Андре. — Я просто пытаюсь встречаться с тобой. — Затем он быстро целует меня в щеку. — Прости, я нарушил правило.
Мой рот раскрывается, и он раскрывает свой в ответ, насмехаясь надо мной, как будто это была самая скандальная вещь на свете.
Я ухожу в класс, хихикая про себя, но не в силах избавиться от ощущения счастья в своих костях. К черту Микаэлу Салливан.
В тот день после школы мы с Андре отвезли Реджи к нему домой, а затем заехали ко мне, чтобы забрать материалы для амбара. Но прежде чем мы снова отправляемся в путь, моя мама выходит из своей студии.
— Это тот самый знаменитый Андре? — спрашивает она, и я внутренне содрогаюсь. У моей мамы странное выражение лица, что — то вроде постоянной яркой улыбки, ее брови надвинуты на лоб. Мне это не нравится.
— Приятно познакомиться с вами, миссис Оуэнс, — говорит Андре, протягивая руку, и моя мама отмахивается от нее, жестикулируя краской на своих руках, как мим. — Я много о вас слышал. Не могу поверить, что мы так долго не встречались.
— Ну, ты же знаешь Чарли… — говорит моя мама.
Они оба смеются. Я не смеюсь.
— Я знаю! — говорит она, как будто у нее в голове только что взорвалась лампочка. — Почему бы тебе не прийти к нам сегодня на ужин?
Я надеюсь, что она заметит мое выражение паники, но она не замечает. Мы никогда не приглашаем никого на ужин. Больше не приглашаем. У меня есть сильный инстинкт, чтобы возразить против этого. Не слишком ли рано для этого? Мы даже не были на настоящем свидании! Андре даже не был в нашем доме. Но у меня нет времени действовать, потому что Андре уже сказал 'да', широко ухмыляясь.
Позже тем же вечером, после того, как мы покрыли амбар лаком, у меня был поистине уникальный опыт приглашения парня домой на ужин. Я сижу за столом рядом с Андре, напротив нас — мои родители. Моя мама расстелила свою любимую льняную скатерть и использует тарелки, которые она купила у художника — керамиста, которого она любит в Питтсфилде.
— Извини, что ужин немного не удался, — говорит она, подавая несколько тарелок с тушеными овощами. — Если бы я планировала заранее, я бы зажарила курицу или что — нибудь еще.
— Миссис Оуэнс, это так вкусно пахнет, что я мог бы вылить это прямо себе в рот, — говорит Андре. — Спасибо, что пригласили меня.
Моя мама выглядит довольной, когда садится в кресло. — Итак, Андре, Чарли сказал, что твой отец — крупный подрядчик в городе. Очень мило с его стороны помочь с ремонтом.
Андре качает головой. — Чарли почти не нужна помощь. И он был рад это сделать.
Я улыбаюсь Андре и подталкиваю его плечом.
— Твои родители давно живут в этом районе? — спрашивает мой папа.
— Семья моего отца была. У них долгое время была фабрика в Нью — Уинсоре, примерно до 1970–х годов, потом они занялись строительством. Моя мама познакомилась с моим отцом, играя в футбол в колледже.
— Правда? — спросил я, восхищенная. — Мне это нравится.
Андре улыбается мне в ответ. — Итак, мистер и миссис Оуэнс, как давно вы живете в Честер Фоллс?
Моя мама хмурится, размышляя. — Двадцать или около того лет? — Мой папа кивает в знак согласия.
— И что привело вас обоих сюда?
— Ну, мой папа родился здесь, — говорю я Андре, прежде чем откусить кусочек тушеного мяса.
Мама заканчивает глоток вина. — Но мы вернулись не за этим.
Я хмурюсь. — Да, это так. Папа хотел переехать домой, и ты поехала с ним.
Мама качает головой. — Прости, милая, но тебя там не было. Это не то, что произошло.
Я сижу, сложив руки на коленях. Но говорит Андре.
— Похоже на историю, — говорит он. — Что же произошло?
Мой отец прочищает горло. — Мама Чарли приехала со мной на День благодарения в один год и влюбилась в это место. Она сказала, что не хочет возвращаться домой. — Мой отец поворачивается к Андре. — В те времена Честер Фоллс был действительно чем — то особенным. Там была огромная литературная сцена, куча художников. Люди думали о будущем и о том, как они хотят изменить мир, создавая здесь свои маленькие утопии.
— В городе мы были так обременены попытками выжить изо дня в день, заплатить за квартиру, оставаться в суете. Здесь же мы могли сделать шаг назад и сосредоточиться на том, что для нас важно. Мы могли бы заниматься искусством, а еще мы могли бы что — то построить, — добавляет моя мама.
Я ошеломленно смотрю на свою воду. — Я всегда думала, что ты последовала за папой сюда.
Мой папа смеется. — Если уж на то пошло, я последовал за ней.
Я сижу, не в силах откусить кусочек еды. Так много вещей, которые я думала о своих родителях, оказались неправдой. Я размышляю, что делать или говорить, когда Андре заговаривает.
— У вас есть какие — нибудь фотографии? — спрашивает он. — Честер Фоллс в те времена?
Моя мама ухмыляется. — Конечно!
Андре улыбается в ответ, дожевывая кусочек. — Я бы с удовольствием на них посмотрел.
После ужина мама наливает чай, и мы сидим в гостиной, где мои родители достают старый альбом. В нем они молоды и счастливы. Стоят рядом со старым фургоном Volvo, набитым до отказа вещами, возле кирпичного здания на городской улице. Сидят с друзьями в поле, с бутылкой вина на закате. Мой отец прислонился к стене старого амбара, скрестив руки, с гордостью демонстрируя одну из своих скульптур.
— Это ваша, мистер Оуэнс? — спрашивает Андре, указывая на массивную конструкцию, которая одновременно неузнаваема, но и в какой — то степени знакома, что является частью его гениальности.
Мой отец некоторое время изучает фотографию, затем кивает.
— Это прекрасно, — говорит Андре.
— Он больше их не делает, — говорю я. Я не хотела, чтобы это прозвучало так грубо, но это прозвучало, и наступает пауза.
Андре обхватывает меня за плечи. — Вы сейчас ни над чем не работаете, мистер Оуэнс?
Мой отец прочищает горло. — Пока нет, — говорит он, как будто собираясь сообщить больше информации, но оставляет все как есть.
— Что ж, я бы с удовольствием посмотрел на твою будущую работу, — говорит Андре. — Когда ты будешь чувствовать себя на высоте. — Он смотрит на меня и улыбается.
После ужина мы с Андре моем посуду, а в колонках играет 'Девушка из Ипанемы'. Когда я смотрю, как Андре танцует на кухне с моей мамой, я не могу удержаться от смеха.
