Несмотря на беспорядок, что создавали дети, она всегда разрешала девушкам оставлять их, если они того хотели. С детьми-девочками проблем не было в отношении их зарабатывания себе на жизнь; ни одна девственница не может быть слишком безобразной. Но дети-мальчики отсылались в подмастерья в возможно более раннем возрасте. Их зарплата шла на текущие нужды «Дома Сладострастия».
— Там солдат, у парадного входа, мадам, — одна из девушек, убиравшая нижние комнаты, прервала завтрак Миртис в тот момент, когда она положила себе на хлеб толстый кусок сыра с голубыми прожилками. — Он требует встречи с вами, мадам.
— Требует встречи со мной? — Миртис отложила в сторону нож для сыра.
— Солдат не может «требовать» встречи со мной у парадного входа. В это время от солдат меньше пользы, чем от торговцев. Отошли его к черному ходу.
Девушка побежала назад вверх по лестнице. Миртис закончила распластывать сыр на куске хлеба. Она съела половину бутерброда, когда, высокий мужчина тенью заслонил ее личный альков для трапез.
— Вы заслонили мне солнечный свет, молодой человек, — сказала она, даже не взглянув на него.
— Вы госпожа Миртис, владелица этого… публичного дома? — требовательно спросил он, не шевельнувшись.
— Вы загораживаете мне свет и вид на мой сад.
Он отошел немного в сторону.
— Девушки не принимают днем. Приходите сегодня вечером.
— Госпожа Миртис, я Зэлбар, капитан личной гвардии Принца Кадакитиса. Я пришел не справки наводить по поводу обслуживания вашими девушками.
— Тогда зачем вы пришли? — спросила она, впервые взглянув на него.
— По приказу Принца Кадакитиса на каждую женщину, живущую на Улице Красных Фонарей, налагается налог в десять золотых монет, который должен быть выплачен немедленно, тогда женщинам будет разрешено продолжать практиковать торговлю телом при условии, что они не будут вызывать общественного неудовольствия.
Только легкое напряжение ее ладоней выдало негодование Миртис по поводу заявления Зэлбара. Ее лицо и голос оставались абсолютно бесстрастными.
— Королевские наложницы больше не удовлетворяют? — ответила она со смешком. — Вы не можете ожидать от каждой женщины с Улицы Красных Фонарей десяти золотых монет. Как, вы думаете, они смогут заработать эти деньги на ваши налоги?
— Мы не ждем от них того, что они смогут оплатить налог, мадам. Мы предполагаем закрыть ваш публичный дом и все другие заведения, подобные этому, на Улице. Женщины, включая вас, будут сосланы куда-нибудь, где будут вести более продуктивный образ жизни.
Миртис уставилась на солдата с отработанным выражением презрения, что и положило конец разговору. Солдат дотронулся до эфеса своей шпаги.
— Налог будет взиматься, мадам. Вам предоставляется достаточное количество времени, чтобы собрать деньги на себя и других. Скажем, три дня? Я вернусь вечером на третий день.
Он повернулся, не дожидаясь ответа, и вышел через заднюю дверь в ладной тишине. Миртис вернулась к прерванному завтраку, в то время как персонал и девушки предались истерике, задаваясь вопросами и рождая всевозможные слухи. Она позволила им полепетать в том же духе, пока ела; затем прошла во главу общего стола.
— Все будет продолжаться в обычном порядке. Если дело дойдет до уплаты налога, будут предприняты соответствующие меры. Те девушки, которые постарше, уже наверняка отложили про запас достаточное количество золота. Я постараюсь оказать необходимую помощь новеньким. Однако, если вы сомневаетесь во мне — в этом случае я с вами расстанусь.
— Но, мадам, если мы однажды заплатим, они будут повышать налоги еще и еще до тех пор, пока мы не сможем платить. Эти церберы… — говорившая девушка ценилась больше за ум, чем за красоту.
— Это, конечно, их желание. Улица Красных Фонарей такая же древняя, как и стены самого Санктуария. Могу вас уверять, мы пережили вещи похуже, чем церберы, — Миртис слегка улыбнулась сама себе, вспомнив тех, других, кто пытался прикрыть Улицу и потерпел поражение. — Силена, остальные придут, чтобы увидеться со мной. Посылай их наверх в будуар. Я буду ждать там.
Изумрудный дневной пеньюар развевался у нее за спиной, пока Миртис спускалась вниз по лестнице в нижние комнаты, а затем опять поднималась в свой будуар. В уединении своих комнат она дала волю своему гневу, меряя комнату шагами.
— Амбутта! — крикнула она, и молодая девушка, которая ей прислуживала, появилась в комнате.
— Да, мадам?
— У меня есть послание, нужно, чтобы ты доставила его куда надо.
Она села за письменный стол, сочиняя письмо и одновременно отдавая приказания затаившей дыхание девочке.
— Его нужно доставить так, как ты это делала раньше. Никто не должен видеть тебя оставляющей его. Ты понимаешь это? Если ты не сможешь его оставить, чтобы не остаться незамеченной, возвращайся назад. Остерегайся малейших своих подозрений.
Девочка кивнула. Она аккуратно спрятала согнутое в несколько раз и скрепленное печатью послание за корсаж своего оборванного, больше похожего на обноски, платья и выбежала из комнаты. Со временем Миртис ожидала, что она станет красавицей, но пока была все еще слишком мала. Собственно послание предназначалось Литанде, который предпочитал не входить в непосредственные контакты. Она не очень полагалась на то, что колдун сможет решать проблемы Улицы с церберами, но никто другой не мог понять ее, гнев или смягчить его.
«Дом Сладострастия» правил всей Улицей. Церберы, скорее всего, пришли к ней первой, затем они отправятся в другие заведения. Как только весть о налоге начнет распространяться, другие владелицы домов начнут украдкой наносить визиты к черному ходу «Сладострастия». Они руководствовались указаниями Миртис, и она выглянула в окно в надежде на вдохновение. Оно так и не пришло к ней, когда стали появляться первые гостьи.
— Это произвол. Они пытаются выбросить нас на улицу, как обыкновенных шлюх! — воскликнула Дилан, обладательница крашеных, огненно-рыжих волос, прежде чем сесть в кресло, на которое ей указала Миртис.
— Чепуха, дорогая, — спокойно объяснила ей Миртис. — Они хотят сделать из нас рабынь и выслать нас в Рэнке. В какой-то мере, это комплимент Санктуарию.
— Они не смеют сделать это!
— Да, не смеют, но мы должны объяснить им это.
— Как?
— Прежде всего дождемся, пока не соберутся остальные. Я слышу голос Эмоли в холле; другие тоже не задержатся с прибытием.
Это была явная увертка со стороны Миртис на какое-то время. Кроме собственного убеждения в том, что церберы и их Принц не преуспеют там, где другие уже потерпели в прошлом неудачу, у Миртис не было ни одной идеи о том, как подойти к абсолютно неподкупным элитным солдатам. Остальные хозяйки домов Улицы обменивались мнениями по поводу соображений Миртис, которыми она поделилась с Дилан, удрученно реагируя на него. Миртис наблюдала за их отражением в ребристом стекле.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
