Мягкое выражение на лице Адриана сменилось суровой миной. Он пронзил Злиссу жестким взглядом:
— Стоит ли напоминать, что вас вчера избили? Если вы не забыли, дорогая, Стейглер едва не изнасиловал вас. К тому же убит ваш брат, погиб один из курьеров Ястреба. Это опасное дело, Элисса. В нем нет места женщине. Вам самое время уехать в Англию.
Девушка вздернула подбородок:
— Нет!
— Будьте благоразумны. Вы больше ничего не можете сделать.
— Я же сказала, что не поеду.
Адриан ударил кулаком по столу:
— Поедете!
— Ни за что!
— Вы отправитесь в Англию, даже если мне придется связать вас и нанять кого-нибудь, кто доставит вас туда силой.
Элисса отодвинула кресло от стола и вскочила.
— Я не рабыня, полковник Кингсленд! Я вернусь в Англию только тогда, когда сочту это необходимым, и ни секундой раньше. Стоит ли напоминать вам, что я взрослая женщина? У меня есть друзья и родственники, которые не позволят вам командовать мной, как вы того хотите. — Она горделиво выпрямилась. — А теперь, если вы будете так любезны вызвать карету, я с радостью отправлюсь в особняк герцогини.
На щеке полковника дернулся мускул. В жестких зеленых глазах вспыхнул гнев.
— Вы самая упрямая, безрассудная и своевольная женщина, какую я встречал в жизни!
— А вы, полковник Кингсленд, самый грубый, невоспитанный и самоуверенный мужчина из всех, кого встречала я!
Несколько долгих мгновений они стояли, дрожа от гнева, пока из открытой двери не послышался изумленный голос майора:
— Я вижу, вы прекрасно поняли друг друга. Как по-вашему, не лучше ли нам присесть и обсудить возникшую ситуацию как пристало взрослым людям, а не взбалмошным юнцам?
Адриан негромко огрызнулся:
— Это не я, а Элисса ведет себя, как ребенок. Если она намерена продолжать в том же духе, я хорошенько ее отшлепаю.
— Вы смеете угрожать мне, полковник Кингсленд?! — гневно вскричала Элисса. — Я уезжаю немедленно — в вашей ли карете или в чьей-нибудь еще!
Она повернулась и прошествовала мимо майора, окликая горничную, чтобы та спустилась со второго этажа.
Адриан не сдержал яростного проклятия, поддавшись своему пылкому темпераменту и стараясь не замечать негромкого смеха друга:
— Чертова баба. Говорю тебе, Джейми, это та еще штучка!
Майор лишь улыбнулся:
— Может быть, она права. Ты не подумал об этом?
— Что ты имеешь в виду?
— Я думаю о том, как нам взяться за Бекера. Элисса сумела заинтересовать Стейглера, а Петтигрю и вовсе стал игрушкой в ее руках. Вероятно, она могла бы оказаться полезной.
Адриан покачал головой:
— Это слишком опасно.
— Она собралась уйти, и ты не в силах ее остановить. Тебе не кажется, что было бы спокойнее продолжать приглядывать за Элиссой, вместо того чтобы позволить ей пуститься во все тяжкие и самой искать предателя?
— Она не сделает этого. У нее весьма туманные представления о том, где может находиться Бекер, и даже если бы она знала это наверняка, ни за что не смогла бы до него добраться. — Адриан вновь покачал, головой. — Нет, я не дам ей впутаться в это дело, и ничто не сможет меня переубедить.
Лицо Джейми выразило удивление, и Адриан ворчливо выругался. Метнувшись, он подбежал к двери и выскочил из столовой в тот самый миг, когда Элисса быстрыми резкими движениями затянула на шее завязки капюшона и взяла сумку, которую вынесла из гостевой комнаты. Вслед за ней по лестнице торопливо спускалась горничная.
— Не беспокойся, Адриан, — сказал Джейми, подходя к Элиссе и беря сумку у нее из рук. — Я с удовольствием провожу леди домой.
Адриан впился в Элиссу взглядом; она повернулась и двинулась прочь.
— Отлично, — произнес он. — И пока будешь ее провожать, проследи, чтобы эта маленькая мегера не влипла в какую-нибудь историю.
Джейми лишь рассмеялся, и они втроем вышли из дома. Будь она проклята, думал Адриан. Сколько неприятностей из-за одной-единственной женщины. И что еще хуже, больше ему не удастся затащить ее в постель. Чтоб ее черти взяли.
Но может, все к лучшему. Адриан слишком привязался к Элиссе, а этого ему совсем не хотелось.
Он дал себе торжественное обещание довести дело до конца. А потом можно будет нанести визит Сесилии Кайнц. Вряд ли она сумеет воспламенить его кровь так, как Элисса, зато с ней будет гораздо проще поладить.
Элисса смотрела в окошко кареты, разглядывая проплывающие мимо здания в стиле барокко и прислушиваясь к выкрикам мальчишек, торговавших газетами на перекрестках. Всю дорогу она продолжала сердиться на Адриана. Какая глупость с ее стороны — довериться ему. Ей следовало предвидеть, что полковник поведет себя как тупоголовый солдафон, а таковым, в сущности, он и является. Ведь с самого начала было ясно, какой это безжалостный тиран!
— Я вижу, вы никак не успокоитесь, — донесся до нее голос майора, сидевшего напротив. — Но поступки Адриана продиктованы искренней тревогой. Он чувствует себя ответственным за вас. Ему не хочется, чтобы вы попали в беду.
— Он за меня не отвечает. Я сама могу о себе позаботиться.
— К примеру, так, как вчера вечером?
У Элиссы порозовели щеки. Она не желала вспоминать о Стейглере.
— Я благодарна полковнику за то, что он сделал. Теперь я его вечная должница, но не позволю препятствовать мне в том, ради чего приехала сюда.
— Вы благодарны. Значит, благодарность — единственное чувство, которое вы к нему питаете. Или тут кроется что-то еще?
Зачем он допытывается, зачем вынуждает ее вновь прислушаться к своим чувствам, в то время как она пытается их заглушить?
— Я признаю, что ощущаю некоторое… расположение к полковнику. Пока я и сама не знаю почему, но это действительно так.
— А он неравнодушен к вам, — сказал майор и склонился к Элиссе, мельком бросив взгляд на горничную. — Я понимаю, сейчас не время говорить об этом, но мне кажется, вы должны знать: полковник Кингсленд не из тех людей, которые позволяют чувствам вмешиваться в такие важные дела. Он загоняет их вглубь и крепко держит в узде. Беспокойство Адриана — свидетельство его привязанности к вам.
Привязанность. Неужели это и есть то, что Адриан чувствует к ней? Влечение Элиссы к нему вряд ли можно было описать таким невыразительным словом. Господи, если бы он знал!
— Спасибо, майор. Я не забуду ваших слов.
Не забудет она и своей пылкой страсти к Адриану, и того, что влюблена в него. Разумеется, она никому об этом не скажет. Только вчера вечером, пока тянулись невыносимо долгие минуты со Стейглером, она в полной мере осознала свои чувства к Адриану.
Прежде Элиссе казалось, что она полюбит хорошего, доброго, покладистого человека — писателя или, скажем, священника.
