– Я понимаю, но мне действительно надо… Раздался щелчок – с параллельного телефона сняли трубку, – и голос Мэри произнес:
– Барт?
– Да, Мэри, это я. Скажи мне, пожалуйста, заходил ли к тебе адвокатишко по фамилии Феннер? Этакий парень с хорошо подвешенным языком, который косит под Джимми Стюарта?
– Нет, – сказала она. Черт, в молоко! – Но он звонил по телефону, – добавила она после паузы. В десятку! Феннер возник в дверном проеме, спокойно попивая кофе. Выражение разудалой веселости в сочетании с робким добродушием исчезло. Теперь он выглядел озабоченным.
– Мама, повесь трубку, – сказала Мэри, и Джин Кэллоуэй швырнула трубку, предварительно выразив все свое возмущение презрительным фырканьем.
– Он спрашивал обо мне? – спросил он.
– Да.
– Он разговаривал с тобой уже после вечеринки?
– Да, но… Но я ничего ему не сказала. Об этом.
– Ты могла сказать ему больше, чем сама об этом подозреваешь. Он строит из себя послушную собачонку, но на самом деле он – профессиональный резчик по яйцам на службе у Городского Совета. – Он улыбнулся Феннеру. Тот улыбнулся в ответ, но довольно кисло. – У тебя уже назначена с ним встреча?
– Да, но в чем дело? – В голосе ее послышалось удивленное недоумение. – Но ведь он просто хочет поговорить о доме…
– Нет, это он только так говорит. На самом деле он хочет поговорить с тобой обо мне. Думаю, что эти ребята собираются затащить меня на психиатрическую экспертизу.
– Куда? – спросила она изумленно.
– Я до сих пор не взял их денег, следовательно, я сумасшедший. Мэри, помнишь, о чем мы с тобой разговаривали в «Хэнди-Энди»?
– Барт, этот мистер Феннер у тебя?
– Да.
– Психиатр, – сказала она глухо. – Да, я упомянула, что ты собираешься сходить к… Ой, Барт, прости меня.
– Ничего страшного, – сказал он мягко. – Ты ни в чем не виновата. Это дело я улажу. Может быть, все остальное и полетит к чертовой матери, но с этим я разберусь.
Он повесил трубку и обернулся к Феннеру. – Хотите, чтобы я позвонил Стивену Орднеру? – спросил он. – Или, может быть, Винни Мэйсону? Рона Стоуна и Тома Гренджера беспокоить не имеет смысла – они успеют раскусить такого дешевого засранца, как ты, еще до того, как ты раскроешь свой чемоданчик. Вот Винни не сумеет, а Орднер наверняка примет тебя с распростертыми объятиями. Он роет под меня яму.
– Не надо никуда звонить, – сказал Феннер. – Вы не за того меня принимаете, мистер Доуз. И вы явно имеете превратное представление о моих клиентах. Никто за вами не охотится. Но действительно, поступила информация, что вы – яростный противник расширения 784-й автострады. В августе вы написали письмо в газету…
– В августе, – поразился он. – Так у вас что, ребята, есть специальная служба, которая коллекционирует вырезки из газет, так что ли?
– Разумеется.
Он закатил глаза и сжался в притворном испуге. – Тащите вырезки! Наймите еще десять адвокатов, а лучше двадцать! Рон, отправляйся на пресс-конференцию и навешай этим репортерам лапши на уши! Повсюду прячутся враги. Мэвис, принесите мне мои таблетки! – Он выпрямился. – Неужели все заболели паранойей? А я-то думал, это я болен.
– Кроме того, у нас есть служба по контактам с общественностью, – сказал Феннер каменным голосом. – Мы здесь с вами говорим не о пакетике попкорна, мистер Доуз. Мы обсуждаем десятимиллионный проект.
Он покачал головой. – Ваше дорожное управление – вот кого надо отправить на психиатрическую экспертизу.
– Хорошо, я собираюсь выложить все свои карты на стол, мистер Доуз.
– Знаешь ли, мой жизненный опыт подсказывает мне, что когда люди заявляют, что больше не собираются морочить друг другу голову разными мелкими обманами, это означает, что они решили прибегнуть к большой лжи.
Феннер вспыхнул. Наконец-то в его голосе послышалась злоба. – Вы написали в газету. Вы сорвали сделку по приобретению нового здания для прачечной «Блу Риббон». Вас уволили…
– Ничего подобного. Я написал заявление об увольнении сам.
– …И вы не предприняли никаких мер в связи с предстоящим переездом, несмотря на все наши уведомления. Общее мнение таково, что двадцатого числа вы собираетесь предпринять какую-нибудь публичную акцию. Обзвоните газеты и телекомпании, созовете их всех сюда. Героический домовладелец, который до последней капли крови сопротивлялся агентам городского гестапо, пытавшимся оторвать его от родного очага.
– И это вас беспокоит.
– Еще бы нас это не беспокоило! Общественное мнение переменчиво, как флюгер…
– А ваши клиенты избираются горожанами, не так ли?
Феннер посмотрел на него скучным взглядом.
– Ну, так что теперь? – спросил он. – Вы намереваетесь сделать мне предложение, от которого я не в силах буду отказаться?
Феннер вздохнул. – Не понимаю, что мы тут спорим, мистер Доуз. Городской Совет предлагает вам шестьдесят три тысячи долларов за…
– Шестьдесят три пятьсот.
– Хорошо. Так вот, Городской Совет предлагает вам эту сумму за дом и участок. Многие люди получили гораздо меньше. Итак, вы получаете эти деньги, и у вас нет никаких проблем, никаких неприятностей, никаких беспокойств. Эти деньги практически не облагаются налогами, потому что вы уже заплатили дядюшке Сэму с тех денег, которые вы потратили, чтобы купить этот дом. Вы должны заплатить налог только с разницы между прежней ценой и нынешней. Или вы считаете, что оценка произведена несправедливо?
– Да нет, справедливо, – сказал он, подумав почему-то о Чарли. – В том, что касается долларов и центов, у меня нет оснований быть недовольным. Наверное, я получу за этот дом даже больше, чем если бы я сам захотел его продать.
– Так о чем же мы спорим?
– Мы не спорим, – сказал он и отхлебнул глоток коктейля. Что ж, этот человек действительно оказался коммивояжером. – У вас есть дом, мистер Феннер?
– Да, есть, – торопливо ответил Феннер. – Прекрасный дом в Гринвуде. И если вы собираетесь спросить меня, что бы я стал делать на вашем месте, то я отвечу вам откровенно: я бы ухватил Городской Совет за вымя и держал бы его до тех пор, пока не получил бы все, что можно. А потом по дороге в банк я заливался бы радостным смехом.
– Разумеется, так вы и поступили бы. – Он засмеялся, подумав о Доне и Рэе Таркингтоне, которые сначала ухватили бы Городской Совет за вымя, а потом засунули бы ему в задницу флагшток со здания суда, чтоб неповадно было впредь. – Стало быть, вы, ребята, действительно считаете, что у меня шариков не хватает?
– Мы не знаем, – благоразумно ответил Феннер. – Но согласитесь, ваше поведение в ситуации с покупкой нового здания для прачечной трудно назвать нормальным.
– Ладно, вот что я вам скажу. У меня достаточно шариков, чтобы найти себе адвоката, который не в восторге от права государства отчуждать частную собственность за компенсацию и который до сих пор верит в эту странную пословицу о том, что дом человека – это его крепость. Он вполне может добиться судебного решения о временном прекращении работ на время разбирательства, и тогда вы окажетесь в заднице на месяц или на два. При удачном стечении обстоятельств и симпатии судей мы сможем протянуть волынку, по крайней мере, до сентября.
Феннер не выглядел обескураженным. Напротив, он, казалось, испытывал удовольствие от его слов. Впрочем, он на это и рассчитывал. Наконец-то Феннер принялся думать. Посмотри, Фредди, какую наживку мы ему насадили. Тебе нравится? Да, Джордж, не могу отрицать.
– Чего вы хотите? – спросил Феннер.
– Что вы можете предложить?
– Мы увеличим сумму компенсации на пять тысяч долларов. И ни цента больше. Тогда никто не узнает о девчонке.
Он замер. Все вокруг замерло.
– Что? – прошептал он.
– О девчонке, мистер Доуз. Которую вы трахали. Она была у вас шестого и седьмого декабря.
В течение нескольких секунд в голове у него вихрем пронеслось множество мыслей. Некоторые были вполне благоразумными, хотя большинство из них исказила и обессмыслила желтая пленка страха. Но и над благоразумием, и над страхом царила слепая красная ярость, которая чуть не заставила его перепрыгнуть через стол, вцепиться в горло этому заводному человечку и сжимать его до тех пор, пока из ушей не полезут часовые пружины. Но он не должен срываться. Только не это. Только не сейчас.
– Дайте мне номер.
– Номер?
– Телефонный номер. Я позвоню вам сегодня днем и сообщу о своем решении.
– Все-таки гораздо лучше было бы уладить это дело прямо сейчас.
Лучше. Еще бы не лучше! Рефери, продлите этот раунд на тридцать секунд. Я уже прижал этого парня к канатам.
– Мне так не кажется. Прошу вас, покиньте мой дом.
Феннер равнодушно пожал плечами. – Вот моя визитная карточка. Номер указан. Скорее всего, я буду на месте между половиной третьего и четырьмя.
– Я позвоню.
Феннер ушел. В окно рядом с парадной дверью он наблюдал за тем, как он подошел к своему синему «Бьюику», сел за руль и уехал.
