Откуда я это поняла? Тео случайно обмолвился, что их обоих нет в городе.
Я общалась с ним всего раз, но общение наше проходило весьма сухо, словно Тео было неприятно со мной разговаривать. С тех пор я больше не беспокоила его.
Субботний вечер не предвещал ничего интересного.
Как обычно я достаю из морозилки ведро с мороженым, врубаю на телеке «Почему женщины убивают?» и заваливаюсь на диван.
На самом интересном моменте раздается дверной звонок.
И это в субботу вечером!
Хм... странно. Для раздачи почты время уже позднее, а кроме почтальона больше некому ко мне приходить.
Натянувшись струной, я на цыпочках подхожу к двери и смотрю в глазок, а вижу по ту сторону двери нечто еще более странное.
Да ладно....
По венам проходит губительный ток, заряжая сердце. Коленки дрожат и кости ходуном ходят от волнения.
Я распахиваю дверь и первое, что мне бросается в глаза — букет. Но какой-то странный букет. Никогда не видела, чтобы женщинам дарили цветы, сделанные из оружейных гильз крупного калибра.
Но, блин, это выглядит чертовски красиво.
А затем я вижу крепкие мужские руки... Его руки, в которых он держит необыкновенной красоты букет.
— Ты... Боже... как... что ты здесь делаешь? — выдыхаю, ошарашено пялясь на самого желанного мужчину.
Даймонд пробегается по мне быстрым взглядом и фокусируется на рубашке. Его рубашке, из которой я уже неделю не вылезала. Сообразив, что на мне его вещица, он растягивает губы в косой улыбке.
— Да вот, увидел эти патронные цветочки и сразу же подумал о тебе, — отвечает он, всучивая мне букет.
— Увидел? — прищуриваюсь я, ища подвох.
— Ну, сначала я заказал их, а потом только увидел, — объясняет, подавляя хитрющую улыбку.
— Значит, ты думал обо мне еще до того, как увидел их?
Даймонд глубоко вздыхает и на выдохе отвечает:
— Я думаю о тебе всегда, Ассоль... Каждую гребаную секунду.
Ощущаю, как сердце неумолимо трепыхается в груди. В голове туман, в душе селится необычайная радость.
Готова буквально стечь лужицей к его ногам, но я вовремя прихожу в себя.
— Даймонд, нет! Ты не должен здесь быть! — возмущенно выпаливаю против своей воли. — А если Оливия узнает? Нет, ты сейчас же должен уйти! Пойми, это для твоего же блага!
Даймонд совсем неожиданно фыркает.
— Оливия может идти к черту! О ней можно забыть!
Никакой живой реакции от меня не следует, поскольку мне требуется время, чтобы переварить его слова.
Воспользовавшись заминкой, Даймонд проходит в дом и захлопывает дверь. Обходит меня и по-хозяйски шагает в кухню, где с верхней полки гарнитура достаёт декоративную бутыль. Он вырывает из моих рук букет и помещает его в стеклянную емкость, на дне которой лежат конфетти.
— Ты скажешь что-нибудь или так и будешь молчать? — спрашивает он серьезно после затянувшейся паузы. — Ты хочешь, чтобы я ушел?
Сглатываю вязкую слюну. Часто моргая, я всматриваюсь в его ясные глаза с налетом печали... Глаза, которые, думала, никогда уже не увижу.
— Д-да, — заторможенно отвечаю я, на что Даймонд досадно поджимает губы и отходит от меня на шаг. — То есть нет! Конечно же, я не хочу, чтобы ты уходил! Просто все это как-то неожиданно. Я думала, ты с Оливией, и...
— Стоп! Никогда, слышишь?! Больше никогда не произноси ее имя! — цедит он, изменившись в лице. — Вчера мы развелись. Она исчезла из моей жизни. Больше она никогда меня не побеспокоит! У нее достаточно денег, чтобы забыть о моем существовании! Этого человек не существует! Все!
— Ох, ничего себе... — из-за такой неожиданной новости ноги слабеют и я заваливаюсь на стул. — Получается, вы не вместе...
— Конечно же, нет! С чего ты вообще решила, что мы можем быть вместе?! Я че, похож на куколда?
Мне жутко неудобно перед Даймондом. Тело бросает в удушливый жар и покрывается липкой пленкой. Щеки горят пламенем стыда.
— Я... я приходила к тебе домой, Оливия была голой.. Валялась в нашей.., — осекаюсь и кривлю рот из-за нахлынувших воспоминаний, — В твоей постели, ну и она сказала мне…, — я резко вскакиваю со стула и отмахиваюсь. — Вообще-то не важно, что она сказала. По итогу я выяснила, что это она "заказала" тебя. А потом она намекнула мне, чтобы я не мешала вашим отношениям. Только на таких условиях она согласилась отозвать заявку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Состроив брезгливую физиономию, Даймонд всплескивает руками.
— Да насрать на неё! Пусть катится в свою Италию или куда там! Мне плевать! Я остался жив, и это главное!
— Наверное, ты прав, — заторможено проговариваю, потирая пульсирующие болью виски и падая обратно на стул.
Даймонд усаживается напротив меня. Он подхватывает мою руку в свою ладонь и с тревогой в глазах изучает мое сконфуженное лицо.
Он то открывает рот, желая сказать что-то важное, то захлопывает. Его гложет что-то, и по этой причине я начинаю нервничать пуще прежнего.
— Малышка, я столько думал, но так и не понял...Как... как, черт возьми, ты к этому пришла? — с усилием выговаривает он, сжимая мою ладонь.
— К чему? — теряюсь я, хлопая ресницами.
— Стать киллером.
Я судорожно всхлипываю и неосознанно вырываю из его ладони свою руку.
Невыносимо совестно перед ним. И в глаза ему смотреть невозможно. В них я вижу себя монстром.
— Как... как ты понял? — беззвучно спрашиваю, пребывая в шоке.
— Твой дневник. Я прочёл его от корки до корки.
Полоротая! Какая же я дура!
Вот почему Даймонд преподнес мне такой странный букет. Это отсылка...
— Бо-о-о-оже! — корчусь и прячу глаза, накрывая их ладонями. — Если ты прочел всё, то должен был понять меня... Хотя бы немного. Страховка Алекса покрывала только часть операции, а она слишком дорогая. Нам с мамой было не по силам собрать такие деньги. А благодаря «Армагеддону» это стало реальным.
Он озадаченно кивает и некоторое время молча гипнотизирует стену в кухне. В его глазах таится тотальное непонимание и неприятие.
Должно быть, я омерзительная ему.
— Ума не приложу, как у тебя хватило духа. Убийство человека — не игра в кошки-мышки. Видеть чью-либо смерть уже само по себе пугающее зрелище, но, чтобы самому убивать — мне этого никогда не понять.
Боюсь представить его чувства в момент осознания. Вероятно, он был не столько шокирован, сколько раздавлен. Более чем уверена, что эта новость травмировала его до глубины души.
— Я противна тебе? — тихо всхлипываю.
Мой подбородок вибрирует. Я близка к тому, чтобы разреветься. Именно этого я и боялась. Я боюсь, что он разочаруется во мне. Что он не будет чувствовать ко мне ничего, кроме паскудного отвращения.
— Честно? Поначалу я возненавидел тебя. Я ненавидел тебя всем своим существом, пока не перечитал дневник еще на раз. Ты убивала только преступников. А смерть — это лучшее наказание для таких тварей, вроде тех, что были в твоем списке. В какой-то степени, я даже начал гордиться тобой.
— Ты шутишь? Тут нечем гордиться! Я убивала людей, Даймонд! Если бы я не узнала тебя получше, мне пришлось бы и тебя убить! — выпаливаю негодующе, ерзая на стуле.
— А вот тут я зашел в тупик! Как в этом списке оказался я? Я вроде бы не вхожу в группу преступников, — в задумчивости он потирает свой лоб.
— Оливия предложила за тебя огромную сумму денег. Вероятно, Омеге снесло крышу на этом фоне, и он согласился. Правда, всё же быстро передумал.
— Получается, за моё убийство она расплатилась бы моими же денежками? Пиздец! И как меня только угораздило! — заходится он утробным хохотом.
В самоиронии ему сейчас нет равных.
— Так ты не сердишься на меня?
— Уже нет! Я приехал к тебе не затем, чтобы читать нотации.
— А зачем же ты приехал тогда?
Коварно ухмыльнувшись, Даймонд приподнимается из-за стола, подходит ко мне и протягивает свою руку ладонью кверху.
— Я приехал сюда за тобой! Без тебя в Лос-Анджелес я уже не вернусь, — его слова полны решимости и твердости, а моя голова полна тревожных мыслей. — Собирайся, малышка. Ты переезжаешь!
