В настоящий момент в Америке проблема состоит не в чрезмерной коммунали-зации, а в ее противоположности, как Ури Бронфенбреннер указывает в своей статье "Истоки отчуждения". Бронфенбреннер находит, что многие признаки социальной нестабильности и семейной психопатологии — включая разводы, побеги детей из дома и злоупотребления ими, юношескую наркоманию, алкоголизм и преступность — более распространены, чем когда-либо прежде. Он делает вывод, что обычное положение ребенка подразумевает изоляцию от содержательного человеческого контакта, так же, как и от содержательной работы. Чтобы противостоять этой тенденции, он защищает идею реформ в образовании и семейной структуре, которые напоминают призывы Ивана Иллича о погружении школьников в реальность. Например, он находит, что планировка жилых микрорайонов могла бы быть значительно улучшена, если бы детям не только предоставлялось место для игры, но также и обеспечивалась возможность взаимодействия с детьми различных возрастов и взрослыми — на работе и во время отдыха.
Бронфенбреннер настроен пессимистически, что объясняется наблюдаемыми социальными обстоятельствами. Тем не менее, увеличивается число людей, которые пробуют для самих себя разобраться в проблемах отчуждения и изоляции, устраиваясь работать с перерывами или становясь фри-лансерами, чтобы посвящать больше времени личной жизни и семье. Некоторые организуют более открытые домашние хозяйства, которые, формально, не будучи коммунами,
радушно принимают гостей и иногда приглашают их побыть временными членами семьи.
В связи с обычной сегодня мобильностью рабочей силы, многие представители как академических, так и других профессий не имеют постоянного дома, а, следовательно, и шанса сформировать прочные отношения на основе продолжительных ежедневных контактов с другими людьми. В этом состоит серьезный ущерб, который имеет в виду Бронфенбреннер, когда говорит, что личное отчуждение сейчас глубже, чем когда-либо. Но в этом есть также и выгода, потому что многие индивиды и пары активно поддерживают дружбу вопреки барьерам расстояния и времени. Увеличение живых визитов друзей компенсирует то, что обычно было представлено приходами соседей. Дети могут видеть, что даже в их постоянный дом люди приходят и уходят, и приходят снова. Основываясь на таком опыте, они могут приспособиться жить в изменяющейся окружающей среде, учась ценить продолжительную дружбу и рассчитывать на нее.
Эволюция сексуальных ролей также изменяет домашнюю атмосферу. Бронфенбреннер видит негативную сторону этого процесса, поскольку некоторые матери пренебрегают своими детьми ради других удовольствий. Это случается тогда, когда женщины имитируют дремучий мужской паттерн бездумного самоутверждения. Есть и другие семьи, в которых реорганизация материнской роли сопровождается увеличением личного осознавания обоих родителей, и в этом случае воздействие на детей может быть весьма позитивным. С отцом, проводящим больше времени с детьми, и матерью, являющейся полностью развитым, уважающим себя человеком, дети находятся под воздействием двоих взрослых, и оба родителя способны полностью дать им то, что могут предложить.
Вопросы социальной структуры и традиций, которые мы рассмотрели — это, в основном, вопросы степени, в которой ребенок подвергается воздействию своих родителей и всевозможных других людей — вопросы "кто?", "сколько?" и "как часто?". Это важные проблемы, но именно таков характер взаимодействий между родителями и детьми. Является ли окружение ребенка коммуной, открытым домашним хозяйством или неизменной нуклеарной семьей, критерии для аддиктивного или неаддиктивного детства, по существу, остаются теми же самыми. Возможности для конструктивных достижений велики даже там, где родители в обычных конвенциональных условиях пытаются сами преодолевать собственную аддиктивность.
Однако, мы должны быть осторожны, отделяя то, что действительно имеет значение для воспитания не-аддиктивных детей, так как в этих областях люди находятся в большом замешательстве по поводу того, какой урок извлечь из некоего опыта. Многие люди, например, смотря на историю Патрисии Херст, возлагают всю вину на попустительскую политику общежития, которая позволила ей проводить ночи в квартире Стивена Вида, когда она была еще студенткой-первокурсницей. Ища "рациональное" объяснение тому, что она впоследствии приняла антиобщественную идеологию, они делают вывод, что ее радикализировала марихуана и политика Беркли. Это объяснение необоснованно, поскольку факты как раз говорят о том, что в Беркли она жила изолированной, аполитичной и замкнутой на себе жизнью. Резкие изменения должны были происходить в жизни Патрисии Херст потому, что она не имела отчетливой идеи о том, кем она была и чего хотела. Мораль ее истории — не в том, что строгое обращение с детьми якобы защитит их от позднейшей дезинтеграции. Она в том, что дезинтеграция происходит всякий раз, когда люди покидают убежище внешнего контроля, если именно на него они возложили задачу контролировать себя. В таком случае выбором Для наших детей является проведение всей своей жизни в пределах жесткой социальной структуры (которой больше уже не существует), или научение самодисциплине и самоопределению, пока они еще юны. Такое научение может быть достигнуто только в процессе контакта с жизнью во всех ее проявлениях и со всеми ее трудностями.
Эта книга — не педагогическое руководство, но мы можем выделить некоторые принципы воспитания детей из того, что мы рассматриваем в качестве истинных причин аддикции. Строгая регуляция жизни детей, подчеркивающая их ограничения, и пренебрежительное отношение к их статусу и способностям лишает их необходимых средств для эффективного самоуправления. Но личностная пустота также может являться и следствием того, что называется вседозволенностью. Избегание конфронтации со стороны родителей отражает их собственную неуверенность в своих ценностях и их страх потерять привязанность своих детей., Такое родительское избегание, не вытекающее из какой-либо концепции помощи детям в их росте, формирует людей, пренебрегающих обязанностями по отношению к другим, потому что они, в глубоком смысле, не заботятся о себе. Дети не приобретают отчетливого ощущения ценности своих усилий, слов и мыслей, а потому они обесценивают слова и действия других. Таким образом, борьба между вседозволенностью и директивностью — в значительной степени ложная проблема. Реальная проблема — это активное поощрение жизни и роста.
Очевидно, что отношение взрослых к самим себе сильно влияет на то, вырастут ли их дети аддиктами. Когда родители вовлечены в содержательную деятельность и имеют некие смыслы в своей жизни, кроме наличия детей, они с большей вероятностью будут лелеять независимость, радость и компетентность своих детей, вместо того, чтобы ограничивать их рост страхом, виной или чрезмерным контролем. Когда у родителей нет надобности завидовать ребенку и его идентичности, ребенок может приобрести уважение к своей автономии и к автономии других, вместо побуждения к их эксплуатации, которое представляет собой часть аддикции. Неаддиктивные родители — лучшие модели, которые может иметь ребенок, поскольку радостный дух (так же, как его противоположность) заразителен. Даже если мы имеем собственную аддикцию и в какой-то области не уверены, мы все же можем показывать детям свое наиболее позитивное, конструктивное лицо, передавая им идеалы, которым сами можем и не соответствовать, при условии, что мы не пробуем отрицать это несоответствие и не стыдимся его. В подобных обстоятельствах для детей также может быть ценным наличие других моделей, помимо родителей. Однако, учитывая то, в какой степени дети берут пример со своих родителей, и как мало у них других примеров в ранние годы, заслуживают внимания попытки ограничить выражение озабоченности. Даже будучи очень естественной, она не конструктивна ни как модель для подражания, ни как руководящий принцип поведения ребенка.
Дети обладают природным интересом и инстинктом исследователя. Воспитание неаддиктивных детей подразумевает поддержку и вознаграждение их исследований, таким образом, прививая им дух предприимчивости, который сохранится у них во взрослые годы. Это означает предоставление им по возможности большей независимости в любом возрасте, без того, чтобы мешать им получить ответ — даже если это болезненный ответ — от внешнего мира. Это значит, что следует побуждать их заканчивать самостоятельно начатые Дела, которые дают им ощущение собственной ценности. Это значит давать им возможность частично, а в конечном счете и полностью, брать на себя ответственность за управление своей собственной жизнью, так же, как за достижения в работе, которая
имеет реальную ценность в семье или в другом месте. Это значит приветствовать спонтанные импульсы и новые интересы, которые увлекают их из сферы родительского наблюдения и влияния. Это значит относиться к ним с уважением, что научит их уважать себя и других. И наконец, это значит устанавливать отношения взаимности, в которых общение является искренним обменом. Когда Вы серьезно относитесь к тому, что говорите ребенку, и делаете то, что говорите, когда Вы серьезно слушаете его и даете ему реальную возможность влиять на Вас, тогда ребенок имеет лучшие шансы стать реальной личностью. Он может рассчитывать на себя и других и знает, что может влиять на человеческие отношения и на практические дела.
