— Словно тебя это не касается, — сказала донья Миму.
— Очень даже касается, Долли, — отвечает Дик. Он называет ее на американский манер, хотя Миму это и не очень нравится. — Очень даже касается.
Дик уже не улыбается. Он разлегся прямо на ковре, без туфель, в своих поношенных бау-джинсах, в рубашке с подвернутыми рукавами. Несмотря на резкие морщины и озабоченные складки на лбу, он еще молод. Молод и весел. Лежит на полу, подложив под голову рюкзак, потому что ему, видите ли, тесно на койке. Он там задыхается. Он не привык спать в таких крысиных норах. Донья Миму покачала головой.
— Я в отчаянии, Долли, — говорит Дик и опять улыбается.
— Ты какой-то несерьезный! Это опасно. Это очень опасно. Ты знаешь этих людей?
— Я знаю этих людей и поэтому не думаю, что это так опасно, как ты говоришь. И я серьезен. Но я не хочу бояться, понимаешь, Долли?
— Ты должен бояться, Дик, ты обязан это сделать для меня. Если не будешь бояться, ты попадешь к ним в лапы и дело кончится плохо.
— Хорошо, родная, я буду бояться. Но что я могу сделать?
Она вздохнула и опустила голову.
«Дорогой мой мальчик». «Милая моя толстуха». «Неужели я всю жизнь ждала тебя для того, чтобы отдать в последнюю минуту?» — «Долли, ты же знаешь, кто я такой и какие за мной тянутся хвосты». «Я буду бороться за тебя, мой мальчик». «Бедная Долли, ты еще хлебнешь со мной всякого».
— Чего они хотят, Дик? Они не стали со мной говорить об этом.
— Нетрудно догадаться, что им надо. Старый Педро истратил на нашу экспедицию часть своих наличных денег. Он хочет вернуть их хотя бы в том количестве, в каком вложил. И сразу! Деньги ему нужны сейчас. Но ты же знаешь, что мы ничего там не нашли. Педро нужны гарантии, что долги будут возвращены. Конечно, я их верну, если разбогатею. А если нет? Педро всегда предпочитал синицу в руках журавлю в небе. Поэтому он и остался на задворках Белена. Он там бог, но выше ему не подняться. Если я не могу платить долги, то должен отработать. Знаешь, у него есть несколько участков, где они уже лет двенадцать перемывают пустую породу? Прикуют меня стальной цепочкой к тележке, и года три я буду работать за то старое изношенное барахло, которое громко называлось снаряжением. Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я стал подпольным каторжником?
— Как ты можешь так говорить, Дик?
— Если я не захочу платить долги или отрабатывать, то…
— Дик, а нет ли еще какой-нибудь причины? Ведь не так просто снарядить погоню, да еще на корабль. Только для мести?
— Причем тут месть? Педро человек жесткий. Он кому хочешь перережет глотку. Если это ему выгодно. Я не ручаюсь, что он не пронюхал о моей карте. Конечно, карта без меня слепа, но в конце концов можно попытаться заполучить и карту, и меня.
— Кто тебя мог предать?
— В живых остались только румберо. И Мануэл, и Энрико все могут разболтать, если их хорошо подпоить.
— Что?! Что они могут разболтать? Ведь вы же ничего но нашли.
— Мы не нашли камней. Но зато мы нашли месторождение золота. Много золота, но не для человека, для машин, понимаешь? Руками то золото не добыть. Нужны мощные драги. Я составил карту этих месторождений. Условную, свою карту, чтобы только я один знал, как туда добраться. Дошло наконец? Эти месторождения ни одному нашему богачу не поднять. Здесь нужны капитал, машины, специалисты, оборудование. Вот почему я подаюсь в Штаты, я уже тысячу раз объяснял тебе. Там я найду деньги и технику. Это не просто, но вполне реально. А у нас ни денег, ни техники, да и говорить со мной никто не станет.
— А Педро?
— А что Педро? Он тоже не в состоянии поднять промышленную разработку в тех местах. Там мало золота, понимаешь? Там мало золота в каждом сите песка. Но зато огромная площадь, Оно есть везде, но его понемножку. А может, и не везде одинаково, может, есть там и богатые районы. Почем я знаю? Я не успел взять все пробы, все обследовать. Когда ребята один за другим стали умирать, я понял, что пора сматываться. И правильно сделал: задержись немного, и я бы сейчас с тобой не разговаривал.
— А Педро…
— Святая Мария, не идет у тебя с языка этот Педро! Если б я не был должен ему эти паршивые деньги, я бы рассказал все, и он отступился. Он знает свои силы. Он на многое не претендует. Но эти деньги у него стали поперек горла, и, пока он не выколотит их из меня, не успокоится. У него волчья натура и бульдожья хватка. Ему наплевать, что я могу заработать миллионы, ему главное, чтобы я вернул взятые у него несколько сот долларов. Мелкий человек, хотя и считает себя образованным. Размаха у него нет и не будет. Стар стал Педро, опоздал он. Но для плохих дел он найдет и силы, и деньги, и время, все, что надо, найдет.
— Что же делать, Дик?
— Я хотел бы с ними встретиться. Я буду знать условия, и тогда мы подумаем.
— Нет, Дик, нет! Ни за что! Пусть режут меня, пусть мучают Лоис, но я не хочу! Я не могу тебя потерять! Не хочу, не хочу!
Донья Миму опустилась на ковер рядом с кладоискателем.
— Я слишком долго ждала тебя, Дик. Я всей жизнью за тебя заплатила. А ты знаешь, какая у меня была жизнь!
«Да, ты знаешь, какая у меня была жизнь!» — «Знаю, Долли, знаю». — «Я жила, как бездомная собака, и каждый мог пнуть меня ногой, и обругать, и плюнуть в лицо». «Знаю, Долли, знаю». «И так со мной поступали, и сердце мое окаменело, и душа моя высохла, и я умерла, Дик, я уже давно умерла». «Знаю, Долли, знаю». «И когда потом меня пытались приласкать, я все равно оставалась мертвая, деревянная, я была трупом в объятиях этих мужчин». «Знаю, Долли, знаю». «И ты еще знаешь мужей моих, этих вонючих пьяниц, которым не я была нужна, а мой труд, мои деньги, моя воля». «Знаю, Долли, знаю». «И ты знаешь, что я выстояла всю эту жизнь, выстояла одна, за эту жизнь с меня сняли все семь шкур, с меня сняли скальп, с меня ободрали все, что было во мне человеческого». «Знаю, Долли, знаю».
— «А это ты уж совсем должен знать, — я говорю о том, что произошло, когда появился ты…» — Я все знаю, Долли, и ни на чем не настаиваю. Я сделаю так, как мы придумаем вместе, как ты скажешь.
В каюте доньи Миму наступило долгое молчание.
— Слушай, Миму, я забыл тебя спросить, как там дела с зернами, что я отдал тебе? — внезапно спросил Дик.
— Я сделала так, как ты велел. Спрятала их в холодильнике у Хуанито. Поставила вниз, чтоб они не очень перемораживались.
— Спасибо, дорогая. Ты знаешь, я надеюсь в Штатах на этих семенах подзаработать. Хотя бы на первое время, для начала. Там такие вещи любят. А провезти их, как видишь, очень просто. Они очень смахивают на зерна кофе. Я для этого их специально в кофейную банку ссыпал.
— Дик, это несерьезно. Не будем забегать вперед. Мы должны что-то придумать. Мы должны что-то придумать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
