заметили.
— Засуетились, голубчики, — я повернулся к сгрудившимся позади меня гоблинам. — Помните, ваша сила в единстве. Никаких драк один на один, даже если сильно хочется. Особенно тебя касается, зверюга отмороженная.
Я ткнул пальцем в самого тощего гоблина, которого даже наличие пухлой одежды не спасало. Сразу видно, что бедняга недоедает.
Впрочем, его щуплый вид усмешки вызывать мог только у тех, кто с ним не сталкивался. Про себя я этого типа Клещом величал за кровожадность, граничащую с безумием. Хорошо, хоть клинило его только во время тренировок. Посмотрим, как поведёт себя сегодня, может, и реально заслужит имя.
Неказистый с виду гоблин растянул пасть в добродушной улыбке маньяка и спрятал лапы в карманы. Где, как я знал, лежал с десяток мелких ножей.
— Ну и ты на рожон не лезь, — приказал я Харону, выходя из-под снежных лап елей.
Как только мы спустились с сопки и оказались на ровной местности, ворота в частоколе приоткрылись, и я увидел, как наружу выходит десяток викингов во главе с Ярвиненом.
Ну да, ну да, сразу осмелел, поняв, что армия у меня всё же маленькая, как по численности, так и по размеру воинов. Да и кроме копий, мечей да парочки щитов, у нас ничего нет. Вот и решил местный Демиург «пообщаться». Ещё наверняка какую-нибудь подлянку придумал. Ну а о том, что мы «прибыли» в его Аллод, Система, уверен, ему тут же «любезно» сообщила.
— Чем обязан вашему появлению на МОЕЙ территории? — остановившись на пол пути к от деревеньки, громко произнёс Ярвинен. — Я думал, что для человека, умудрившегося уничтожить мир, вы куда более сообразительны, и мой намёк на то, что я не желаю иметь с вами дела, должны были понять.
— В глаза твои честные посмотреть хотел, ублюдок… Ничего, что я на ты, хреносос?
Какие-либо другие вопросы у меня отпали, едва Ярвинен появился в пределах моей прямой видимости.
Второй уровень, тридцать семь убийств против пяти, что были ранее, и исчезнувший с радара осколок с «детсадовцами».
Суд ознакомился с доказательствами, суд вынес вердикт. Палач, привести приговор в исполнение!
Прежде чем опешивший от такой наглости демиург открыл рот, в моей руке уже появился Ублюдок, и я нажал на спусковой крючок. Вот только…
Сука! Стоявший рядом с мужчиной «викинг» среагировал первым, прикрыв хозяина щитом. И судя по тому, что щит выдержал, он был системным и неплохого качества. Ну или воин использовал навык.
Но я успел сделать ещё два выстрела, всё-таки пробивая броню и раня демиурга, прежде чем среагировали все остальные.
Стена наёмников, прикрывшись щитами, рванула в мою сторону с диким рёвом, однако я успел заметить за сомкнувшейся шеренгой, как парочка качков утаскивает орущего владыку прочь, за безопасные стены.
— Копья вперёд, держать строй! — скомандовал я, пытаясь выцелить труса, но «викинги» неслись уж слишком плотно, давая Ярвинену возможность скрыться. — Третий, за главного!
Открыв стрельбу, я принялся палить по противнику, до которого остались считаные метры. Пробить щиты я не успею, однако поранить их и сбавить напор вполне.
И когда до ближайшего щитника оставалось меньше метра, а его меч начал подниматься с явным намерением опуститься на мою голову, прикрытую лишь ушанкой, я активировал ускорение.
Лёгкая дрожь прошлась по ногам, и я ухожу с линии атаки, чуть ли не мгновенно оказываясь с левого фланга.
Материализовавшееся в левой руке копьё входит в бок не ожидавшего такой подлянки викинга. Наёмник пытается развернуться в мою сторону, но проклятая инерция и снег под ногами тащат его вперёд, а я, всадив копьё ещё глубже, выпускаю оружие из руки.
Рывок, и вот я уже позади «викингов», внезапно осознавших, что главная опасность уже в их тылу.
Накаченное мясо в меховой броне резко затормозило, в надежде успеть развернуться и перестроиться.
Однако если что-то делаешь, то лучше это доводить до конца, а не останавливаться на полпути. Вот бежал ты на строй хлипких воинов в смешной одежде не по размеру и самодельными копьями, так снеси их, а потом уже разбирайся с их предводителем.
Но вслух всего этого я, конечно, говорить не стал. Лишь с удовлетворением отметил, как мои бойцы резко опускают копья и колют завертевшихся противников по ногам.
Раны неглубокие, но мерзкие. Кровь рекой, холод её свёртыванию не способствует. Да и психологическое давление нарастает. Как же, только начало сражения, а группа коротышек уже исколола мужественных «военов».
Ещё и я, поняв, что до закрывающихся ворот добежать не успею, принялся стрелять в спину «викингам». Что, не по-благородному?
Так я и не в кружок снежных бойскаутов явился. Любишь людей убивать, люби и с простреленным хозяйством ползать, орошая собственной кровью белый снег.
— Гондольеры, мать вашу… Наниматься они ко мне не хотят… А к ублюдку, вырезающему Осколки, с радостью… — проорал я двум щитовикам, что выбрались из общей свалки, где уже смешались «викинги» и гоблины, которые побежали ко мне, прикрываясь щитами. — Вы, мля, вообще думали, что делаете⁈
— Это всего лишь игра, дебил, — неожиданно произнёс один из качков, замахиваясь на меня топором. — Статисты — игрушки, с которыми можно забавляться. Они — куклы! Они сами на это подписались!
— Куклы? Игрушки? Вещи, говоришь? — недобро прищурился я, уклоняясь от удара и выхватывая из ножен нож следопыта. — Ну тогда и ты от них не слишком отличаешься. Как и твой дружок…
Второй щитовик, подбежавший молча, зыркнул на меня своими синими глазами из-под шапки и тут же получил выстрел в щит, почти что в упор.
Отшагнув назад, «викинг» устоял, однако выстрел заставил его остановиться, заодно отвлёк внимание его товарища.
— Куклы — это те же марионетки… — проскользнув между двумя качками, я вонзил нож говорливому в правое плечо, где и оставил.
— А-р-рх, — зарычал наёмник, пытаясь поднять раненую руку, одновременно с этим ударив меня щитом.
— Но вот странность… — пригнувшись, я увернулся от удара, при этом сделав парочку жестов, после чего вновь выстрелил во второго «викинга», попытавшегося зайти мне с тыла. — Именно те, кто зовёт других игрушками, зверски не любят, когда к ним также относятся.
Выстрел из Ублюдка, наконец, пробил щит молчаливого наёмника, а вместе с этим и его грудь, откинув на землю. А я, дёрнув второй рукой, потянул на себя нить, которой опутал раненую руку говоруна.
— Сука! — крик боли на мгновение заполнил собой поляну перед частоколом, когда тонкая, но
