— Да ради бога — я тогда спать пойду, а ты здесь на диване устраивайся. Если кто из девчонок позвонит — график на столе, разберешься, — он кивнул на расчерченный лист бумаги, с трудом поднялся и прошел несколько шагов к боковой двери. Вдруг остановился и тихо сказал, не оборачиваясь. — Слушай, парень, помоги-ка мне до дома добраться — я, кажется, чего-то сегодня действительно... не очень.
Томми жил в том же здании, двумя этажами выше.Тяжело опираясь на Дела, он с трудом дошел до двери квартиры и кивнул:
— Спасибо, выручил.
— Может, я еще что-то сделать могу? — спросил Дел — ему не хотелось оставлять человека в таком состоянии.
— Пересплю, — отмахнулся Томми и скрылся за дверью.
Дел вернулся в кабинет, выключил свет и лег на диван.
Он не мог заснуть — лежал на диване, подложив под голову куртку и смотрел в темноту. В голове мешались мысли, воспоминания, иногда, казалось, раздавался тоненький детский плач — так Карен плакала во время болезни, в бреду.
Только теперь Дел постепенно начинал понимать, как она жила все это время — как сказал Томми — «под топором». Ей было плохо — а он не замечал. Или не хотел замечать?
Их последний вечер — всего позавчера, а кажется — вечность назад. Карен обняла его в машине и улыбнулась, когда он заявил, что уедет на весь день. Ведь она уже знала! Как же ей, наверное, было больно в эту минуту.
Но им было хорошо вместе — и не могло все это быть ложью! Радость жизни действительно переполняла ее — и она щедро делилась этой радостью с ним. И смеялась, так искренне и весело. И вернула его к жизни своим смехом и нежностью. И лишила всего этого — так внезапно.
Как Карен могла поступить с ним так жестоко? Неужели она так и не поняла, что вся его жизнь теперь сосредоточена в ней, что без нее все становится пустым и бессмысленным?
Он ни разу не сказал, что любит ее, и ни разу не подарил цветы. Почему? Стеснялся? Времени не хватило? А вот рассказывать ей, как он заваливал цветами Мэрион — на это у него хватило и времени и совести!
Дел стукнул кулаком по дивану и горько рассмеялся. Карен не узнала бы этот смех — так хрипло он прозвучал в темноте.
Заснул он лишь под утро, и почти сразу же его разбудил настойчивый стук в дверь.
— Ну и силен ты, парень, дрыхнуть! — вместо приветствия заявил Томми, вваливаясь в кабинет, — чего смотришь — думал, помер я уже? — Выглядел он вполне бодро — следов вчерашней усталости не было и в помине. На жирном оплывшем лице красовалась обычная ехидная ухмылка.
— Ты как — нормально? — на всякий случай спросил Дел.
— Куда я денусь!
— Вчера ты чего-то...
Томми отмахнулся и плюхнулся в кресло.
— Чепуха. Мне еще десять лет назад врачи больше года не давали, а я до сих пор тут, девок щупаю, — ухмыльнулся и рявкнул, — давай, шевелись — скоро девчонки набегут, что обо мне подумают? Сроду у меня здесь мужики не ночевали!
Дел с удивлением обнаружил, что в состоянии принимать подобные шуточки уже без раздражения.
— Ты никак меня в звании повысил? — спросил он, направляясь к двери, — то все «парнем» называл, а теперь до «мужика» продвинул? Кофе хочешь?
— Валяй.
За кофе он получил инструкции:
— В пансионах говори, что, мол, невеста сбежала и вашу общую любимицу увезла. Спрашивай про кошку по приметам — имя она могла любое назвать. Найдешь — сразу звони, не пытайся сам сделать что-нибудь — забрать там ее, или еще чего. Звони мне каждые пару-тройку часов. Спать уйду — девчонкам передам, если новое что-то прорежется.
Перед тем, как начать, Дел заехал домой. Переоделся, побрился, покормил рыбок, съел холодный пирожок — это стало уже почти традицией. Постоял в центре комнаты — квартира выглядела уже совсем нежилой, словно покрытой толстым слоем серой пыли. Уходя, прихватил с собой бритву и зубную щетку — возвращаться сюда ночевать не хотелось.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Дел никогда не подозревал, что в Нью-Йорке так много кошачьих пансионов — больше сотни. За день он успел проверить всего тридцать два, и ни в одном из них не было маленькой трехцветной кошки с голубыми глазами.
Не было новостей и у Томми. Часов в пять, позвонив ему, он получил новые инструкции: «быстренько дуть к Маку», в 23-й полицейский участок.
Спросив у дежурного, как найти детектива Макдермота, Дел подождал пару минут — Мак вышел и провел его в кабинет. Это была каморка чуть побольше стенного шкафа, зато оборудованная компьютером.
— Сейчас попробуем — может быть, удастся эту Мэдди найти, — объяснил Макдермот, — смотри внимательно на экран. Если какая-то хоть немного похожей покажется, сразу скажи. Мы их тогда еще раз потом просмотрим — на бумаге.
Дел видел Мэдди всего один раз, мельком, и совершенно не помнил, как она выглядела — размалеванное лицо, хрипловатый голос, сильный запах духов — больше ничего. Тем более, что это было полгода назад.
Перед ним мелькали лица женщин с подходящими именами — Маргарет, Мадлен, Магдала. Дел пытался вспомнить — но получалось плохо. С большим трудом ему удалось отобрать двенадцать кандидатур — остальные совсем не подходили.
Он перебрал двенадцать листков, тщетно пытаясь вспомнить хоть что-то еще и честно признался:
— Не знаю.
Мак усмехнулся, кивнул и заявил:
— Вот сейчас настоящая работа и начнется, — вышел, принес два пластиковых стаканчика с кофе и плитку шоколада, половину сунул Делу: — Для мозгов хорошо, — и начал задавать вопросы.
Это длилось часа полтора и, как не странно, помогло. Вопросы сыпались градом, заставляя его вспоминать самые незначительные детали, которые, оказывается, все-таки сохранились в его памяти. Делу удалось вспомнить и рост — она прошла мимо него на каблуках и была ниже его ростом; и телосложение — очень худая; и то, что говорила она без акцента. Важной подробностью оказалось даже то, что, получив от Карен деньги, она пошла вглубь квартала.
Мак откладывал в сторону фотографии, перекладывал их, тасовал, как карты — постепенно варианты отпадали. В конце концов Дел неожиданно четко вспомнил девушку и выбрал нужную фотографию, но, как выяснилось, впустую.
— Магда Хейни. Умерла 14 февраля, почти три месяца назад. Официальный вердикт — передозировка, — посидев пару минут за компьютером, вздохнул Макдермот. Распечатал пару листов и протянул Делу. — Томми передай — он из этого еще, может быть, что-то выжмет.
— Здорово ты мне память раскрутил, — сказал Дел, вставая, — я и не думал, что все это помню.
— Вот мы с тобой почти два часа сидели, — объяснил Мак уже в коридоре, — а Томми бы минут за сорок справился. Он меня этому и научил.
