Выругавшись про себя, я отлетел подальше, нашел большое дерево и, сев на землю, привалился к нему спиной. Я всегда ненавидел прослушивать чужие разговоры, и тем не менее по службе мне приходилось этим заниматься. Большей пакости я до сегодняшней встречи с Чарой просто вообще не знал. Когда я слушал радиоперехват, у меня возникало ощущение, будто я держу в руках чужие трусы. Однако выбора у меня не было. Перемотав запись в самое начало, я вздохнул и включил воспроизведение.
Впрочем, ничего интересного я так и не узнал. Вчерашний день завершился постельными вздохами, а сегодняшний начался безостановочным щебетанием девушек, обсуждавших возможность съездить на материк. Как я понял, они хотели, чтобы Чара помог им перебраться через пролив, не платя таможенный сбор.
Вернувшись в домик нынешним вечером, Чара тоже почти что не разговаривал. Отпустив шофера, он долго ходил из комнаты в комнату, а потом, когда к нему приехала женщина, сразу же увел ее в дальнюю спальню.
Конечно, любая из ложащихся в постель с Чарой девушек могла оказаться землянкой. Рой никогда не брезговал этим средством вхождения в близкий контакт с интересующими его людьми. Но узнать об этом я мог только с помощью прослушивания разговоров, а разговоры с женщинами Чара как раз и не вел.
Я положил тайник с рекордерами на старое место и полетел к камере у дороги на Каймагир. Этот вояж я делал скорее для очистки совести: работать с проехавшими я теперь не мог. Честно говоря, мало бы что изменилось, слетай я ко второй камере не сегодня, а завтра. Но сторожить сон Чары было еще бессмысленнее, и я полетел.
Я никак не мог понять, зачем Чара ездит в поселок. Секс как причина отпадал сразу: жители Керста при первой же возможности заполняли свои семейные постели любым количеством партнеров. Отпадала и необходимость уезжать подальше от города для тайных встреч с агентами. Конспиративные квартиры обычно устраивают там, куда легко добраться и добраться незамеченным. Не прорисовывалась и связь Чары с роем. Конечно, побывавшие в поселке девушки могли на самом деле оказаться связницами с базы. Но тогда следовало допустить, что Чара общался с ними исключительно с помощью записок, а это был уже явный перебор.
Так ничего и не придумав, я сел у речки, нашарил у моста нужный булыжник и, вынув камеру, стал просматривать запись. Пять экипажей и три всадника, которых я, конечно же, не знал, являлись скудным сегодняшним уловом. Похоже было, что моя затея с мониторингом дорог становилась бессмысленной. Вздохнув, я сменил кассету и выудил напоследок из тайника рекордер, принимавший сообщения с трансляторов в горах.
Меньше двух часов назад я уже проверял такой же рекордер на лайлесской дороге и знал, что прошедший день можно считать безрезультатным. Просмотр камеры у моста через Ясоко только укрепил меня в этом. И вот теперь я ошеломленно смотрел на цифры, высветившиеся в окошечке информатора, как только я взял его в руки. Здесь были длина волны, указания широты и долготы, координаты по сетке карты квадрата, время и продолжительность сообщения. Это было настолько неожиданно, что мне понадобилась чуть ли не минута, прежде чем в сознании возникла и ясно оформилась простая мысль: в то время, как я висел над машиной Чары, кто-то в Драном Углу вел непонятным мне кодом радиопередачу.
- Вот это да! - прошептал я вслух, чувствуя предательскую слабость в ногах и холодную пустоту в желудке. Спокойная до этого кровь, мгновенно разогнавшись в жилах, словно в циклотроне, горячо ударила в голову, обожгла щеки, сумасшедше забилась в висках.
Поскольку я разместил датчики по периметру ущелья, то десяток взятых пеленгов указывал на местонахождение радиста с точностью до миллиметра. Дрожащими руками я рылся в сумке, разыскивая запаянную в пластик карту района. Фонарик плясал у меня в руке, пока я вглядывался в тончайшие координатные линии. Итак, все наконец сошлось. Теперь у меня отпали последние сомнения. Передача велась из домика, где сейчас спал Чара, Я наконец нашел резидента роя в правительстве. И этим резидентом был мой личный враг.
Со счастливой, блуждающей по лицу улыбкой я сидел на мокрой гальке возле Ясоко и думал о том, что предстоящая мне так или иначе схватка с Чарой имеет теперь неуязвимое моральное оправдание. Даже по строгим законам ойкумены я имел право сделать все, что необходимо, для его нейтрализации.
Резидент роя должен был прекратить свою деятельность, и я мог сам выбрать способ необходимого воздействия. Если эта история станет когда-нибудь известна на Земле, я сумею оправдаться.
Несмотря на огромное количество информации, я все-таки до сих пор брел впотьмах, терзаясь сомнениями и страхом. Туда ли я иду, не упустил ли чего-нибудь важного, имею ли я право на это и не совершил ли непоправимую ошибку? Теперь, когда локатор взял цель и стал ясен курс, я почувствовал силу и уверенность. Еще несколько часов назад я ощущал себя зверем, за которым идет охота и чей след уже взяли борзые. Теперь охотником стал я. И азарт погони пьяно плескался в жилах, и глаза сводило в прищуре, и судорожно напрягались плечи и бедра - точно так же, как это бывало со мной в капитанской подвеске, когда я нависал над пультом, всматриваясь в экран. Так же непроизвольно я сжимал тогда шенкелями амортизатор, как, наверное, сжимал бы, родись раньше, теплое брюхо коня, и так же щурился, разыскивая на экране трудно различимую на граничном удалении цель. Каждая клеточка моего тела звенела от напряжения, пока я прятал камеру и ставил булыжник на место. Теперь я знал, за кем мне надо следить, чтобы выйти на связника базы. Вычислив резидента роя, я словно открыл дверь в их гнездовье. Оставалось только туда шагнуть.
Управившись с камерой, я вонзился в воздух, лихорадочно осмысливая ситуацию. Неопределенность кончилась. Своим сообщением Чара спустил лавину. Теперь мне оставалось только ждать, когда база ответит ему. Скорее всего это случится завтра, самое позднее - послезавтра. Может быть, этот ответ нельзя передать словами, и тогда к нему придет связник. В любом случае база должна будет раскрыть себя, потому что и радиосообщение, и спуск связника на антиграве непременно будут взяты расставленными мной датчиками. А во избежание случайностей я организую в городе слежку за Чарой. Теперь у меня наконец есть повод помириться с Ракш.
Торопиться мне было некуда, но я, позабыв об осторожности, стремительно мчался сквозь ночь, подняв навстречу ветру пылающее лицо. В том, что резидентом роя, которого я имел право убить, оказался именно Чара, нашла отражение высшая вселенская справедливость. Происходящее здесь было слишком трагичным, чтобы остаться без последствий. Массовая гипнопедия - второе по тяжести преступление после геноцида, и рой еще ответит за сотворенное зло. Словно охваченные всеобщим безумием, десятки тысяч людей безудержно рвались навстречу катастрофе. Чара прекрасно понимал это, но, вместо того чтобы пытаться их остановить, как это делал Принцепс, он решил возглавить процесс.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
