Когда рухнула одна из стен Престола и развалились его укрепления, Экзорцисты настояли на том, чтобы отправиться внутрь в одиночку. Космическим Волкам оставалось только вернуться к основному заданию. Хотя Анвинд смотрел, как Хрондир и остальные терминаторы пересекают затопленную площадь и с боем прорываются в брешь, уже через несколько минут «кровавый коготь» вынужденно отвлекся, оказавшись по горло во врагах.
Так или иначе, в течение нескольких часов после вторжения Экзорцистов внутрь собора, воздух над районом Престола испытывал сильные возмущения, возникали и поглощались самими собой неестественные грозовые облака. Принюхиваясь, Волки на улицах Маджохи понимали, что в сердце города происходит нечто, решающее его судьбу.
А потом всё кончилось. Небо успокоилось, а Экзорцисты, выполнив свое задание, отбыли с планеты.
Фенрисийцы продолжали сражаться, но враг, лишенный поддержки того, чему сыны Изгона противостояли внутри Престола, утратил волю к сопротивлению. Космические Волки, впрочем, не щадили еретиков, и те, как могли, бились за собственные жизни, но Астартес перебили их за несколько дней.
Погружение города остановилось, паводковые воды, лишившись постоянного притока, начали застаиваться. Космодесантники оставили Маджоху в покое — или некотором его подобии. Улицы, забитые раздутыми, нечистыми телами бывших обитателей, превратились в безжизненные полузатопленные развалины.
Рассказывая, Годрихссон опустил кое-какие детали, вроде песнопений или огней в небесах. Смертный по имени Гальверн по-прежнему стоял рядом, а Волку не хотелось, чтобы гвардейца очистили за то, что он услышал вещи, которые Инквизиция предпочитала держать в секрете. Но в основном история осталась неизмененной — в той части, где говорилось о доблести Хрондира и битве, изменившей ход войны.
Пока Анвинд говорил, в помещение входили всё новые и новые смертные, опасливо держась поодаль от инквизитора и Волков. Закончив пересказ, вожак стаи обнаружил, что выступал перед значительной аудиенцией; в ней было несколько гвардейцев, стоявших навытяжку в присутствии космодесантника, но в основном его слушали гражданские. Беженцы нервно переминались у стен гробницы, стараясь не пропустить ни слова из истории.
— Для этих людей Хрондир — мифологический персонаж, — объяснил Монтийф. — Нет ни одной официальной записи о его победе, и сам этот склеп был затерян более сотни лет. Имя Хрондира, будто сказание, передавалось из уст в уста. И вот, вы пришли сюда и поведали, как своими глазами видели капитана. Для них вы словно явились прямиком из легенды.
Для Волков время в катакомбах тянулось с болезненной медлительностью. Лишенные возможности охотиться или сражаться, не имея даже пространства для нормальных тренировок, они обшаривали каждый сантиметр лабиринта в поисках путей к спасению или того, что могло бы помочь в освобождении Лиульфа. Паутина туннелей, расходившихся от места упокоения Хрондира, вела к десяткам небольших помещений, и космодесантники обыскали каждое из них.
Большинство комнат были заняты гражданскими, которые бежали в гробницу, ища укрытия от войны наверху. В других разместили кладовые, оборудовали установки для рециркуляции воды или электрогенераторы. Некоторые помещения остались нетронутыми, в них не нашлось ничего, кроме похоронных принадлежностей и мертвецов. Бельтрассцы хоронили своих умерших не лежа, а сидя, так, чтобы они c достоинством встречали загробную жизнь, и в альковах многих помещений обнаружились кубические каменные саркофаги.
Волки отыскали мало полезного. Кое-где попадались трещины или поры в камне, через которые в катакомбы попадал воздух или просачивалась вода, но не обнаружилось ни потайных туннелей, ни промышленного оборудования, пригодного для освобождения Лиульфа. Несмотря на это, космодесантники продолжали рыскать по коридорам.
Правда, даже этому бесконечному хождению мешали смертные. Астартес прекрасно видели в полумраке самых темных туннелей, поэтому не носили с собой никаких источников света. Соответственно, любой неулучшенный человек, который шел им навстречу, мог влететь прямо в громадного космодесантника, если тот не предупреждал о себе. Большинство Волков разгоняли беженцев кратким «С дороги!», но Синдри развлекался тем, что молчал до последнего и смотрел, как люди отлетают от его силовой брони.
Впрочем, фенрисиец не был жестоким и ловил падавших смертных, спасая их от ушибов. Рефлексы Синдри позволяли ему поймать обычного человека прежде, чем тот успевал сообразить, что случилось.
Если гвардейцы хотя бы имели некоторую военную и физическую подготовку, хрупкость и неуклюжесть гражданских не переставала поражать вожака стаи. Даже в далекие детские годы, до того, как Небесные Воины переделали Анвинда в равного себе, мальчик был крепче любого из этих горожан. Юные фенрисийцы быстро учились выживанию, и Годрихссон стал охотником практически одновременно с тем, как научился ходить.
Для нынешнего «серого охотника», столь далеко ушедшего от родных пенат, эти смертные — с быстрым дыханием и сердцебиением, глубокой погруженностью в преходящие заботы их коротких жизней — оставались загадкой. Они порхали вокруг Анвинда, как мотыльки, а Волк старался не раздавить их.
Кровь и костяная крошка.
Это помещение ничем не отличалось от множества других: совершенно безликое, не считая трех небольших постаментов, на каждом из которых располагался реликварий с гладкими стенками. Два ящичка с мощами остались на месте; один сбросили на пол, но он не разбился, и кости, либо иные останки похороненного, уцелели внутри.
Людям, жившим здесь, повезло намного меньше. Стены и пол были залиты кровью, среди засохших потёков встречалась костяная крошка, обрывки ткани и другая, более плотная материя: измельченные куски кожи и внутренних органов.
Годрихссону комната показалась маленькой — хотя смертные без труда ходили туда-сюда, космодесантнику пришлось согнуться, чтобы войти. Там уже стоял Монтийф, сложив руки на груди так, что Анвинд видел выгравированные на латных перчатках черепа с глазами из рубинов. Праникс, сидя на корточках, изучал полосу крови и что-то нажимал на инфопланшете.
— Вы не вправе меня «вызывать», — прорычал капитан инквизитору. Прошло три дня с тех пор, как фенрисийцы оказались в гробнице, и некоторое время назад Монтийф отправил за вожаком стаи одного из лакузийцев.
Конечно, Годрихссон не ждал, что инквизитор как-то ответит на эти слова, признает, что Космические Волки не находятся в его распоряжении. Так и случилось, Монтийф ограничился безразличным взглядом.
— Что тут произошло? — спросил Анвинд.
— Мы не знаем, — ответил инквизитор. — Здесь жили пять человек, и это — всё, что от них осталось.
— Уверены, что здесь все пятеро? — уточнил космодесантник, знавший о привычке смертных иногда убивать друг друга по идиотским причинам. — Один из них не мог обратиться против других?
— Мы проверили всю гробницу, сэр, — несколько педантично произнес дознаватель, который подключил к инфопланшету латунную палочку на медном проводе. Конец инструмента был погружен в смазанное пятно крови на полу. — Здесь находятся останки каждого из них.
— Значит, их убил кто-то другой? — раздраженно предположил Годрихссон. — Жаль, но меня не волнуют эти мелкие злодеяния, и я не понимаю, почему ими заинтересовалась Инквизиция.
— Это не обычное преступление, — возразил Монтийф, проводя пальцем в перчатке по татуировке на щеке. — Взгляните на останки. Как вы думаете, может простой человек совершить подобное? Да ещё так быстро, что никто не услышит криков?
Капитан уклончиво хмыкнул — множество созданий умело убивать с подобной скоростью, существовали звери и ксеносы, способные обратить плоть в ошметки шквалом ударов когтистых лап или клинков. Анвинд видел это собственными глазами.
В пылу битвы он и сам превращался в такого убийцу.
— Люди боятся, что погибших растерзало какое-то дикое животное, хотя здесь ему прятаться негде, — продолжил инквизитор. — Если, конечно, оно не скрывается под человеческим обликом, в виде потаенной звериной ярости.
— Можете успокоить смертных, это не один из нас, — безмятежно ответил Годрихссон на вкрадчивые намеки Монтийфа. — Мы не животные.
Затем Космический Волк пересек комнату, рассмотрел вблизи бурый потек на стене и полностью раскрыл восприятие. Он учуял запах человеческой крови с нотками желчи, но аромат не был ни свежим, ни высохшим, мертво-безвкусным. Анвинд потер пальцами один из следов, и на керамите остался мелкий порошок, а в воздухе повис какой-то пыльный привкус.
— Когда кровь пролилась, она была горячей, — сообщил космодесантник. — Очень горячей, эти пятна выжжены на стене.
