Игнат исподлобья посмотрел на отца, силясь разгадать смысл притчи.
– К чему это?
– Ты заплатил за проезд больше всех – жизнью Лилии.
Игнат потемнел, сжимая кулаки.
– Она… жива! Я чувствую!
– Много ли толку от твоих чувств?
Игнат вскочил.
Артём смотрел на него сидя, снизу вверх, сцепив пальцы рук на животе, и в глазах его плескалась печаль.
Игнат сел.
– Помоги мне, па… прости… я вёл себя как самый последний лох! Но я спасу её!
– Пока что тебя самого приходится спасать. Селим сделал это дважды.
– Я…
– Молчи! – поднял руку Артём. – Ты слишком часто стал говорить «я». Ознакомься с последними данными по Хорсту, твой информканал ещё не заблокирован, хотя из Управления тебя скорее всего попрут. Будь готов к этому. Хорст что-то задумал и наверняка будет околачиваться в Системе, ищи. И не забывай, что ему помогают инвазеры.
– Они же обещали…
– Они остались! Имея свой интерес. Позвони одному парню, он работает по этой теме с нами и уже проявил себя весьма эффективно.
– Не нужен мне никто.
– Это Антоша Грин-Калаев, внук Володи Калаева, друга твоего прадеда Игната, они вместе таранили «спящего джинна». Его информация будет не лишней.
– Хорошо, – нехотя согласился Игнат.
Артём несколько секунд не сводил с него изучающего взгляда, потом встал, наклонился к сыну, сжал его плечо железными пальцами:
– Включайся по полной программе, мальчик. Ты владеешь волевым ясновидением, способен контактировать с негуманами и их боевыми роботами, воспользуйся этими возможностями. Только ты сам и сможешь исправить свои ошибки.
Он ушёл, а Игнат остался сидеть, погружённый в свои невесёлые думы. Очнулся через минуту, вздохнул, встал и побрёл в акваблок мастерской, на ходу стаскивая «кокос».
Вода смыла пот, накопившуюся усталость, которую не смог нейтрализовать даже фойяр, и равнодушие к судьбам мира. Захотелось действовать.
Он вспомнил о предложении отца поговорить с внуком Калаева, проявлявшим, по его словам, какие-то необыкновенные способности.
Антон отозвался тотчас же:
– Вас слушают.
– Добрый день, – сказал Игнат, разглядывая изображение над браслетом инкома: внук Калаева был светловолос, курнос и обаятелен. – Я Игнат Ромашин.
– Очень приятно.
– Мне дал ваш номер отец.
– Да, он предупреждал, что вы позвоните.
– Мы можем встретиться, обсудить кое-какие проблемы? Отец сказал, что у вас есть интересная информация.
– В любое время.
– Тогда я к вам сейчас доберусь. Где вы живёте?
– В настоящий момент я нахожусь в СИР-Центре, в Москве.
– СИР-Центр – это…
– Центр стратегических инициатив России, я эфаналитик.
– Понял, буду у вас через полчаса.
– Пятая линия, блок «777», модуль тоже семь, – продиктовал Антон точный адрес. – Жду вас в четырнадцать тридцать.
Игнат выключил инком и быстро выскочил из мастерской. Нужно было заскочить домой, в Каменку на Мезени, переодеться в обычный уник и успеть к назначенному сроку.
Дома задерживаться не стал, заглянул в гостиную, заметил стоящие в вазе настоящие цветы, удивился – с чего бы? Потом вспомнил о дне рождения мамы, который они праздновали в сентябре (что соответствовало годовому периоду родной планеты Зари-мы), и с раскаянием подумал, что обязательно сегодня обнимет мать.
В метро Каменки ему повстречалась стайка косоротых и косоухих молодых людей, разговаривающих на почти непонятном языке: русских слов в их речи встречалось мало, зато мат и сленговые аберрации сверлили уши всем, кто вынужден был слушать этот «разговор».
Игнат даже остановился, чтобы посмотреть на них. Он знал, что в моду вошло намеренное уродование лица: уши оттягивались вниз либо вытягивались торчком вверх, нос выворачивался либо расплывался по лицу, губы превращались в щели, чуть ли не зашивались либо растягивались от уха до уха, – но сам сталкивался с носителями этой «моды» – сорнами – впервые.
Он успел минута в минуту.
Предъявил удостоверение вежливому фантому охраны СИР-Центра, вскочил в лифт и открыл дверь рабочего модуля, по старинке называемого кабинетом, ровно в четырнадцать тридцать.
Антон оторвался от созерцания какой-то сложной геометрической конструкции в растворе виома, встал навстречу гостю.
Видеопласт кабинета был настроен на весенний пейзаж с лесом и рекой, поэтому впечатление свежего солнечного утра было исключительно реально.
Гость и хозяин кабинета пожали друг другу руки.
Вопреки опасениям Игната, ожидавшего увидеть рафинированного интеллигента, рукопожатие эфаналитика оказалось крепким.
– Присядем? – показал Грин-Калаев на два кресла в углу небольшой комнаты. – Какие напитки предпочитаете?
– Летом – квас и морс, – улыбнулся Игнат; манера парня держаться – просто, спокойно и несуетливо – ему импонировала. – Зимой – смотря где нахожусь, либо тот же морс, клюквенный и жожоба, или кофе с вериандром и лимоном.
– У нас одинаковые вкусы, – показал свою улыбку-невидимку Антон; это была скорее тень улыбки.
Сели, юркий киб-домовой принёс поднос, ловко расставил чашки и графины, один с зелёным напитком, второй с оранжевым.
Игнат налил зелёного, глотнул.
– Вкус специфический: лимон, кориандр, перец, мята, малина.
– Что вас привело ко мне? – мягко напомнил Антон о своей занятости.
Игнат извинился, отставил стакан.
– Ульрих пленил мою… будущую жену.
– Я в курсе.
– Вы нашли фрегат в Сатурне.
– Я кое-что… э-э, вижу.
– Тогда нам по пути. Я тоже вижу и при этом не могу вызвать Лилию через ментал. Хотя всегда делал это в любое время и при любых обстоятельствах.
– Фрегат «Мао» имеет хорошую систему «инкогнито», она вполне способна экранировать внутренние пси-излучения.
– Твоё мнение, – Игнат не заметил, как перешёл на «ты», – где они могут быть?
– Хорст имеет какой-то интерес в Солнечной системе, а может, и на Земле, иначе давно убрался бы отсюда подальше. На кладбище моллюскоров он оказался случайно, его просто загнали туда безопасники. Точнее, загнали в Сатурне, а он прыгнул в чашу портала «червивого» метро.
– В ганглий.
– Почему в ганглий?
– Селим фон Хорст назвал подобный портал на кладбище ганглием. Мне сказали, что цель в атмосфере Сатурна указал ты?
Антон снова наметил улыбку.
– Так получилось.
Игнат с любопытством глянул на лицо эфаналитика, полное удивительного покоя. Чем-то Грин-Калаев был похож на Лилию, хотя улыбки у них были разные: Лилия преображалась, излучая море света, Антон как бы подчёркивал, что он всё понимает.
– Отец говорил, что ты тоже увлёкся теорией эволюционных рядов и пользуешься той же терминологией.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
