Джон попытался вспомнить, каким было лицо Начальника тогда, несколько месяцев назад, но не смог: выпало из памяти. Таким отрешенным оно не было точно. Что-то было иначе. Теперь взгляд Дрейка, устремленный вдаль, пугал непривычным, почти неестественным равнодушием.
Когда сигарета в пальцах дотлела, Сиблинг хотел было пожать плечами: не захотел он говорить, ну и ладно. Не всегда можно найти правильные слова, а иногда и не нужно этого делать. Но стоило сигарете отлететь в сугроб, как слова все же зазвучали.
– Она решила, что я сдался.
Джон от неожиданности повернул голову резче, чем намеревался, и посмотрел на знакомый застывший профиль. Контекст прояснился без дополнительных объяснений. Но что-то ответить на подобную фразу было сложно, поэтому Сиблинг промолчал.
– Она не знает ни о триллионах цифр, прошедших через мою голову, ни о сложнейших формулах, ни о бессонных часах, ни о бесконечном переборе и продумывании всевозможных вариантов. Она просто решила, что я сдался, практически ничего не предприняв. И незачем доказывать обратное, если исход все равно будет тем же. Скорее всего, будет тем же. Но я действительно пробовал, Джон. Пробовал почти все, на что был способен.
– Я знаю.
Дрейк усмехнулся одной стороной рта, а оттого усмешка вышла злой и усталой одновременно.
– Я работал с тем, в чем не смог бы разобраться ни один из живущих на уровнях. Я выгибал и изменял Законы, я сгущал энергию, трансформировал ее качество, переплетал субстанции, не способные взаимодействовать друг с другом… – он снова усмехнулся и на какое-то время замолчал. – А она решила, что я беспричинно сдался. Просто взял и опустил руки, ничего не попробовав.
Дрейк пожевал губами. На этот раз его разочарованный взгляд был красноречивей любых слов.
Джон с трудом удержался от того, чтобы не закурить третью сигарету. Заболевание легких представителю Комиссии грозить не могло: лабораторные медики быстро заменили бы забарахлившие легкие новыми, – раздражала сама привычка тянуться рукой к пачке, стоило нервам взыграть. А взыгрывали они с некоторых пор довольно часто.
– Белинда тоже решила, что я сдался не попробовав, – наконец ответил Сиблинг, чья улыбка контрастировала с тоской на дне зеленоватых глаз. – А если ты не смог, то никто из нас не смог бы. Так что добро пожаловать в Клуб тех, кого считают неудачниками, старина.
* * *
Его хлопали по плечу, коротко по-мужски обнимали, обменивались рукопожатиями.
Рэй Хантер – картограф.
Он, наконец, появился на четырнадцатом Уровне, вернувшись из разведывательного тура. Из-за скопления широких плечей и разлапистых курток я никак не могла рассмотреть его, а потому попробовала протиснуться вперед. Было любопытно увидеть еще одного члена собственного отряда.
– Канн, старина, ты все такой же здоровый! Как жизнь?
– Да, ничего.
– Ты как раз вовремя, заждались уже.
Толкотня и возбужденный гомон разительно контрастировали с моим утренним хмурым настроением, основательно подпорченным бессонной ночью. Чужая радость заставляла морщиться.
– О! Мак! – раздался незнакомый баритон, – дай-ка пожать твою лапу!
Чейзер, улыбаясь, как Чеширский кот, с удовольствием хлопнул по плечу рослого брюнета, которого я наконец – то смогла увидеть, но пока только сзади. Темные волосы, короткие сверху и на висках, но подлиннее у воротника, серый шерстяной свитер, черные джинсы. Крутой разворот плечей, тугой, судя по всему, зад, на который я обратила внимание только потому, что слишком долго любовалась тыльной стороной новоприбывшего коллеги.
Протиснувшись мимо Эльконто, я почти вплотную подошла к новенькому.
– Не терпится взглянуть на хорошенького Рэя? – подмигнул Дэйн. – Ага, он ничего!
– Дать бы тебе по шее… – прошипела я.
– Ой! – притворно прикрылся руками белобрысый здоровяк. – Наша мисс проснулась в отвратительном настроении? Кофе забыла выпить?
В этот момент, привлеченный нашим диалогом, повернулся Хантер. Цвет его глаз заставил меня на мгновенье застыть – зеленый, темно-зеленый, какой бывает у свежей листвы, застывшей в тени солнечного дня. А в купе с густыми черными ресницами это смотрелась сногсшибательно. В остальном же Дэйн был не прав: этот тип хорошеньким не был. Упрямая линия рта и подбородка, покрытого темной щетиной, твердила о том, что долгие споры с субъектом бесполезны. Едва заметная горбинка на носу – утолщение на кости, неверно сросшейся после перелома, – была признаком любителя пускать в ход кулаки; смешинки в глазах заявляли о наличии чувства юмора, а широкий разлет бровей о том, что через штабеля дам их обладателю приходилось переступать ежедневно. Оттуда, наверное, и накачанные ноги.
– Я – Рэй Хантер, – самоуверенно подмигнул мне брюнет. – И у нас наконец-то появилась секретарша? Хорошенькая. Мне тоже кофе, пожалуйста. Черный, без сахара.
И этот нахал отвернулся, чтобы поприветствовать подошедшего Баала. Я скрипнула зубами настолько ощутимо, что едва не натерла с них костяного порошка. Эльконто, стоящему рядом, пришлось заткнуть рот двумя руками, чтобы раскатистый гогот не сотряс весь Реактор.
Бусины на косичке колотились друг о друга в такт широким подрагивающим плечам.
Ах так?
Вместо того чтобы обидеться на всех мужчин планеты, я хмыкнула и улыбнулась собственным мыслям. В Реакторе никогда не водилось кофейных автоматов – об этом знали все. Поэтому кофе взять было негде. Тем лучше.
Закрыв глаза, я с наслаждением представила интерьер кофейни, находившейся неподалеку от здания Комиссии в конце улицы, и прыгнула туда.
В утренний час просторный зал пустовал, но в воздухе, лаская ноздри, плавал аромат свежемолотых зерен и корицы. Я с удовольствием втянула густой и пряный после стерильного Реактора запах и направилась к кассе.
– Мне два кофе, пожалуйста. Один черный и один Гранде с молоком.
Продавец улыбнулся и кивнул, принявшись возиться с автоматами. Если он и удивился моему внезапному появлению за спиной и в легкой одежде, то виду не подал.
Как только заказ был готов, я расплатилась и подхватила кофе. Вовремя вспомнив, что прыгать в Реактор – та еще задачка, сосредоточилась не на кабинете (который обязательно бы куда-нибудь уплыл из-под носа), а на красном от натуги сдержать смех лице Эльконто.
Так, сколько прошло времени? Около минуты? Отлично…
Закрыла глаза – шум кофейной машины и тихая музыка уплыли в сторону, окружение снова наполнилось мужским гомоном.
– Ваш кофе, сэр.
Я намеренно нагло постучала Хантера кончиком пальца по спине. Тот обернулся, посмотрел на два стакана в моих руках и застыл. Видимо, в понимании проницательного брюнета я едва бы успела пробиться к двери, не говоря уже о том, чтобы выйти на улицу. Удивление в зеленых глазах было столь очевидным, что я возликовала.
