были наряду с Вильгельмом Лёйшнером играть, в частности, роль Якоб Кайзер, Герман Шлимме, Вальтер Машке, Бернхард Гёринг и другие бывшие профсоюзные деятели. Для выполнения профсоюзами своей политической задачи, требовавшей немедленной способности действовать, предусматривалась весьма централизованная структура организации. Предполагали создать Объединение свободных немецких профсоюзов как организацию, распространяющую свою деятельность на всю территорию Германии и подразделяющуюся на профсоюзы различных отраслей промышленности. Предусматривалось, что новое профсоюзное руководство по радио призовёт рабочих всех военных заводов прекратить работу, а всех немецких рабочих — устранить нацистских старост и прочих должностных лиц. Новое германское правительство в качестве своего первого акта должно было в соответствии с требованиями союзников предложить им безоговорочную капитуляцию Германии»89.
По мнению Лёйшнера, профсоюзам надлежало взять на себя ответственность за решение задач в обширных и важных областях. «Исключительной сферой компетенции профсоюзов должны были стать все вопросы, касающиеся социальной политики, социального страхования, охраны труда, трудового права, обеспечения работой и помощи безработным»90.
По воспоминаниям Машке, Лёйшнер и Маас оказывали давление на военных, чтобы побудить их к действию. Но инициатива была предоставлена офицерам, «и в этом-то и состояло слабое место всего задуманного дела. Эти люди видели в первую очередь военную, а не политическую сторону предпринимаемой акции»91.
Вильгельм Лёйшнер и его друзья видели задачу не только в организации профсоюзов, но, сверх того, в создании основ нового государственного аппарата и других учреждений. Об этом говорят и следующие примеры.
Вальтер Машке, проживавший в берлинском районе Адлерсдорф, сообщает, что в начале 1944 г. Лёйшнер развивал перед ним такие конкретные взгляды: «Теперь он придавал большее значение подбору определённых лиц для назначения их на должности в профсоюзном руководстве и в государственных административных органах... Я должен был находиться особо в его распоряжении и заняться делами иностранных рабочих, угнанных в Германию»92. Машке поручалось подготовить обращение к находившимся в Германии подневольным иностранным рабочим и наметить меры по их организованному возвращению на родину.
Бывший профсоюзный служащий и председатель местного объединения СДПГ Фриц Крюгер, уволенный нацистами в 1933 г. и затем работавший каменщиком, сообщает из Потсдама: «Я принадлежал к одной нелегальной группе, состоявшей из трёх товарищей. Нашим связным был товарищ Георг Шпигель, до 1933 г. работавший редактором местного отдела нашей партийной газеты. Мне известно, что Георг Шпигель поддерживал отношения с Германом Маасом и Вильгельмом Лёйшнером. Товарищ Шпигель во время войны служил в вермахте вольнонаёмным. За несколько недель до 20 июля 1944 г. Георг Шпигель сказал мне, что в Германии скоро произойдёт переворот и я должен быть готов к этому. Предполагается назначить меня обер-бургомистром Потсдама или же на центральный руководящий пост в Берлине»93.
Аналогично и сообщение д-ра Ганса Грюнберга — до 1933 г. журналиста и члена СДПГ, после 1933 г. неоднократно увольнявшегося по политическим причинам и в 1944 г. работавшего электромехаником магазина автомобильной фирмы «Даймлер — Бенц АГ» в Ростоке. «В мае 1944 г. я встретил бывшего второго секретаря окружного правления СДПГ Вилли Йессе, мобилизованного в «вспомогательную службу безопасности» и работавшего на верфи «Нептун». Он сказал мне: в ближайшее время кое-что произойдёт и я «по первому же знаку должен явиться к нему», чтобы работать в редакции газеты, которую будут издавать. По окончании воины он вернулся из Швеции (куда ему удалось бежать после 20 июля 1944 г.) и сообщил мне, что начиная с 1942 г. поддерживал связь с социал-демократической группой Лёйшнера — Лебера — Мирендорфа — Хаубаха в Берлине, был информирован о запланированной попытке путча и имел задание подготовить переворот в Мекленбурге»94.
Эти сообщения показывают, что была создана довольно разветвлённая, идущая глубоко в низы сеть доверенных лиц, которая могла бы стать весьма важным фактором развёртывания массового демократического движения. Лёйшнер, Лебер, Маас и Райхвайн явно не желали оставить дело преобразования Германии только в руках одной небольшой группы офицеров, чиновников и функционеров высшего звена.
Однако неотъемлемой предпосылкой развёртывания широкого антифашистского массового движения было сотрудничество с КПГ и созданным и руководимым ею движением «Свободная Германия». Мы подробно рассмотрим эту проблему в следующем разделе. Здесь же предварительно скажем, что социал-демократические функционеры и наиболее разумные элементы Крайзауского кружка начинали порывать с пагубным антикоммунизмом и искать контактов с движением «Свободная Германия».
До сих пор мы рассматривали лишь взгляды окружения Штауффенберга и описывали подготовку к перевороту, проводившуюся этим окружением.
Каковы же были взгляды самого Штауффенберга по вопросу о переустройстве Германии после свержения нацистского режима?
К тому времени граф Штауффенберг уже изложил свои представления в ряде документов. Однако найти эти документы до сих пор не удалось — по всей вероятности, они уничтожены. Поэтому мы вынуждены опираться главным образом на свидетельства его друзей и современников, а также на показания тех, кто после 20 июля 1944 г. был арестован и подвергнут допросу гестапо. Разумеется, в силу понятных причин этот источник имеет ограниченную ценность.
Все сообщения говорят о том, что Штауффенберг поддерживал дружеские отношения с Мольтке, Йорком, Троттом, Шуленбургом, Лебером, Лёйшнером, Маасом и Райхвайном и что взгляды их в значительной мере совпадали. В 1944 г. Штауффенберг явно принадлежал к левому крылу заговора, которое в резком противоречии с группой Гёрделера выступало за прогрессивные политические и социальные перемены. Это не оспаривается даже многими буржуазными современниками событий и историками. Сам Гёрделер в своих воспоминаниях, написанных им в заключении в ноябре 1944 г., рисует следующий образ Штауффенберга:
«Осенью 1943 г. Тресков познакомил меня с подполковником графом фон Штауффенбергом, человеком благородного образа мыслей, тяжело раненным в Африке офицером генерального штаба, проявившим себя, однако, впоследствии упрямцем, которому тоже захотелось делать политику. Я высоко ценил его и всё же имел с ним немало стычек. Он желал недостаточно чёткого политического курса с опорой на левых социалистов и коммунистов...»95
Почему он считал его «упрямцем», Гёрделер сам даёт понять, ссылаясь на готовность Штауффенберга вступить в союз с левыми социалистами и коммунистами, между тем как сам Гёрделер от какого-либо сотрудничества с коммунистами отказывался наотрез.
Послушаем ещё одного современника событий из буржуазного лагеря. Ганс Бернд Гизевиус, тоже встречавшийся со Штауффенбергом, так обрисовывает сложившуюся ситуацию: «Действительно, фикция социально-революционного братания немецких и иностранных рабочих масс давала ложный импульс полному энергии кружку Штауффенберга. Когда во время последнего приезда Тротта в Швейцарию в апреле 1944 г. я говорил с ним, я был просто напуган тем, насколько радикально этот, в сущности, такой прозападно настроенный дипломат высказывался в пользу Востока — нет, вернее сказать, какой глубокий внутренний поворот в сторону от Запада произошёл
