сэр.
Они какое-то время ехали молча, потом остановились перед выкрашенным в жуткий цвет домом Райнера Лукса, где еще в начале девятнадцатого века жили рабочие с мельницы. Теперь жильцы по большей части работали на фабрике изделий из пластмассы на 66-й, но были и молодые ребята, приезжавшие на выходные, – им нравились большие окна, высокие потолки и узкие дворы.
– Передай привет дяде.
Он открыл дверь.
– Спасибо, что подвезли. Привет Трэвису.
– Само собой.
Они смотрели, как он уходит. Стал высоким, как отец, и такая же походка вразвалку.
– Правильно, что мы отвезли его домой, – сказал Трэвис. – Там курили марихуану. Я вполне мог устроить облаву.
– Молодец, что сдержался.
– Не выношу праздники. Уже ж давно было ясно.
Она подалась вперед и взяла его за руку.
– Поехали домой, Трэвис. Устроим праздник сами.
Но через десять минут после того, как они добрались, муж уснул. Мэри налила себе выпить и достала толстый фотоальбом. Она принялась листать и нашла их с Эллой фото, немного пожелтевшее в пластиковом кармашке за столько лет. Они курили на крыльце, а Коул и Трэвис-младший, совсем маленькие, играли у их ног. Они с Эллой были обе в кардиганах и плиссированных юбках, с накрашенными губами. Волосы собраны в валик. Она помнила, как они в тот день причесывали друг друга. Тогда так было модно.
Она подумала о Клэрах, живущих в том доме, и ее охватили эмоции. Бедный Коул, работает на тех людей, в своем же доме. Что бы подумала его мать. У этих мальчиков украли дом. Так не должно быть. И никто, вообще никто не зашел помочь. Даже они с Трэвисом. Они виновны не меньше остальных.
Ей было совсем худо. Чувство вины, вот что это такое.
А Клэры – ну что, они отхватили себе дом по обалденно выгодной цене.
«Печально, что дело дошло до этого», – подумала она. Ненадежный мир. Мир хапуг.
2
Когда все ушли и они прибирались, она сказала Джорджу:
– А почему ты не рассказал мне про мальчиков?
– Рассказал что? – резко отозвался он.
– Их родители умерли в этом доме, Джордж.
– И что? Какое это имеет значение?
Он просто смотрел на нее.
– Как ты вообще мог купить этот дом, зная, что стало с их родителями?
– Я решил, что это неважно.
– Неважно! – Она еле сдерживала гнев. – Как ты можешь быть таким бесчувственным? Почему не сказал мне?
– Потому что я знал, что ты скажешь.
– И тебе было все равно?
– Немного поздновато для этого разговора, не находишь?
– Ты прав. Надо было обсудить, прежде чем покупать.
– Как всегда, ты слишком бурно реагируешь.
Она покачала головой.
– Мне не нравится этот дом, – сказала она. – Это была ошибка.
– Это же просто смешно.
Что-то в выражении его лица – холодный невидящий взгляд, вопиющее безразличие – заставило ее взорваться. Она вышла, дрожа, села в машину и поехала. Было совсем темно, безлунная ночь, пустая дорога, словно она единственная выжила в глобальной катастрофе. Она невольно покосилась на пустое сиденье рядом, едва ли не ожидая, что там кто-то будет, – но нет, никого. Только черное окно и ее собственное размытое отражение в стекле.
Она приехала в город, туда, где мальчики жили с дядей, припарковалась. В окнах было темно, но она увидела отсвет телеэкрана на потолке. Она собралась постучать, объяснить, в чем дело, показать, что они с Джорджем хоть чем-то отличаются от всех, кто с таким безразличием отнесся к этой семье. Но в итоге она просто села и закурила. Она подумала: а я просто поеду дальше. Ее захватила фантазия – детальная хронология побега, но внезапно прекратилась. Потому что оставить Фрэнни было нельзя.
Она завела мотор и поехала домой.
Наутро, когда после школы пришел Коул, она сказала:
– Я не знала, что вы тут жили. Прости. Мне никто не говорил.
Она заплакала. Позволила ему обнять себя. Неловко, как мальчик может обнять женщину. Они так и стояли – странная пара.
– Вот, сказала она, снимая кольца. – Это твоей мамы.
Коул взял кольца и сомкнул пальцы, пряча их в ладони.
– Вы бы ей понравились, – сказал он наконец. – Моей маме. Она бы обрадовалась, что это именно вы.
Часть вторая
Крутой поворот[66]
У Флойда ДеБирса была парусная лодка под названием «Любовь моя», в честь второй жены. Он держал ее в доке при кампусе, рядом с лодочным сараем и тренажерным залом для гребцов. В свое время в Сагино была гребная команда, но потом кончились деньги – обычные дела. Когда Джордж сказал, что умеет ходить под парусом, Флойд пригласил его прогуляться на лодке, Valiant 32. Это было крепкое суденышко, с кормой как у каноэ. В пятницу после работы они поплыли вниз по реке. Прекрасный вечер на воде.
– Вы старый морской волк, – сказал Джордж, кивая на румпель[67].
– Думал вот переделать, но со штурвалом не так интересно. Это примерно то же, что быть глуховатым, – мог бы, но многое пропускаешь. Купил ее для жены. Она любила ходить под парусом. Познакомились в школе, – пояснил он, – школа Святого Георгия. Жена родом из Уотч-Хилла.
Он передал Джорджу румпель и спустился за бутылкой бурбона и стаканами со льдом.
– А ваша жена? Она тоже морячка?
– Нет… она не любит воду.
– Как вы познакомились?
– В колледже.
– Кто она?
– Занимается ребенком. Время не безгранично.
– Говорят, надо успевать.
Джордж кивнул.
– Да, знаю.
– Еще собираетесь?
– Что?
– Иметь детей.
– К счастью, эта тема не возникала. Она превратила комнатушку в конце коридора в комнату для шитья, рядом с детской. Не знаю, – сказал он, и он правда не знал.
– И потом, этого надо хотеть. – Флойд налил им выпить. – Skol[68].
Он поднял стакан. Бурбон был горький.
– Я никогда не хотел.
– Детей?
Флойд помотал головой.
– Теперь вот жалею. – Он внимательно посмотрел на Джорджа. – Думаю, я мог бы жить более полной жизнью.
– Это здорово, – сказал Джордж, потом сообразил, что мог его обидеть. – Но это ведь и очень трудно. – По правде, важнее Фрэнни у него ничего не было. Лишь она объединяла их с Кэтрин. На миг он задумался, не уйти ли от нее. Она с неизбежностью получит право опеки над ребенком. Судьи ведь всегда на стороне матери. Наверно, это правильно. Кэтрин точно уехала бы к родителям. Он представил, как они живут все вместе в том кошмарном доме, как обедают с подносами перед телевизором.
Они плыли, борясь с течением. Обратно будет полегче.
