-Мне не нужны твои деньги… Рома, пожалуйста, ты можешь дать мне сказать? Посмотри на меня, прошу тебя.
-Зачем? Что тебе еще нужно? - я слышу, что он зол, но мне все равно, он должен выслушать меня.
Обхожу его кругом, тем самым вынуждая посмотреть на себя и замираю, потому что вижу как его ломает.
-Рома, прошу выслушай, - начинаю я, чувствуя как в глазах появляются слезы. - Мне очень жаль, что все вышло именно так, что я опозорила тебя в тот вечер и мне очень жаль, что ты расценил мое поведение, как ревность. Это не была ревность, я...да, Стас был тем особенным, кто мог изменить меня, и я наделала много ошибок с ним, прежде всего делая ему больно, давая ложные надежды. Я хочу сказать как есть: да, я изменила тебе с ним, в день моего рождения мы переспали и я могу притвориться, что была пьяна или, что думала, что мы с тобой расстались и оправдать себя, но я не буду этого делать. Я просто идиотка, потому что хотела забыться, а на деле только все усугубила. Мне так жаль, что обидела тебя. Близкого мне человека. Прости меня.
Эмоции, которые переполняли меня все эти дни наконец-то переливаются водопадом и обрушиваются на меня. По моим щекам катятся слезы, но мне все равно.
-Ты не заслуживаешь такой женщины рядом с собой, как я. Я ужасный человек и я…
-Твою мать, - взрывается Холодов и хватает меня за плечи. Это не больно, но в его глазах плещется ярость, что по идеи, должно меня напугать, но я не боюсь. Я только сейчас поняла, что никогда его и не боялась, наоборот, с ним словно обрела крылья. - Я сыт тобой по горло, Алиса.
-Прости меня, - всхлипываю я. - Прости. Прости Рома.
-Не смей извиняться, ты просто ненормальная. Мне не нужны твои извинения, - руки, что стальной хваткой держат меня на мгновение застывают. Он дышит так тяжело, словно каждый вздох дается ему с большим трудом. - Мне нужна была ты… ты Алиса. Блядь, я же люблю тебя!
Признание оглушает, а затем он жестко начинает меня целовать. Роман жадно сминает мои губы, но не причиняет боли или дискомфорта, все так, словно он понимает, что я уйду и таким образом прощается.
-Любить тебя - саморазрушение, но я по-моему не могу остановиться, - шепчет в мои губы и смотрит так, будто я самое дорогое, что было в его жизни.
Я плачу в его объятиях, оплакивая свои ошибки и все то, чего у нас никогда не будет, пока меня разъедает печаль. Наши отношения начались не правильно. Порочно. Они не могут больше продолжаться на такой ноте, но спасать их и искать варианты для перемирия, судя по всему никто не будет.
Мы снова начинаем целоваться, но это настолько болезненно, что нет никакого намека на продолжение, наоборот Рома словно задыхается от моей близости. Он сжимает еще какое-то время меня в жестких объятиях, а затем резко отпускает.
-Уходи и никогда не возвращайся!
Мне нечего больше сказать. Видимо это и есть конец.
Отхожу к двери и в последний раз оглядываюсь на этого казалось бы несгибаемого мужчину. Мне так больно, словно грудную клетку разъедает кислота, но вдруг, понимаю то, что мое глупое сердце столько времени отрицало и не замечало очевидных вещей. Я люблю его. Люблю. Как никогда в своей жизни никого не любила. И Стаса люблю, но другой любовью. Они настолько разные, что в голове не укладывается, как можно одной женщине их обоих любить, но это так.
Истина становится ясной, как весеннее небо и не замечать ее просто уже невыносимо. Любовь к Холодову пришла ко мне намного раньше, чем я ее осознала только потому, что именно с ним, я никогда не притворялась. С ним мне не нужно было этого делать. А Стас… Господи, Стас просто был какой-то мечтой, несбыточным будущим, в которое я так хотела верить. И выбило меня из колеи не ревность, а зависть. Илоне не нужно было бороться за него, он просто был, такой какой есть. Нежный и улыбчивый парень, готовый горы свернуть ради своей любви. А Роман...с ним нужно было пройти тяжелый путь, нужно было изо дня в день бороться за светлое будущее, и прежде всего, бороться с ним же самим.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Взявшись за дверную ручку, я останавливаюсь и делаю единственное правдивое признание:
-Я люблю тебя, Рома, - мой голос дрожит. - Всегда буду любить.
Он оборачивается и наши взгляды встречаются. Я вижу, что на смену ярости пришло отчаяние.
-Но не настолько, чтобы остаться, - тихо произносит он.
- Эта любовь убьет нас обоих, - глотая слезы, я почти уже закрываю дверь, когда в последний раз даю себе возможность на него посмотреть. Рома зажмурил глаза и тяжело выдохнул и мне стало еще хуже, чем было до этого. Я ненавижу себя за все, что причинило ему боль, и судя по его виду, моя ненависть будет долгой и мучительной.
-Ну, что могу сказать, срок приблизительно семь недель, - мой гинеколог вытащила вагинальный датчик и улыбнулась. - Поздравляю. Все хорошо, но меня смущает твой резус-фактор.
Встаю с кушетки и надеваю свое белье.
-Что с ним? - пытаюсь взять себя в руки. Не то, чтобы это было для меня неожиданностью, но до последнего надеялась, что тест показал не правильно.
-Нужно чтобы вы с отцом ребенка сдали кровь, - Мария Кирилловна записывает что-то в мою карточку, а мне выть хочется. Смешно. Отец ребенка, знать бы еще кто это?
-Алиса, в чем дело? Ты плачешь? - она обеспокоенно посмотрела на меня и протянула упаковку бумажных платочков. - Только не говори мне, что ты не знаешь, кто отец?
Вытираю слезы и стараюсь на нее не смотреть. Мне впервые перед этой женщиной стыдно, хоть мы знакомы несколько лет.
-Считаете меня шлюхой?
Мария Кирилловна откинулась на спинку кресла и тяжело выдохнула.
-Нет, это жизнь и в ней бывает всякое. Просто мне непонятно, как ты так непредусмотрительно? Ты же знаешь, что у тебя отрицательный резус, что могут быть осложнения?
-Я как-то об этом не думала, - тихо отвечаю. - Записывайте меня на аборт, чтобы не было осложнений.
Я вижу шок на ее лице, но ничего не комментирую, ведь в этом нет никакого смысла.
-Не осуждайте меня, пожалуйста.
-Кто я такая чтобы тебя осуждать, Воронова? Просто это все так глупо, - она встает со стула и подойдя к окну, клацает электрический чайник. - Алиса, у тебя отрицательный резус, в прошлом аборт, ты вообще представляешь каким чудом ты сейчас забеременела? А если и у отца отрицательный, то это вообще чудесно, мы с тобой не будем проходить весь сложный путь.
-Мы его вообще проходить не будем, - категорично отвечаю я. - Записывайте на прерывание.
Доктор понимает, что ничего не может сделать и опускает руки.
-Упрямая, да?
-Ну, при чем здесь упрямство? Мария Кирилловна, какая из меня мать? Что я смогу дать этому ребенку? Я даже не знаю, от кого беременна, вы думаете у меня есть шанс на счастливую жизнь матери-одиночки? - слезы льются, я впадаю в какой-то транс, все кажется настолько печальным, что нет сил уже.
Женщина спокойно выслушивает мой бред сумасшедшего и молча берет меня за руку. Я долго к ней хожу, и у нас отношения всегда были приятельскими, но впервые она сегодня так себя ведет.
-Алиса, ты можешь дать этому ребенку любовь, - тихо говорит она. - Ты же сама сирота, прекрасно знаешь как ребенок нуждается в любви и поддержке.
-А кто меня поддержит, Мария Кирилловна?
-Ой, встретишь ты еще свою поддержку, - отмахивается она. - Какие твои годы? И потом, ты очень рискуешь Алиса остаться вообще бездетной. В любом случае, я за это браться не буду. Ты должна вычислить кто отец, это и его касается. Вы оба принимали участие, ну, - женщина немного покраснела, - втроем. Прости, не знаю как там у вас все происходило, но сообщить ты должна, он имеет права знать… ну, или они.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я молчу. Конечно, она права. Мария Кирилловна вообще хорошая женщина, ее детям повезло с такой матерью. Я бы очень хотела, чтобы моя мама была такая: заботливая, надежная, всегда находящая правильные слова, что бы ни случилось. Но самое главное - любящая. Мы с гинекологом, врач - пациент, и видимся не так часто, но от нее улыбок в свой адрес я увидела больше, чем от собственной матери за всю ту мою жизнь.
