Одно дело в воображении прокрутить, что ты живьём входишь в костёр, и совсем другое - шагнуть по-настоящему. Смотрю на алые языки и никак не решусь. Что-то страшновато.
— Маша… — послышался голос отца из темноты и его быстрые шаги, — ты что удумала, не смей…
К тому моменту, когда Игорь подбежал, я уже стояла в огне и даже уже успела присесть на корточки.
— Ты горишь не как полукровка, Маша, ты горишь, как чистокровный маг, — ошарашенно сообщил Игорь и повернулся ко мне спиной. Оглядев себя, поняла почему. Огонь пощадил моё тело, волосы, ногти, но безжалостно поглотил одежду. — Дело сделано, можешь уже выходить, — сняв халат, на вытянутой руке протянул его мне отец.
— Почему как маг, в чём разница? — выйдя из круга и накинув халат, спросила я.
— Полукровкам больно, а магам нет, и они светятся, так же, как ты светилась. А ещё скажу, я был на многих ритуальных сожжениях магов, и твоё свечение переплюнуло их всех. Маша, твой ребёнок станет одним из сильнейших магов не то, чтобы нашего времени, а за всю историю. Поэтому ты и не сгорела, он защитил. Как же я сам не догадался, что так произойдёт. А ты просто умница.
Игорь говорил восторженно и много, а у меня на сердце заскребли кошки.
Судя по всему, в глазах Яматова я вновь выросла в цене, прошла через костёр, ношу его ребёнка, если верить отцу, сильнейшего мага. Уверена, узнай Дима всё это, горы свернёт, чтобы меня вернуть, вернее, не меня, а плюсы, к которым я прилагаюсь. Но жить с мужчиной, который не любит, а использует, не согласна. Возможности заглянуть и разобраться, что происходит у Яматова на душе, нет, а значит, прими я его, до конца своих дней промучаюсь в сомнениях.
Глава 45
Ну вот, это знаменательное событие - «сожжение» - свершилось. Столько к нему готовилась, а теперь понятия не имею, что во мне изменилось, не чувствую никаких перемен, всё по-прежнему.
Отец сказал, чтобы не переживала, у одних дар видеть прошлое открывается сразу, у других на его раскрытие уходит не один месяц.
Месяц! Да у меня терпения не хватит столько ждать.
За окном уже глубокая ночь, а я никак не засну, лежу и смотрю в потолок. Блестяшка, что сопела рядом, зашевелилась, видимо, её мои охи да вздохи разбудили. Любимица сонно зевнула, подбежала и ткнулась в мой локоть мокрым носиком.
— Сейчас? — вопросительно я посмотрела на ящерку и заявила:— Ночью есть вредно.
Блестяшка жалобно заскулила, и мне ничего не оставалось, как взять маленькую обжору на руки и пойти с ней на кухню.
— Молочка? — стоя у открытого холодильника, спросила я у ящерки, и та, сидя у меня на руках и внимательно оглядывая запас продуктов, недовольно фыркнула. — Ветчины?
Блестяшка довольно завиляла хвостиком и оживилась, а я улыбнулась. Иногда мне кажется, рептилия ест мяса куда больше, чем мы с Игорем вместе взятые, и как в такое маленькое существо столько входит.
Пересадив любимицу на стол, достала разделочную доску, на которую уложила ветчину, но когда взялась за рукоять ножа, комната дрогнула и пошла рябью.
— Что это? — спросила я у рептилии, словно она могла мне ответить, но когда взглянула на место, где ещё секунду назад находилась Блестяшка, там не то, чтобы ящерки, там и стола-то не было. — Что за чертовщина творится?!
Судорожно оглядываюсь вокруг себя, но из-за тумана, что густо застелил комнату, дальше, чем на расстояние вытянутой руки ничего не вижу.
— Если у тебя есть время, перед уходом просмотри документы по договору, они лежат на столе, — за спиной раздался мужской бас, и я вздрогнула.
Хозяин голоса мне знаком, это Глеб. Но что он здесь делает, и о каком договоре идёт речь? Пригнулась и отступаю в противоположную сторону, подальше от монстра. Туман постепенно рассеивается, и как это ни дико, но я не на вилле в Таиланде, а на родине, в доме у Глеба. Если быть точнее, то в его кабинете. Никогда эту комнату не забуду, особенно одну часть её интерьера — камин.
— Не проблема, — от другого мужского голоса задрожали колени, а сердце забилось, как бешенное.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Дима, это мой Дима!
Привстала и смотрю, как мой любимый подходит к столу, садится в кресло и пролистывает бумаги.
— Эй, — несмело крикнула я, но мужчины не обратили на меня никакого внимания. — Эй-эй–эй, — выпрямившись в полный рост, уже громко произнесла я. Эффекта ноль.
Мужчины меня не видят и не слышат. Конечно же, первым делом подошла к Яматову, тяжко вздохнула и хотела погладить его по щеке. За те несколько дней, что мы не виделись, дико соскучилась по уже родным чертам, но рука прошла сквозь голову Димы. Тогда я просто любовалась сосредоточенным и красивым лицом, пока мой взгляд не упал на Глеба. Этот упырь смотрел на Диму скалясь. Бьюсь об заклад, эта сволочь что-то задумала.
Я оказалась права.
Глеб бесшумно приблизился к стене, на которой висело несколько мечей, все как на подбор сверкающие, с красивыми рукоятками в камнях. Невооруженным глазом видно, не бутафорские игрушки, а боевое острое оружие.
— Дима, обернись! — что есть мочи крикнула я, но Яматов лишь перелистнул страницу. — Дима! — хотела потрясти любимого за плечи, но, естественно, руки прошли сквозь него. — Уйди, упырь, — кинулась я к Глебу. — Сволочь, что ты задумал? Гад! — безуспешно толкала мужчину. — Если ты ему хоть что-нибудь сделаешь, из-под земли достану и отомщу! — орала я как припадочная, плакала, но страшный момент всё-таки настал.
Глеб занёс меч над Димой и одним ударом снёс ему голову.
- А-а-а-а! — истошно закричала я, и в глазах потемнело.
— Маша, ты кричала, что случилось? — краем сознания услышала, как волнуется отец и почувствовала, как меня укладывают на кровать.
— Он его убил, — пробормотала я, — он убил моего Диму...
Хуже, чем сейчас, мне никогда не было. Если бы мне в данную минуту предложили умереть в обмен на то, что боль от потери моментально пройдёт, не раздумывая согласилась.
— Машенька, кто убил Яматова, с чего ты взяла?
— Глеб, чтобы он сдох. Своими глазами видела, как этот трус подкрался к Диме со спины и мечом ему голову… — а-а-а-а, как же так. Дима, мой Димочка.
Свернулась калачиком и, не открывая глаз, ревела, завывала так, что Игорь подождал, потом заставил сесть и влепил пощёчину.
— Маша, прости, но приди уже в чувства. У тебя было видение?
— Было, — дрожащим голосом ответила я. — И если я могу видеть лишь прошлое, то Димы уже нет в живых, Глеб его убил, — вновь застонала я.
— Доченька, — прижал меня к груди Игорь. — Возьми, пожалуйста, себя в руки, и всё объясни толком. Это очень важно, ведь если Глеб уб… — отец запнулся и не стал говорить страшное слово, попросту его пропустил, — … Яматова, то существует вероятность, что и твой ребёнок в опасности. Машенька, сейчас ты в первую очередь должна думать о том, что ты мать, а потом всё остальное. Не забывай, это ребёнок Димы, его частица, и если ты его любила, то сделаешь всё возможное, чтобы он выжил. Верно?
— Верно, — закивала я и погладила живот. За малодушные мысли о собственной смерти стало невероятно стыдно. Если Дима где-нибудь на небе наблюдает за мной, то наверняка осуждает.
Обнимая Игоря, я, по ходу дела всхлипывая и рыдая, потихоньку начала рассказывать, что произошло. Отец нежно поглаживал, а я следила за его рукой, вернее, за часами, стрелка которых отсчитывала мои минуты на земле без Димы. В один момент замолчала, что-то сильно смущало, но я не могла понять что.
— Твои часы показывают февраль! — наконец осознала я нестыковку во времени. — Игорь, сейчас идёт февраль, а на письменном столе Глеба стоял календарь с раскрытым мартом. А что, если я видела не прошлое, а будущее?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Игорь чуть отстранился и внимательно сначала посмотрел на свои часы потом на меня.
— Маша, календарь скорей всего стоял на столе ради… даже не знаю ради чего, сейчас все пользуются гаджетами, мало ли какой месяц там был открыт. Это наверняка ничего не значит.
