Спустившись с холма, я углубилась в лес. Лес — мой дом родной. И не важно, в каком мире он растет, в нем я всегда буду чувствовать себя уютно.
Прошагав приличное расстояние, я вдруг вышла на полянку, которую огибала прохладная река. Со всех сторон скрытая лесом, она показалась мне надежным местом для моего будущего дома.
Хлопнув в ладоши, я подняла руки вверх и закружилась в безумном танце, произнося известные мне с детства слова. Одна за другой поднимались вверх лианы, сплетаясь в единое целое. Вокруг носились цветочные вихри, накрывая возникшие стены моего нового дома крышей. Лесные пичуги с любопытством следили за происходящим, сидя на деревьях и кустах.
Устав от проделанной работы, я устроилась в высокой зеленой траве, подставив лицо и животик солнечным лучам. "Ты родишься здесь, мой малыш", — думала я. — " А что делать дальше, мы решим с тобой позже".
***
Какая-то назойливая птица сидела на подоконнике и громко щебетала. Олих, не открывая глаза, нащупал сапог у кровати и наобум запустил его. Должен был бы попасть. Но птица вновь завела свою трель.
Он, все же, открыл глаза и посмотрел на нарушительницу тишины. Маленькая, невзрачная, но какая назойливая! Повернувшись, чтобы проверить, не разбудила ли птица его ведьмочку, он вдруг нахмурился. А куда это она подевалась? Приподнявшись на локтях, Олих осмотрелся по сторонам. Ни Велмы, ни слуг. Утро было такое раннее, что все еще спали. А ведьмочка исчезла.
Вскочив с кровати, как был, нагишом, прошел на балкон и выглянул в сад. Никого. Тревога тоненькой змейкой пробралась ему под кожу. Медленно, очень медленно оглянулся. В полумраке загорающегося утра, на каменном полу лежал шнурок. Даже не стал его поднимать. Он и так прекрасно знал, что это за тесемка. Он сам дал Велме этот артефакт.
Но он не думал… Да даже представить себе не мог, что она им воспользуется! Она его бросила! Его, предложившего ей то, чего никогда и никому не предлагал!
Обнаженное тело его вдруг стало покрываться чешуей, увеличиваться в размерах. Вмиг обострившимся зрением он заметил, как что-то алело на постели. Подскочил — прядь ее волос, перевязанная ленточкой.
Он схватил эту прядь и выбежал на балкон, на ходу обращаясь в дракона.
Этим утром челяди и драконам пришлось проснуться раньше обычного. Приникнув к окнам, из своих покоев Кейден, Бастиан и Урлас наблюдали, как беснуется в небе их брат. Яростный рев дракона разносился далеко за пределами замка.
— Значит, все-таки, ушла, — прошептал Урлас. Он и сам не отдавал себе отчета, радуется он или огорчается. И что будет делать, если Олих потребует найти ее?
Дракон вернулся во дворец лишь вечером. И не просто явился, а влетел в тронный зал, в воздухе обращаясь в человека. Чешуя все еще покрывала его шею и грудь, когда он подошел к трону. Так и не сев на него, посмотрел на братьев, дожидавшихся его еще с утра.
— Скажи-ка мне, Бастиан, — вдруг начал Олих. — Ты уже победил свой голод?
— Скажем так, я его контролирую.
— Хоро-о-ошо-о-о. Тогда следующий вопрос. Мне доложили, что ни одна ведьма за последний месяц от твоих рук не погибла. Почему? Чем ты удовлетворяешь свои потребности?
Не ожидая такой темы для разговора, присутствовавшие были напряжены и удивлены.
— Я с ними договариваюсь. Я пью их магию, но оставляю им жизнь. И щедро вознаграждаю их за это. Из своей, конечно, казны.
— То есть, я правильно понимаю? У нас нет необходимости держать ведьм в темницах? В смысле, для твоих нужд?
— Нет, такой необходимости нет.
— Тогда вот мой первый приказ. Я повелеваю отпустить всех ведьм из темниц, компенсировать им или их семьям из нашей казны тот урон, что был им нанесен. Я объявляю их такими же свободными жителями нашего государства. Есть возражения?
Возражений не было.
— Кейден, тебе есть, что возразить на это?
— Нет, конечно. Считаю такое решение правильным и справедливым. Давно пора было это сделать.
— А теперь я попрошу всех посторонних покинуть зал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Нервно постукивая ногой по каменным плитам, он ждал, пока ошарашенные посетители выйдут вон.
— Теперь о личном. Мне нужна ваша помощь, братья.
Те пристально смотрели на старшего брата.
— Моя ведьмочка сбежала от меня, — я помню твои слова, Урлас.
Олих остановил уже собравшегося что-то сказать брата, и продолжил:
— Мне нужна информация о всех мужчинах, бывших с нею в близости до меня.
— Казнить будешь? — хмыкнул Урлас.
— Ну, язык-то точно укорочу, — отрезал тотчас Олих. — И эти известия нужны мне к завтрашнему утру.
— Олих, но завтра похороны отца. И тебя на правление должен будет благословить Глаз дракона.
— Вот поэтому мне и нужно знать все до завтрашнего утра.
— И что с этими мужчинами сделать? — спросил Бастиан. Кажется, его единственного не удивил приказ брата.
— Привезти во дворец. Тайно.
Затем он обвел братьев тяжелым взглядом.
— И что, никому не интересно, зачем я это делаю?
— Ты ревнуешь, — произнес Урлас.
— Зачем тебе это, Олих? — все же спросил его Кейден.
— Я должен быть уверен, что она не бросила меня ради одного из них.
— Бред! — Не сдержался Урлас.
— Объяснись!
— Она не бросила тебя. Она просто сбежала. Испугалась. Того, что любит тебя. Того, что ты не ответишь ей тем же.
— Я ей ответил тем же. Дал ей ребенка, дом, свою защиту.
— И сказал ей, что любишь ее?
— Зачем? Ведь и так все ясно.
Все, кроме Бастиана, непочтительно засмеялись.
— Она же женщина, брат, — снисходительно сказал Кейден, — им нужно песни петь, стихи читать. И о любви говорить. А то напридумывают себе бог знает, чего.
— Вот-вот. Ищи потом их по белу свету.
— Я подумаю. А этих, всех, кого найдете, доставьте во дворец.
— Сделаем, братишка, — Кейден, как в былые времена, похлопал брата по плечу.
— А я уж думал, ты совсем очерствел, — почти нежно, обнял его Урлас.
До самого рассвета Олих, сидя на троне усопшего отца, думал, вспоминал о своей ведьмочке. Не выпуская из рук ее прядь. А перед рассветом принял решение.
Как озвучить его? Вряд ли оно придется кому-либо по душе.
Глава 53. Лавка мадам Готье
Переодевшись, приняв душ, Олих стоял на балконе, наблюдая за тем, как с раннего утра идут приготовления к ритуалу провозглашения Повелителя. Дорога, ведущая к алтарю, была усеяна цветами красного и бордового цвета. По этим бутонам пронесут его почившего отца и похоронят в усыпальнице, рядом с Глазом дракона. Рядом с тем самым алтарем, который благословил ребенком и его, и его ведьмочку. Наготове стояли огромные корзины с белыми и кремовыми бутонами, которые должны будут бросать под ноги будущему Повелителю и его семье.
Жрецы уже вовсю разминали свои глотки, распевая ритуальные песни у алтаря. На площади возле дворца собиралась замковая челядь, подчиненные и просто жители Артавии.
Как примут они его решение? Как отнесутся к его выбору братья?
Позади раздались тихие шаги. Замерев в нескольких шагах от него, остановилась Ирис. Олиху не нужно было оглядываться, он и так узнал ее. По дыханию, по запаху. От нее все еще пахло лесом, в котором она выросла и луговыми цветами. Очень схоже с тем, как пахла его Велма.
— Вы грустите?… — девочка замялась, не зная, как называть его. То ли братом, то ли Повелителем.
— Олих. Зови меня так, — он все же повернулся к ней и протянул ей руку.
Девочка робко вложила в его руку свои пальчики, но брат крепко схватил ее за руку и притянул к себе. Крепко обняв девочку, он зарылся носом в ее волосы.
— Вы меня простили? — дрожащим голосом спросила она.
— Для тебя я только на «ты». И да. Я простил тебя.
Он вытер слезы, бежавшие из ее серебристых глаз.
— Вчера вечером я издал указ, по которому твоей маме, как и всем ведьмам, дарована свобода. Ты наша маленькая принцесса, и имеешь право выбрать для нее любой дом, который только сможет оплатить наша казна.
