Эти вопросы были заданы тоном начальника, причем начальника, привыкшего к беспрекословному подчинению. И еще было неизвестно, кто в этой парочке старше: либо по званию, либо по положению.
Гарднер на ее тон не отреагировал.
– Это? Тот самый обер-лейтенант, который спас мне жизнь. Правда, в какой-то мере и я спас его. Ведь вы, насколько я помню, не собирались покидать Берлин, а наоборот, собирались драться там до конца и готовы были отдать жизнь?
– Мы квиты, Майкл.
– Ну а потом мы вместе выбирались из Берлина, – закончил свой «доклад» Гарднер.
– Бежали, вы хотели сказать, а не выбирались, – с легкой издевкой поправила его «Ева». – К вам, мистер Бредли, это не относится. Вы-то действовали как раз так, как должны были действовать все честные немцы. Возможно, и русские тогда не смогли бы взять Берлин.
– Легко сейчас рассуждать, сидя в нью-йоркском ресторане, особенно тебе… – Гарднер замолчал.
Подошел официант, принес их заказ и бутылку вина; выпили по бокалу, и они принялись за еду. Теперь разговор взяла на себя «Ева».
– Свою историю, мистер Бредли, вы нам расскажете позже, – сказала она уверенно. – А пока скажите, чем вы здесь, в Нью-Йорке, занимаетесь?
«И все-таки партию ведет она, – утвердился в своих мыслях Бредли. – Гарднер – при ней, это понятно. И то, что она из “наших”, тоже понятно».
– Вы полагаете, я обязан вам отвечать?
– Ну, хотя бы из вежливости.
– А знаете что, придумайте мне занятие сами. Кем бы вы хотели, чтобы я был?
– Майкл, он мне определенно нравится, – сказала «Ева», вновь бросив пристальный взгляд на Бредли; ее рука с вилочкой на секунду даже замерла в воздухе. – И все-таки, мистер Бредли?..
– Я биржевой маклер. Живу с процентов от сделок. Разочарованы?
– Отнюдь, – качнула она головой. – Чтобы заниматься таким делом, нужно иметь и определенный ум, и основательную смелость. Но мы найдем занятие для вас получше. Нам нужны такие люди, как вы. Смелые, прошедшие горнило ада, – ответила она на немой вопрос Бредли. – У нас высокие цели и большие планы. Но скоро… Очень скоро вы о них узнаете и сами будете принимать участие в их реализации.
«Ева» говорила тихо, но экспрессивно, с внутренней убежденностью.
– А тому, что объявили миру, не всему нужно верить, – немного успокоившись, продолжила она. – Миру нужно было что-то объявить, и ему объявили. Ведь даже их Жуков заявил в сорок пятом на весь мир, что неопровержимых доказательств смерти фюрера нет. Обоснованных опровержений с тех пор не поступало. У них одни лишь предположения и догадки.
«Фанатичка. Сейчас вскочит, вскинет руку и прокричит “Зиг хайль!” – подумал Бредли, глядя на появившийся у нее на щеках румянец.
– Могу, наконец, и я задать вам вопрос? – воспользовавшись возникшей вдруг паузой, спросил Бредли.
«Ева» посмотрела на него уже не с холодным любопытством, а с некоей даже поволокой:
– Ну-у?..
– Чем вы занимались во время войны?
В этот момент к ним подошла Марта.
«Уйди», – Бредли с немой мольбой посмотрел на нее, но его взгляда Марта не поняла.
– Здравствуйте, господа. Мне сказали, что Стэн встретил здесь своего старого друга… Но если я помешала вашей беседе…
– Нет, нет, что вы, – «Ева» оценивающе смерила Марту с головы до ног. – Нам очень интересно познакомиться с вами. Это – мой муж Майкл, а меня вы можете называть Евой. – Она встала и протянула руку.
– Марта. Марта Майер, – представилась Марта, и они обменялись рукопожатием. – Владелица этого заведения.
– Да? Как интересно… – Удивление «Евы» было настолько искренним, что Марта смутилась. – Вы немка? Ваше имя… Акцент…
– Да, – пожала Марта плечами. – А что тут странного? После войны нам с братом пришлось покинуть Германию. Тогда мы остались без родителей, а сами были еще подростками, вот и перебрались сюда, к дяде.
«Святая простота, – с сожалением подумал Бредли. – Она готова распахнуть душу первому встречному. Марта это сделала потому, что я здесь, а мне она верит, – уже со злостью на себя домыслил он. – Она ведь действительно думает, что это мои друзья».
– Бедные дети… Сколько вам пришлось пережить из-за этих большевиков.
Бредли испугался. Он вдруг подумал, что сейчас Марта скажет, что большевики здесь не при чем, что во всем виноват фашизм, гестапо, но разговор стал протекать по еще более страшному сценарию.
– Вы задали мне вопрос, мистер Бредли, чем я занималась во время войны. Так вот, во время войны я занималась истреблением неполноценных рас. Я отправляла в газовые камеры евреек, славянок, француженок…
– Ева… – подал голос Гарднер.
– Я не Ева. Я – Эльза. Да, я отправляла в газовые камеры евреек и славянок… Я это делала для того, чтобы нам, немцам, сейчас не нужно было скитаться и прятаться по всему миру, как безродным собакам, – с тихой злостью говорила «Ева»-Эльза. – Мы, немцы, – великая нация. Мы проиграли войну из-за того, что фюрера окружали предатели и трусы. Ну ничего, настанет тот час, когда мы расставим всё… и всех по своим местам.
– Эльза! Не слушайте ее, господа, она пьяна, – Гарднер вытер губы салфеткой и поднялся. – Пойдем лучше потанцуем, дорогая.
– Я не пьяна, к сожалению. Я слишком не пьяна. Следующий танец со мной танцуете вы, мистер Бредли.
Не дожидаясь ответа, она встала, и они с Гарднером ушли на середину зала: несколько пар там уже кружили в медленном танце.
Для Бредли это был шанс, другого подходящего случая могло больше не представиться.
– Слушай меня внимательно, Марта, – заговорил Бредли, как только Гарднер и Эльза отошли достаточно далеко и слышать его уже не могли; Марта сидела, опустив голову, и смотрела в чашку с кофе.
– Я, кажется, его узнала Стэн, – тихо сказала она. – Я, кажется, его узнала…
– Да, это он. Это его ты ранила в машине. Но сейчас не это важно. Они сделали ошибку, им не надо было подходить ко мне, а теперь они меня отпустить от себя уже не могут. Я – видел их. И их отпускать мне от себя нельзя.
– Полицию звать, как я понимаю, тоже нельзя, – она подняла на него чистый и ясный взгляд. – Правильно?
– Правильно. Я должен их или переиграть, или… нейтрализовать. Сейчас они представляют для меня первостепенную опасность. Поэтому сделай сейчас так, как я тебе скажу. Сейчас ты уйдешь домой и будешь там меня ждать. Им я скажу, что у тебя ресторанные дела; ты их не знаешь, поэтому угрозу для них не представляешь. Как только я решу эту проблему, приеду к тебе. Я обязательно к тебе приеду. Обязательно…
– Ты говорил, у тебя ко мне какое-то важное дело?
