Важным для нас является и вывод о том, что нация не является ни сущностью целиком «реальной», материальной, объективной, ни, наоборот, полностью субъективной, духовной — она представляет собой структурный синтез объективного и субъективного компонентов. Таким образом, естественным следствием существования нации является наличие «национального мифа». При отсутствии «объективных» условий для формирования государства, нация становится сообществом духа, а национальный миф — единственным выражением этого духа. Именно так нация может существовать в латентной форме, лишенной всякого институционального оформления.
Российская политическая публицистика сильно воздействует на науку, и термин «национализм» зачастую понимается в резко негативном смысле — как стремление к превосходству одного народа над другими, как идеологический ярлык «врагов общечеловеческих ценностей». В то же время позитивные смыслы соотносятся с этнополитическими процессами, а которых действуют «национальные движения». Именно такие движения в Прибалтике, Грузии, на Украине и др. с началом перестройки, получили позитивные характеристики — как среди западных специалистов, так и среди отечественных либеральных ученых. Именно поэтому почти общим местом было смешение «национализма» с самосознанием русского народа и его «имперскими амбициями», а также признание освободительного характера национальных движений на всем постсоветском пространстве. Патриотизм в конце 80-х — начале 90-х годов XX века клеймился в части советских, а потом почти во всех российских средствах массовой информации как нечто антигуманное, потребное лишь для «последнего прибежища негодяя».
Кризисное общество в России породило и кризисное обществоведение, в котором наблюдалась путаница терминов и подмена изучения явлений оценочными характеристиками. И лишь во второй половине 90-х началось некоторое отрезвление. Вероятно, во многом научный подход к проблеме национализма проложил себе дорогу в России через выстроенные на его пути идеологические барьеры только после страшного урока первой Чеченской войны (1994–1996). Националистическими в научной литературе стали называть такие политические доктрины, в которых интересы и ценности нации считаются приоритетными перед другими интересами и ценностями. Национализмом — систему принципов, суть которых состоит в том, что политические и национальные единицы должны совпадать.
Вместе с тем, такой подход все еще замкнут в рамках узкого круга специалистов, что требует подробной разработки данного направления. По-прежнему сохраняется разрыв между популистскими, журналистскими, идеологизированными взглядами и научными разработками проблем национализма. Сильно осложняет ситуацию зависимость национализма как явления, постоянно обнажающего то одно, то другое свое «лицо» в зависимости от социально-политического контекста. Но это же свидетельствует в пользу «националистического дискурса», без которого осмысление современных политических процессов просто невозможно.
Для России крайне актуальной политической задачей стало возвращение позитивных смыслов понятию «национализм» — для государства это чрезвычайно важно в связи с необходимостью, с одной стороны, перехватить лозунги защиты национальных интересов у экстремистских кругов, а с другой стороны, обрести язык приказов, касающихся подавления этнополитического раскола нации. Если удастся вывести «националистический дискурс» из чисто научной литературы и в приемлемых формах превратить его в перманентную практику общественной оценки решений власти, российская нация приобретет язык политической коммуникации, дефицит которого остро ощущается в «атомизации общества».
…
Примечания
1
Из книги: Савельев А. Н. Нация и государство. Теория консервативной реконструкции. М., 2005 // http://savelev.ru/book/?ch=12
