— Она сейчас с сэром Уильямом, — раздался голос Филипа. — Он наведался к ней в комнату. Мне Джемма только что сказала.
— Сэр Уильям? — Почему-то Джон не мог представить лорда Бакленда поднимающимся по той лестнице. Или идущим по тому коридору. Или стучащим в ту дверь.
— Какая-то суета непонятная, — сказал Филип. — Сэр Филемон проводит совещания в зимней гостиной. В Элминстер послали нарочного.
— Сейчас? — изумился Джон.
Час был поздний, в кухнях стояла тишина. Филип пожал плечами:
— Может, король вернулся в Лондон.
Они вдвоем шли по коридорам, заглядывая во все кухонные помещения: разделочную, пряностную, пекарню и прочие. Филип открывал двери кладовых и погребов. Нигде не было ни души, усталые повара и поварята уже отправились на боковую. Однако, приблизившись к лестнице, друзья увидели знакомую фигуру, шаткой поступью сходящую по ступенькам.
— А, поваренок, — невнятно промычал Пирс и взмахнул оплетенной бутылкой, обдавая Джона и Филипа густым винным духом. В другой руке он держал деревянную пивную кружку.
— Повар, лорд Пирс, — поправил Джон, переглядываясь с другом. — Позвольте нам проводить вас наверх.
— Когда я спустился сюда, чтобы провозгласить тост за невесту? Поднимем чашу, а? Все эти обманные кушанья, что ты ей стряпал…
Голова Пирса качалась из стороны в сторону, но глаза не отрывались от Джона. «Что же Лукреция ему рассказала?» — подумал тот. Пирс хотел было налить в кружку вина, но у него подсеклись ноги, и Джон с Филипом подхватили его под руки. Он повис мешком между ними.
— Уберите от меня лапы, — пролепетал Пирс. — Я могу стоять не хуже вас. — Один глаз у него открылся и снова уставился на Джона. — Уж я попотчую леди Люси горяченьким.
— Несомненно, мастер Пирс.
— Все эти твои сладости. Она мне все про них рассказала. Думал занять мое место, а? — Теперь открылся и второй глаз. — Рядом с королем.
Джон ничего не ответил. Пирс был тяжелее, чем казался на вид. Джон попытался втянуть расслабленное тело на следующую ступеньку, но Пирс снова взмахнул бутылкой.
— Выпьем за невесту, — предложил он, косясь на Джона. — Поднимем чаши, а, поваренок? Раз уж ты не можешь задрать ей юбки…
Джона охватила холодная ярость. Неторопливым движением он сгреб наглого хлыща за прямые жидкие волосы. Голова Пирса, хоть и тяжелая по ощущениям, сопротивления не оказывала. Джон крепко двинул ею об стену и повторил бы удар, не схвати Филип его за руку. Вся троица зашаталась на ступеньке: Филип оттаскивал Джона, а Джон накидывался на пьяного Пирса, который едва ли осознавал происходящее.
— Прекрати! — прошипел Филип. — Джон!
Джон отпустил противника. Наверху лестницы появился Пандар Крокетт в ветхой ночной рубашке и колпаке. В руке у него болталось ведро.
— Пандар, — еле ворочая языком, пробормотал юноша. — А вот и Пандар.
— Ну-ну-ну, лорд Пирс. Опять под хмельком, да?
Прежде чем молодой Кэллок успел ответить, другой голос, побасистее, прогремел:
— Он там, внизу?
И сэр Гектор, тяжело топая, спустился по ступенькам в сопровождении двух лакеев. При виде отца Пирс заискивающе улыбнулся. Сэр Гектор схватил сына за ворот:
— Даже сегодня напился? Марш наверх, пьянчуга! От короля пришло известие…
Он осекся, словно не желая продолжать в присутствии Джона и Филипа, рывком придал Пирсу вертикальное положение и поволок вверх по лестнице. Два лакея последовали за ними.
— Какое известие, интересно знать? — негромко проговорил Филип.
Но Джон мог думать лишь о словах, сошедших с заплетающегося языка Пирса. Про обманные блюда он мог узнать только от Лукреции. Наверное, она уже спит сейчас, подумал он. Лежит в кровати, на которую пригласила его присесть во время последней встречи. В бессонном мозгу Джона толпились вопросы, которые он не мог ни решить для себя, ни выкинуть из головы. Юноша медленно зашагал по темному коридору. Внезапно из густой тени навстречу ему выступила фигура:
— Джон.
Сковелл был в плотном плаще. Около лица мерцала единственная ситниковая свечка. Джон отшатнулся от неожиданности, но главный повар улыбнулся:
— Ты готов к пиру?
— Не знаю, мастер Сковелл. Надеюсь — да.
— Как бы хорошо мы ни подготовились, пир потребует от нас большего. — Мужчина буравил Джона пристальным взглядом. — Спроси своего демона.
Джон в упор смотрел на него, испытывая не любопытство, а раздражение. Каждый повар носит пир в себе. Свой собственный пир. Но загадки Сковелла больше его не занимали.
— Мой демон спрашивает, кто был сорокой-воровкой?
В глазах главного повара мелькнуло замешательство.
— Он давно покинул наши края.
— Но кто он? — упорствовал Джон.
— Его звали Элмери, — неохотно ответил Сковелл. — Чарльз Элмери. Он называл себя еретиком и вором. И он был моим другом.
— Но вы с ним поссорились, — наседал Джон.
— Да, поссорились.
— И с моей матерью тоже?
Главный повар поправил ношу на плече и двинулся дальше по коридору.
— Завтра ты покажешь себя с лучшей стороны, — сказал он. — И во все последующие дни, надеюсь.
— Мы все будем стараться.
Сковелл на миг остановился, но не обернулся.
— Повар особенный среди людей, — донесся до юноши его голос. — Даже на пиру он одинок.
— Просыпайся, Джон. Вставай…
Он только-только опустил голову на тюфяк, а мистер Банс уже тряс его за плечо.
— Ну же, Джон, просыпайся, — приглушенным тоном призывал мужчина.
— В чем дело? — Он повел вокруг мутным, сонным взглядом.
Но весь сон как рукой сняло, когда мистер Банс наклонился ниже и прошептал:
— Мастер Сковелл. Он пропал.
Джон, спотыкаясь, поплелся за старшим по подсобной кухне. Дверь в комнату Сковелла стояла открытой. У очага топтались мистер Андерли, мистер Вэниан и Генри Пейлвик. Но очаг не горел. И с полок исчезли книги.
— Может, он вышел прогуляться? — неуверенно предположил Андерли.
— Он покинул усадьбу, — сказал Вэниан.
Джон поднял глаза. Над очагом на крючке висел медный половник главного повара. Он снял его и взвесил в ладони. Последняя загадка Сковелла, подумал юноша. Но сейчас нет времени ломать над ней голову.
— Предлагаю никому не говорить, — сказал Генри Пейлвик. — До завершения пира.
Остальные кивнули.
— Там наверху и без нас волнений хватает, — продолжал ключник. — Вчера поздно вечером прибыл сэр Филемон с отрядом телохранителей. Так он до сих пор еще не вышел от сэра Уильяма.
— Не имеет значения, здесь мастер Сковелл или нет, — твердо заявил мистер Банс. — Сегодня наш главный повар — Джон Сатурналл.
Джон взмахнул половником и услышал гулкий звон медного котла. Потом услышал свой голос, приказывающий мужчинам и мальчикам занять рабочие места. И увидел, как кухня приходит в движение. Симеон и Хески передавали каплунов и уток Льюку и Колину, насаживавшим тушки на шампуры вертельного устройства. Альф таскал из подсобной корзины с овощами и зеленью. Адам наполнял тестяные корзинки мелко порубленным мясом, а Тэм Яллоп хлопотал над жаровнями. Фелпс шевелил в очаге поленья щипцами с длинными ручками, пока языки пламени не взметнулись с ревом к дымоходу. Филип деловито сновал от стола к столу.
Джон стоял посреди всей этой суматохи, и в ушах у него звучали последние слова Сковелла: «Повар особенный среди людей…» Мысленно забегая вперед, он видел кушанья, плывущие вверх по лестнице на подносах подавальщиков: мясные и фруктовые пироги, пышные белые хлебы, пудинги, торты и пирожные. Видел волнующееся море лиц. За «высоким» столом в глубине зала сидели рука об руку Лукреция и Пирс.
— Джон! — Филип тряхнул его за плечо. — Ты меня слышишь? Там уже за нижними столами рассаживаются.
Подавальщики мистера Квиллера толпились у подножия лестницы. Льюк уже выставил на столы подносы. Финеас торчал в дверях, готовый подать сигнал пекарям. Чан пряного вина, стоящий у очага, разливал дурманные пары по всему помещению. В воздухе вились сотни знакомых запахов.
Но в ноздрях Джона стоял не аромат пряностей или жареного мяса, а аромат яблок и розовой воды. И думал он не о пире и даже не о мастере Сковелле, не о таинственной причине, побудившей главного повара покинуть Бакленд. А об озерце из кристально прозрачного желе, ждущем своего часа в самой холодной кладовой Генри Пейлвика. Озерце, в глубинах которого недвижно покоились символы любви. Кольца. Стрела. Алое сердце. Вот лестница, где Пирс заплетающимся языком произносил издевательские слова. «Поднимем чаши… Раз уж ты не можешь задрать ей юбки…» У него не было чаши. Был только половник Сковелла. Джон провел пальцами по изгибу черпака, гладкому, как дуга ее скулы. Увидел губы, приоткрывающиеся навстречу его губам.
— В чем дело, дружище? Что случилось? — Перед ним вырос Филип.
