– Спасибо, – кивнула она, взяв бумажку, и увидела, как он нахмурился на ее благодарность. – Мне пора.
– Мел, подожди.
Но Мелани уже выскользнула из автомобиля, пошла вперед, не оглядываясь, пока машина за спиной не завелась и не уехала.
И теперь осталась в одиночестве.
Нежно пахли вишни. Страстно благоухали гиацинты. Прекрасный день в прекрасном городе.
Мелани посмотрела на трехэтажный кирпичный особняк, служивший ей домом. Посмотрела на двери из цельного ореха, на тяжелые железные ворота. Посмотрела на эркерные окна своей спальни.
И вдруг вздрогнула от страха.
Затем открыла дверь и вошла внутрь.
Глава 22
Мария, горничная, встретила ее дружеским кивком. Оглядела помятую одежду Мелани и растрепанные волосы, но приняла как должное.
– Ваши родители и сеньор О'Доннелл обедают на заднем дворе. Вам что-нибудь нужно?
Мелани покачала головой и направилась в патио.
Джейми вошел через черный ход, остановился, посмотрел на крестницу и явно удивился.
– Мелани? – нерешительно произнес он и протянул руки, как делал всегда, но сейчас с заметной неуверенностью.
Мелани нырнула в привычные объятия, осознав, что нуждается в ласке больше, чем воображала. Не успела насладиться ощущением тепла, как Джейми отодвинулся, не выпуская ее из рук.
– Что случилось, детка? Слышал, ты отсутствовала пару дней, не так уж и долго, но удивляет, что так неожиданно. Зачем заставляешь мать переживать? Не похоже на тебя.
Мелани ответила не сразу. Столкнувшись с первым членом семьи, засомневалась, так ли уж хочет задавать вопросы. Или так ли уж хочет услышать ответы. Дэвид прав. Все гораздо труднее, чем она себе представляла. Первая же встреча застала ее врасплох.
– Ты меня любишь?
– Конечно, детка! Ты моя самая любимая женщина во всем мире.
– Почему?
– Почему? – изогнул бровь крестный и внимательнее в нее вгляделся. – Странный вопрос. Ну, не знаю. А почему ты любишь кого-то, Мелани? Полагаю, любишь и все.
– Вот как? Ты всегда был рядом, Джейми. Домашние вечеринки, мой первый день в школе, мои дни рождения, мои благотворительные балы, всегда. Неизменно проявлял большой интерес к жизни своей крестницы.
– Ну, ты особенная крестница.
– Но почему? Почему ты так сильно любишь меня, Джейми? Чего ты от меня хочешь? – почти закричала она.
Но Джейми легко отмахнулся от ее страданий. Ответил просто и спокойно:
– Я люблю тебя за то, что ты – это ты. И мое самое горячее желание – чтобы ты была счастлива.
Мелани сначала решила, что это самое прекрасное, что она когда-либо слышала, но через секунду поняла, что не верит ни единому слову. Впервые в жизни она засомневалась в своем крестном отце. Текли минуты, молчание становилось все более напряженным. Выражение лица Джейми изменилось от нежности к настороженности.
– Если у тебя что-то случится, – наконец спросил он, – ты ведь со мной поделишься, правда?
– Не знаю. А если у тебя что-то случится, ты ведь со мной поделишься, правда?
– Нет.
– Почему? Мне двадцать девять, я готова выслушать…
– А мне пятьдесят девять, стало быть, всегда буду старше и мудрее.
– Мудрее кого, Джейми? Репортера по имени Ларри Диггер или акушерки, принявшей ребенка Рассела Ли Холмса? Или Брайана и Меган Стоукс?
Крестный не сводил с нее глаз – слишком проницательных, слишком подозрительных, чтобы ему по-прежнему можно было доверять.
– Не Брайана. Тебя мудрее, детка. Тебя.
– Джейми…
Он направился к выходу, демонстративно запахнув плащ и стряхнув пылинку с плеча.
– Мелани, я пока побуду в городе. Бизнес развивается, ничего не поделаешь. Так что если тебе что-нибудь понадобится, – задумчиво посмотрел он на нее, – немедленно позвони мне в «Четыре сезона». Днем или ночью, я сразу приеду.
– Джейми…
– Я встретил женщину, Мел, я тебе не рассказывал? Подумываю остепениться, а там, глядишь, заделаюсь местным жителем. Можешь себе представить меня женатым? Нелепица. Ты права, права. Это предназначение Харпера, ты же понимаешь. Я и сам-то не представляю себя семейным человеком. Очередной замок на песке. С возрастом впадаю в идиотскую сентиментальность.
– Джейми…
– Не забудь, «Четыре сезона». Просто позвони по телефону и твой старый крестный немедленно примчится. А теперь мне пора на покой.
И исчез.
Через минуту Мелани открыла французские двери и вышла во двор.
Родители ужинали вдвоем. Харпер в больничной униформе читал газету, должно быть, утром проводил операцию. Патриция сидела напротив, ковыряясь в грейпфруте, и грызла сухарик. Сколько Мелани себя помнила, мать вечером ела только грейпфрут и несладкий пшеничный сухарик.
Патриция повернулась на звук шагов Мелани и распахнула глаза. Мать и дочь смущенно смотрели друг на друга, воспоминания о телефонном разговоре незримо вибрировали в воздухе. Мелани никогда не ощущала неловкости в присутствии матери, но сейчас…
Наконец Патриция робко улыбнулась и протянула к дочери руки.
У Мелани едва не подогнулись колени. Вот в чем она нуждалась. После последних сорока восьми часов она хотела вернуться домой к своей мамочке. Вдохнуть аромат «Шанель №5» и ланкомовского крема для лица, который помнила большую часть своей жизни. Услышать, как мать скажет привычные слова, которые бесчисленное количество раз повторяла все эти годы: «Все будет хорошо, детка. Теперь ты Стоукс, и мы всегда будем о тебе заботиться».
А потом Мелани подумала: «Боже, что же вы, Стоуксы, сотворили с Меган?»
– Как прошел день? – беспечно спросила Патриция.
– Прекрасно, – бодро ответила Мелани, затем отвела глаза и потеребила лепестки вьющихся роз.
Мать опустила руки. Расстроено вернулась к своему грейпфруту. Мелани совсем поплохело.
Отец отложил газету. Взглянул на дочь, потом на жену, потом снова на дочь.
– Мелани? – нахмурился он. – С тобой все в порядке? Пропала на два дня, что на тебя совсем не похоже.
– Мне просто понадобилось свободное пространство.
– Возможно, но мы все еще семья. В следующий раз будь любезна отзваниваться, как того требует элементарная вежливость.
– Конечно, – пробормотала Мелани. – Как… как здесь дела?
– Обычные хлопоты, – вздохнул отец.
Он выглядел бледным и замотанным, лицо отражало истинный возраст.
– Утром позвонили, срочно понадобилось установить кардиостимулятор. Клянусь, эта больница никогда не позволит передохнуть.
– Мы тут кое-что обсуждали с отцом, – внезапно вставила мать. – Считаем, что самое время отправиться в отпуск. Всей семьей. Включая Брайана.
– В Европу, – уточнил Харпер.
– Что? – изумилась Мелани.
– Я всегда говорил, что неплохо бы устроить семейные каникулы, – рассудительно подхватил отец. – Наконец просто приказал твоей матери паковать чемоданы. Уедем на полгода в путешествие по Франции, Англии и Средиземному морю. Пора пожить для себя.
– Не хочу я в Европу, – растерялась Мелани. – Не сейчас.
– Чепуха, – отмахнулась мать чересчур бодро, словно уговаривала ребенка. – Тебе надо отдохнуть, Мелани. Заслужила. Замечательная идея. Будем отдыхать и греться на солнышке.
Мелани покачала головой. Посмотрела на родителей, но те старались не встречаться с ней взглядами. Патриция то заламывала руки, то крутила обручальное кольцо. Харпер нервно постукивал ногой, ерзая то влево, то вправо. Мелани никогда не видела отца в таком состоянии.
Это не отпуск, вдруг осознала она. Побег. Это они поставили алтарь? Или услышали по телефону, что получат по заслугам? Поэтому запаниковали и снова решили сбежать, как когда-то из Техаса в Бостон?
– Я не поеду, – заявила Мелани.
– Мы предлагаем тебе отдых в Европе, Мелани, – нахмурился Харпер. – Разумеется, поедешь.
Дочь покачала головой, обхватила себя руками и выпалила громче, чем намеревалась:
– Это не имеет никакого отношения к отдыху. Ты никогда не уходил в отпуск, папа. Всегда казалось, если ты покинешь свою драгоценную больницу больше чем на десять минут, то превратишься в камень.
