вздрагиваю.
Он всё это время был мне хорошим другом. Теперь, когда я смотрю на него, что-то кажется мне другим.
Глубже, темнее… что-то, что невозможно игнорировать.
— Ага, — отвечает Зейд напряжённым от ревности голосом.
Ревность.
Как, чёрт возьми, я собираюсь управлять целым гаремом хулиганов до конца года?
Думаю, только время покажет.
Глава 18
Декабрь в академии Бёрберри — это всегда весело. В студенческой гостиной стоит гигантская рождественская ёлка, но у меня никогда по-настоящему не было возможности оценить её по достоинству, учитывая мои предыдущие обстоятельства. Здесь тихо и уединённо, а студенческий совет — большинство из которых я никогда не встречала — на самом деле управляет крошечным кафе, где студенты могут купить кофе или круассаны.
Оно как бы… на полпути между столовой и библиотекой, но без особого присмотра сотрудников.
По сути, это идеальное место для прыжка.
Начиная со второго курса, я готовлю своё дело против Харпер.
Я не беспокоюсь о ней. Однако с некоторыми другими я борюсь. Они все заслуживают того, чтобы получить своё, но я не хочу нарушать свои правила, что бы ни говорил Зак.
— Мне здесь нравится, — говорю я, садясь рядом с Тристаном на один из кожаных диванов в студенческой гостиной. — В последний раз, когда была здесь, я проводила Винду экскурсию по школе. — Моё лицо горит, и я изо всех сил стараюсь не думать о том, сколько сена я засунула себе в анальную щель. Или как я сдалась и на цыпочках прокралась в спальню Винда позже той ночью. Он провёл почти два часа со своим ртом между моих бёдер.
— Я тоже так думаю. Жаль, что мы потратили впустую четыре года, не используя его. — Тристан Вандербильт постукивает пальцами по подлокотнику дивана, а затем останавливается, чтобы посмотреть, как появляется Лиззи Уолтон с чашкой кофе на блюдце и белым пакетом с выпечкой в другой руке. — Извини. — Тристан встаёт, а затем кладёт что-то на стопку бумаг передо мной, большинство из которых — брошюры о стипендиях, которые я купила на академической ярмарке на прошлой неделе.
Тристану… вроде как нужно запросить столько, ко скольким он сможет.
— Я принесла еду для всех, но… — она замолкает и смотрит, как он уходит, прежде чем сесть на ближайший ко мне стул. Я опускаю взгляд на то, что оставил Тристан, а затем краснею на десять оттенков малинового, когда вижу, что это результаты его тестов, точно такие же, как я видела у Зака, Зейда и даже Виндзора. Он прислал мне своё электронное письмо, и так получилось, что Чарли стоял рядом со мной, когда я открыла его…
Излишне говорить, что у нас был небольшой разговор о сексе «пестиках и тычинках», который закончился тем, что он подарил мне книгу, которая, похоже, вышла в 1982 году, о том, как влюблённые люди могут осчастливить друг друга своими телами… Мерзость.
— Ты в порядке? — спрашивает меня Лиззи, размахивая рукой перед моим лицом. Я поднимаю глаза и заставляю себя улыбнуться, складывая страницу пополам, чтобы она этого не увидела. Если бы Тристан дал мне это тогда… Но я замечаю, что в руке у неё тоже зажат сложенный пополам листок бумаги.
Нет, у меня паранойя. Мне всё это мерещится. Я…
— Почему ты выбрала меня? — внезапно спрашиваю я, когда Лиззи ставит свою еду на стол и перекидывает блестящие тёмные волосы через плечо. Она замирает, как олень, попавший в свет фар. Я имею в виду, я слышала об этом от Зака, но я хочу услышать это и от неё тоже.
— В смысле?
— Пари, — уточняю я, как будто было что-то ещё. Моя рука подсознательно тянется вниз, чтобы положить её поверх моей вырезанной татуировки бесконечности. Я знаю, что всё это у меня в голове, но иногда мне кажется, что она обжигает. Я просто ненавижу то, как устроен мир, как сверхбогатые контролируют всё и как они правят без сострадания.
Клуб — это… именно это, но в меньшем масштабе.
Ничего не поменялось, ничего не изменилось.
— Конечно. — Лиззи вздыхает и закрывает глаза. Её полностью чёрная униформа идеально отглажена и отполирована, совсем как у Тристана, ни единой складочки, морщинки или стежка не сбились с места. Когда она открывает свои янтарные глаза и снова смотрит на меня, я сохраняю нейтральный взгляд. — Сейчас это кажется таким глупым, но… тогда я была так зла. Новый муж твоей матери, Адам Кармайкл, он спал с моей сестрой. — Я жду, не сможет ли она немного пояснить. К счастью, тишина, наполненная лишь звоном чашек и отдалённым жужжанием кофемолки, кажется, подстёгивает её. — А потом появился ты… лёгкая мишень. Ты ходила в школу с Заком, и… честно говоря, мне было всё равно. Я ненавидела Адама, и я ненавидела Кармайклов, и я просто… — она снова замолкает и отводит взгляд в сторону прилавка с закусками. — Тогда я не думал о тебе как о реальном человеке, просто как о далёком объекте. Я думала о них всех именно так, обо всех этих Плебеях.
Мой рот сжимается в тонкую линию, когда Лиззи оглядывается на меня.
— И это всё? Я была сопутствующим ущербом? Больше ничего? — почему-то от этого становится ещё дерьмовее.
— Ну, это, и ещё когда Зак мимоходом упомянул тебя, я… может быть, я приревновала. Он назвал тебя красивой. Я никогда раньше не слышала, чтобы он так говорил о девушке. — Мы с Лиззи смотрим друг на друга, и её лицо краснеет. Надеюсь, она понимает, как нелепо это звучит. — Мне жаль. Я не могу выразить насколько. Я буду повторять это вечно, если придётся: мне жаль.
— Тебе жаль только сейчас, — говорю я ей, а потом думаю, может быть, её смущение слишком велико, или я слишком сильно на неё надавила, или что-то в этом роде, потому что тогда она становится по-настоящему чертовски раздражительной.
— Послушай, ты мне отомстила. Теперь у тебя есть Тристан, а что есть у меня? — она встаёт и роняет свой пакет с выпечкой на пол, рассыпая повсюду крошки, её чёрная плиссированная юбка развевается вокруг бёдер. — У меня ничего нет. Никого. Я никому не нравлюсь в этой академии. Я пришла сюда, чтобы помочь тебе, я… — она замолкает, а затем останавливается, когда понимает, что я не планирую вовлекать её в это дело.
— Знаешь, ты была у меня в списке, чтобы отомстить. — Я встаю и собираю свои вещи в охапку, крепко сжимая в пальцах сумку с книгами, когда оглядываюсь и встречаюсь взглядом с Лиззи. —
