажу? До тех пор, пока я не разберусь в его Даре? Ты бы могла согласиться на такое?
— Конечно, По, если так нужно.
— И не удивляйся, если я буду вести себя странно. Мне придется притворяться, что у меня всего лишь Дар сражаться и что я верю каждому его слову.
— Нужно будет попрактиковаться в стрельбе из лука и в метании ножа, — сказала Катса. — У меня такое ощущение, что после того, как правда будет раскрыта, король Лек окажется на острие моего клинка.
По только покачал головой и не улыбнулся.
— А у меня такое ощущение, что все окажется не так просто.
На третий день перехода холод и ветер усилились. Горный перевал вел их между двумя пиками, которые порой скрывались за снежными вихрями. Снег хрустел под сапогами, снежинки спускались с бледно-голубого неба на плечи Катсы и таяли в ее волосах.
— Мне нравится горная зима, — заметила она однажды, но По только рассмеялся.
— Это не зима. Это горная осень, и притом довольно мягкая. Зимой мороз куда неистовее.
— Думаю, зима мне тоже понравится, — проговорила Катса, и По снова рассмеялся.
— Ничуть не удивлюсь. Трудности тебя только радуют.
Погода не менялась, так что проверить заявление Катсы возможности не было. Путники двигались так быстро, как только позволяла местность. Хоть По и восхищался постоянно силами Катсы, сам он тоже был быстр и вынослив. Пусть он дразнил ее тем, как она несется, но не жаловался на темп, а если и останавливался когда перекусить и выпить воды, то Катса была ему только благодарна — так он и ей напоминал, что нужно поесть и попить. И именно такая остановка позволила ей оглянуться и посмотреть назад, на горы, протянувшиеся с востока на запад, на весь мир, открывшийся ее взгляду, ибо она забралась так высоко, что, казалось, видит весь мир.
И вдруг в какую-то минуту оказалось, что они достигли вершины перевала. Горы впереди были покрыты соснами, у подножья раскинулись зеленые долины, испещренные ручьями, крестьянскими домами и малюсенькими точками, в которых Катса угадала коров. А сияющая полоса реки, сужаясь вдали, вела к миниатюрному городу, который белел у самого горизонта. Лекион.
— Я его едва различаю, — сказал По, — но у тебя зрение лучше, я тебе верю.
— Вижу здания, — проговорила Катса, — и темные стены вокруг белого замка. А смотри, видишь крестьянские усадьбы в долине? Их-то ты точно различишь. А коровы, видишь коров?
— Да, теперь, когда ты сказала, вижу. Это невероятно прекрасно, Катса. Ты когда-нибудь видела такую волшебную красоту?
Восторженность По развеселила Катсу, она рассмеялась. И на один чудесный миг, пока они смотрели на Монси с высоты, мир стал прекрасным и беззаботным.
Спуск оказался куда более коварным, чем подъем. По пожаловался, что его пальцы сейчас точно прорвут носки сапог, а потом — что уж скорей бы прорвали, потому что от постоянных ударов при спуске они страшно болели. Но в какой-то момент Катса обратила внимание на то, что он вообще перестал жаловаться и сосредоточился на дороге.
— По. Мы идем очень быстро.
— Знаю. — Он прикрыл ладонью глаза от солнца и покосился вниз на поля Монси. — Я только надеюсь, что достаточно быстро.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
