Даша подумала: почему бы и не зайти? Герман вернется домой, как всегда, поздно, дома ее ждет тоска смертная.
— Хорошо, — согласилась она.
Митя жил в лофте на последнем двадцать втором этаже откуда на Москву открывался головокружительный вид.
— Здорово, — оценила Даша, разглядывая крошечные, со спичечный коробок, здания внизу.
— И по вечерам можно не задергивать шторы, — пошутил Митя, гремя бокалами.
Даша от вина отказалась:
— Я сейчас совсем не пью. И курить бросила.
— Тогда тебе сок. Какой ты любишь? — крикнул он из кухни.
Она ответила:
— Вишневый! — и подумала: это же надо! пережить любовь, обиду, ревность, ненависть, перемучиться, разойтись, чтобы наконец получить возможность просто говорить друг с другом: «Какой сок ты любишь?» — «Вишневый».
Митя вошел с пакетом сока. Они присели на диван в просторной гостиной, не разделенной стенами.
— Рад тебя видеть! — сказал бывший муж, словно они только что встретились, а не провели вместе полдня на холоде, под снегопадом, — Ты хорошо выглядишь.
Даша невольно бросила взгляд на свое отражение, подумала: бледная поганка!
— Хорошая у тебя квартира, — похвалила она. — Уютная.
— Только хозяйки нет, — шутя, пожаловался Митя.
— Сам виноват, почему не женишься?
— Да вот… — Он развел руками. — Не выходит.
— Все ищешь идеал бестелесный?
— Нет. — Он усмехнулся, опустил глаза. — Нашел уже, но… опоздал. Она замужем.
— Бедный ты, бедный! — усмехнулась Даша, потрепала его по густым каштановым волосам.
— Как давно я тебя не видел, — произнес Митя, рассматривая ее лицо в пятнышках веснушек, с едва заметными морщинками под глазами. Он взял Дашины ладони в свои. Спросил, заглядывая ей в глаза: — Скажи, ты счастлива?
— Да, — торопливо ответила Даша, опережая желание выплакаться в жилетку ближнего. — Конечно. Я очень хорошая жена.
— Знаю. — Митя сжал ее пальцы. — Я знаю, что ты хорошая жена.
«Почему же тогда ты этого не ценил?» — с болью отдалось в ней эхо, и захотелось ответить вслух, но удержалась, смолчала.
Ведь все в прошлом. Она больше не любит Митю. Любовь кончилась. Исчезла в одно мгновение. Превратилась в отвращение, затем — в равнодушие. Это случилось в тот день, когда они вдвоем, втайне от родителей, ездили в милицию на опознание Димочки.
К счастью, ей показали только фотографии мертвого малыша и вещи: одеяло, костюмчик, соску с медведем… А еще сумку» в которой его подбросили.
Даша узнала сумку. В этой сумке они вдвоем с нянькой, хихикая и шушукаясь, тащили малыша вниз по лестнице, к дверям подъезда…
Вы узнаете сумку? — спрашивал следователь.
— Нет, — качала она головой. — Первый раз вижу.
После опознания, когда они сели в машину. Митя неожиданно уткнулся лицом ей в колени и заплакал страшно, навзрыд. Даша в оцепенении смотрела на вздрагивающую спину мужа, на его круглый кудрявый затылок. По ее ногам щекотно ползли капли слез.
«Как это неприятно, — думала она, рукой тихонько вытирая мокрые дорожки на ногах. — Зачем он так?»
И в эту минуту она почувствовала отвращение к Мите и поняла, что любовь прошла. Сколько страсти, слез, нервов, бессонных ночей, глупостей, телефонных звонков, пьяных исповедей на плече у подруг, сколько слов потрачены впустую! Пустота… Вог все, что осталось от любви. Пусто-та…
Митя что-то глухо бормотал сквозь слезы. Она не прислушивалась.
— Это я!.. Я виноват… я!..
— Да, ты, — бросила она равнодушно. — Кто ж еще?
— У меня были деньги, все это время они были у меня…
— Какие деньги? — механически переспросила она, думая: да хоть бы ты перестал выть, и так — хоть в петлю!
Митя поднял мокрое от слез лицо с красными, припухшими, некрасивыми глазами. Попытался взять Дашу за руки. Она брезгливо отдернула их.
— Какие деньги?
— Двести тысяч, — признался муж, — как они просили. Лежали у меня дома в сейфе. Все это время…
Даша круглыми глазами смотрела на мужа.
— Кто-нибудь знал об этом?
Митя отрицательно помотал головой:
— Никто? Всего пара человек… Даже отец не знал. А я, я — скот! — жался, до последней минуты жалел расстаться со своими деньгами! Надеялся на отца. Злился, почему он не спешит помочь? Надеялся, что как-нибудь обойдется. Мой бизнес, мои бабки… Скотина!.. Скотина!
Митя бил себе кулаком в лицо, плакал навзрыд, а Даша смотрела на него со стороны и думала: какое счастье, что Герман не принимал в этом участия, что его даже не было в Москве в то время. Иначе… Можно подумать… Но нет, Герман с самого начала наотрез отказался участвовать в розыгрыше. Даша с трудом уговорила его всего дождаться на даче приезда гопника с ребенком и нянькой.
Все произошло именно так, как они запланировали: Митя примчался как на пожар, стоило только заикнуться, что с малышом ЧП… Едва не разнес квартиру и не придушил Дашу, потом разорался — где нянька, где эта идиотка?! Ей-богу, убил бы, если бы они вовремя не сообщили отправить Лену на дачу.
После первой вспышки ярости на блудного мужа напали угрызения совести, и он, свалившись с диван, принялся рвать на себе волосы и бормотать слова самообличения. Пока Митя предавался скорби, Даша незаметно споила ему полбутылки мартини. Химическая реакция последовала с планируемой скоростью: после приступа скорби Митя набросился на жену с жадными поцелуями… Правда, в самый ответственный миг он сорвался с дивана с криком: «Какой же я скот! Как я могу об этом думать, когда мой сын!..»
«Да все нормально с твоим сыном!» — чуть было не ляпнула Дата.
Но вовремя прикусила язык. Играть так играть! Эту ночь Митя запомнит надолго…
До утра муж периодически впадал то в ярость, то в самобичевание, наконец прикорнул в кресле и затих. Даша вышла в спальню и позвонила на дачу узнать, как ребенок. Телефон молчал. Тогда Даша перезвонила на мобильный Германа. Ответ Германа пригвоздил ее к полу.
— Как, разве ты не передумала? — сонным голосом спросил друг детства.
— Что значит «передумала»? Ребенок разве не с тобой?
— Нет, — был ответ.
У Даши потемнело в глазах.
Поняв, что она не шутит. Герман стряхнул с себя остатки сна и объяснился. Вчера он, как и договаривались, ждал па даче приезда гопника с младенцем. Но не дождался! Он решил, что Даша в последний момент образумилась и передумала. Мысленно ее за это похвалил. Попробовал перезвонить в Москву, но ее номер был занят… («Конечно, занят, Митя пол-Москвы вчера на уши поставил!») Тогда Герман запер дачу и уехал в Тверь, где его ждали срочные дела. Звонок Даши разбудил его в номере тверской гостиницы.
— А где тогда мой ребенок? — только и смогла выдавить Даша.
Дальнейшее слилось в памяти в один сплошной кошмар, каждая следующая новость была хуже предыдущей. Герман сказал, что не может найти гопника, тот исчез с концами, и он понятия не имеет, где его искать. Посоветовал
Даше не рассказывать мужу про розыгрыш. Конечно! Она и сама не дура! А днем Мите уже позвонили настоящие похитители и потребовали выкуп… Двести тысяч долларов…
Глядя на плачущего мужа, Даша лениво думала: самое время и мне покаяться. Но на нее вдруг навалилась такая усталость, что язык не шевелился. Приехав домой, она свалилась в постель и проспала четырнадцать часов без снов, как мертвая. А когда проснулась, рядом уже был Герман, ее верный хранитель и страж. Если бы не он, она бы не выдержала.
Митя держал Дашины ладони в лодочке своих. Сказал, не сводя с нее взгляда:
— Я давно хочу задать тебе один вопрос.
— Да, — кивнула Даша, — спрашивай.
— Если бы можно было все вернуть назад… Если бы ничего не случилось… Ты смогла бы простить меня и вернуться?
Даша вспыхнула. Сразу стало мучительно неловко находиться здесь, рядом с Митей, один на один. Она встала с дивана, отошла к окну.
— Не надо, Митя! Не мучь ни себя, ни меня.
— Извини, я не хотел.
Он тоже встал, но приблизиться не решался. Даша поняла, что зря согласилась прийти.
