Сломанное колено болело страшно, но, опасаясь, как бы Черныш не потерял путеводную ниточку к Тамаре, Глеб упрямо ковылял за собакой. Посох - ствол погубленной непогодой юной березки - прогибался под тяжестью тела. Сознание мерцало, реальные и фантомные тени застилали глаза, прогалины кружились в безумном хороводе, а ветер, пропитанный мелким дождем, вбивал в мозг бессвязные фразы. Глеб старался сосредоточиться на чем-либо конкретном. Черная спина пса, хруст наста под ногой, стук крови в висках, немой ритм и застрявшие в памяти слова "Парус! Порвали парус!..." Давным-давно песня вызвала яркий выплеск эмоций, заставивший рассудок формировать ассоциативную базу. Текст и мотив были забыты, но закрученный до предела сгусток нервов и воли стал своим.
Показалась развилка. Глеб смутно помнил этот поворот. Не позволив себе ни минуты передышки, он продолжил движение, но не прошел и десятка метров, как услышал за спиной призывный собачий лай. Черныш сидел на перепутье, и Глебу показалось, что на черной выразительной морде пропечаталось недоумение. Чуть только хозяин остановился, пес вскочил и побежал по левому ответвлению обледенелого проселка. Парень посмотрел вокруг. Дороги вроде бы ничем не отличались друг от друга. Однако он медленно повернулся и, подволакивая больную ногу, направился за лохматым проводником.
Сгустились сумерки, когда человек и собака выбрались на шоссе.
Чистая асфальтовая трасса, с которой солнце давно стерло снег, черной лентой раскинулась с запада на восток. Каждый день по ней проносились автобусы, грузовики, легковые автомобили. Черныш несколько минут метался по обочине, выскакивал на середину шоссе и, поскуливая, нюхал мокрый асфальт. Морось сыпалась из сизых размазанных туч. Глеб с надеждой взглянул на небо. Поисковой собаке легче работать именно в такую погоду - он слышал это, или где-то читал. Но ни один, даже опытный выдрессированный пес не способен взять след машины на проезжей дороге.
Тем не менее, неподвижное ожидание чуда существовало несколько минут прежде, чем уступило место очевидному поражению. Глеб тяжело опустился в снег и подозвал собаку.
- Ничего, приятель, мы как-нибудь справимся, - проговорил он, приласкав понурившегося пса. - Ты молодец...
Черныш неуверенно повилял хвостом.
Глеб прикрыл глаза и постарался максимально расслабить тело.
Тома, Томочка... Куда мне теперь, сестренка?... - он представил Тамару и фургон, уносивший ее в неизвестность. Гул леса над головой, шорох дождя, резкий рев промчавшейся мимо машины остались вне восприятия. А нечто горячее и неуемно тревожное потянулось издалека, тронуло грудь и вдруг отчаянным жаром вспыхнуло на лице. Глеба качнуло. Рука провалилась в колючий сугроб.
Он медленно поднялся, не отрывая взгляд от блеклого пятна над горизонтом там, где садилось солнце. Если тень сомнения и мелькнула где-то в глубине, до сознания она не добралась. Интуиция уверенно взяла верх над рассудком.
Глеб поднял сумку и посмотрел на Черныша. Чуткий пес, прижав уши и вытянувшись, как стрелка компаса, повернулся на запад.
___________________
Стас нашел Филиппа на опытной площадке. Протиснувшись в узком проходе между двумя увлеченными своим делом сотрудниками, он приблизился к боссу и остановился за его спиной. Доктор Жулавский ревностно наблюдал, как врач, просунув руки в "рукава" стерильной камеры, вводит стимуляторы в человеческое тело, распластавшееся на столе под стеклянным колпаком.
- Из этого экземпляра получится настоящий гигант! - прокомментировал Филипп. - Развивается в два раза быстрее остальных!
- С чего это вдруг?
- Разбираются. Кажется, материал оказался нестандартный. Ты гляди, какой красавец!
Стас посмотрел на голое тело за стеклом и поморщился. Продукты даже в одежде выглядели отвратительно, а вид обнаженного вообще вызывал приступы тошноты.
- Ты зачем дал Анне полный доступ? - спросил Стас, отвернувшись от "окна" камеры.
- Она мне нужна, Стас. Я чувствую, что она мне поможет!
- Слушай, твоя сестрица - профессиональная журналистка. Ты представляешь, что будет, если она опубликует статью о базе?
- Каким образом она ее опубликует? Взломает центральные ворота или отыщет код к "черному ходу"? Или ты думаешь, я такой кретин и позволил ей заходить в сектор связи? Я даже нашему компьютерному гению доступ закрыл!
- Ладно, не кипятись. Но ее острый носик мне не нравится, уж извини за откровенность. Советую тебе не болтать лишнего.
- Я сам знаю, как вести себя с младшей сестрой, - отрезал Филипп. - Еще что-то?
- Ты подумал, что делать с девочкой?
- С какой... а, с дебилкой! Пусть сидит здесь. А что с ней еще делать?
- Во-первых, она почти ничего не ест. Во-вторых, из-за нас она осталась круглой сиротой. В-третьих, она выдает такие параметры в тестах, что психоаналитик и медики за голову хватаются. А в-четвертых, я не понимаю, почему ею заинтересовался Орион.
Филипп, наконец, отвлекся от любования своим детищем.
- Какие еще параметры? На каких тестах?
- Орион провел несколько исследований. Девочка совершенно нормальная, а ведет себя - как безмозглое чудо. Я начинаю думать черт-те что. Ты не боишься, что она какой-нибудь агент?
- Стас, ты спятил, что ли? Ей двенадцать лет!
- Семнадцать, - и внятно, чеканя каждое слово, повторил: - Анализы показали, что девочке семнадцать лет. И не спорь. Это точный результат. Кроме того, энергетика головного мозга у нее такая, что зашкалили все тестовые графики.
- Стас, - Филипп вытянулся, как жердина, - а что если она индивид?
- Меня эта мысль уже посещала. Вынужден тебя разочаровать. Она человек. И знаешь, что она заявила Генриху, когда он ее проверял? "Когда мне земля разрешит, я стану взрослой". После этого она выдала вслух всё, что он подумал, и заткнулась. И второй день - молчит!
- Ого!
Стас знал, как сложно удивить Филиппа, но сейчас доктор Жулавский был удивлен.
- А что Орион? Кстати, я его давно не видел.
- Парень скрывается от Анны и часами торчит в комнате у девчонки. Понятия не имею, что он там делает.
- Отлично. Потрудись это выяснить, - доктор Жулавский посчитал, что уделил теме достаточно внимания. - Ты же у него в "папочках" ходишь, а не я.
Определенная доля ревности в голосе Филиппа присутствовала, но, подняв глаза, Стас наткнулся на безучастную физиономию. Продолжать разговор не было смысла.
Орион навещал странную девочку несколько раз в день. С его появлением она немедленно забивалась в угол и молчала. Он сидел перед ней, рассматривал, анализировал, но выводов не получал. Любые вопросы оставались без ответа. В конце концов Орион решил, что без внешнего раздражителя контакт не получится, и следующий раз пришел в ее комнату с лилией в пластмассовой вазе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
