Не дождавшись Алексея в засаде, жандармы начали активный поиск беглеца. Сунуться на передовую сами побоялись, но вот отделение комендантского взвода направили. Только солдаты пароля не знали, часовые их назад завернули. Через час прискакал гонец с приказом из штаба: прибыть фельдшеру Ермолаеву в расположение лазарета.
Однако комбат приказал фельдшеру задержаться для оказания срочной медпомощи подпоручику Щетинину. Якобы артиллерист снаряд на ногу командиру батареи уронил. Вдруг перелом? Алексей же знатный костоправ, пусть посмотрит шаманским взглядом. А через время, пришёл и другой приказ, уже от начальника лазарета: фельдшеру Ермолаеву оставаться в медпункте первой роты и вести приём раненых.
Так бы, может, и до вечера игрались, но в полк неожиданно прискакал капитан Кондрашов с двумя хмурыми подручными, и прекратил «футбол». Вначале контрразведчик побеседовал с поручиком жандармерии Котовым. Выяснил причины задержания рядовых и претензии к фельдшеру Ермолаеву. Доносы на всех троих были написаны по всем правилам, свидетельские показания прилагались, вещественные доказательства обнаружены. Ермолаеву пошёл в зачёт том «Капитала» на библиотечной полке.
— Котов, вы же понимаете, что в воинской части вы не можете самостоятельно арестовывать революционеров? — сидя в комнате канцелярии полка, с прищуром глянул на старого служаку капитан.
— Мне только поручено оказать содействие военной комендатуре, — нервно дёрнулись седые бакенбарды на пухлых щеках пожилого жандарма. Он понимал, что лезет не в своё дело, но оспорить приказ городского начальства не смел. Его и послали, так как старик славился бульдожьей хваткой, и, в связи со скорым выходом на заслуженную пенсию, перечить власть имущим не мог. — Я костьми лягу, но приказ городского головы выполню.
— О, тут интересы больших людей затронуты, — удивлённо поднял брови контрразведчик. — То — то я гляжу, всё штабное офицерство забилось по щелям, как тараканы — ни одного в конторе не застать, все на обход позиций разошлись. Не в курсе, трибунал уже составил предварительное обвинение?
— Заседание уже прошло, и бумага подготовлена по всей форме, — сжав губы, процедил жандарм. — Вот только предводителя революционеров изловим и можно к стенке ставить дезертиров.
— А не боитесь, Котов, что за «дезертира» вас солдаты не на смех поднимут, а… на штыки? — усмехнулся контрразведчик и пояснил не местному: — Казак Ермолаев один уничтожил несколько сотен врагов, за что награждён серебреными крестами: «Георгием» четвёртой и третьей степени.
— Былые заслуги не защитили его от решения трибунала, — упрямо выдвинув челюсть, отстранился от вынесенного сурового приговора жандарм. — Смутьяна расстреляют в назидание бунтовщикам.
— Я так понимаю, личного интереса, мстить фельдшеру Ермолаеву, у вас нет? — впился взглядом в лицо жандарма капитан.
— Революционеры должны быть пойманы и сурово наказаны, — уклонился от прямого ответа служащий. Конечно, его начальство осечки в щекотливом деле не простит. Точной причины столь агрессивных действий Котов не знал, но понимал одно — опасные личности должны быть из полка устранены любым способом.
— В таком случае, уважаемый, мы с вами союзники, — холодно улыбнулся железному служаке капитан. — Проследим, чтобы всё было выполнено по закону, и предотвратим назревающий мятеж в полку. Или, по крайней мере, проследим и выясним, кто его организовал.
— Вы думаете, что из — за одного рядового может начаться мятеж?
— Я выясню, из — за кого начнётся мятеж, — подняв указательный палец, перефразировал контрразведчик. — У нас с вами, Котов, всего лишь дюжина бойцов, и ввязываться в боевые действия мы не будем. Правильно?
— Так точно, господин капитан. В полку есть своё командование, — охотно закивал опытный служивый, понимая, что капитан выводит и его из-под удара.
— Будьте так любезны, воспользуйтесь своим влиянием и достаньте вердикт трибунала, а также посодействуйте моему человеку, изготовить второй экземпляр приказа. Мне нужна бумага с подлинными подписями и печатью. Иначе источник «пожара» могут сокрыть заинтересованные лица, а нам нужен документ, обличающий поджигателей мятежа. Надеюсь, вашей подписи или виз высшего командного состава в бумаге нет?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Для суда над рядовыми солдатами больших чинов не требуется, — пренебрежительно хмыкнул жандарм. — Штабс — капитан Хаусхофер был в трибунале за главного.
— Видно, ходить ему теперь в штабс — капитанах вечно, — с явной угрозой в голосе предрёк капитан тяжёлую карьеру Хаусхоферу.
Кондрашов в одиночку отправился в первую роту. Сперва поговорил с комбатом Вольдшмидтом и поручиком Ширковым, а затем зашёл в блиндаж, потолковать с Ермолаевым.
— Здравия желаю, Ваше благородие! — вытянулся во фрунт Алексей. За время ожидания он уже продумал несколько вариантов собственных действий.
— Садись казак, серьёзный разговор есть, — козырнув ладонью, уселся за стол капитан и пригласил Алексея занять место рядом. — Не дадут тебе спокойного житья в полку. Переходи служить к нам в дивизионную контрразведку. Работа у нас творческая и рисковая, как раз по тебе будет.
— Спасибо, Ваше благородие, но воевать мне что — то совсем расхотелось, — понурив голову, честно признался Алексей. Обманывать хорошего человека было бы неправильно.
— Так и я не пищу от радости, — грустно покачал головой капитан, — но воевать — то надо.
— Не правильная это война — зряшная, — не знал, как выразить свои чувства Алексей.
— Против Веры, Царя и Отечества пойдёшь? — сдвинув брови, мрачно взглянул капитан.
— За Веру и Отечество я всегда постою, а вот насчёт царя и компании — сильно разочаровался. Не нравится мне буржуазный строй на Руси, я теперь за анархию ратую.
— Это за безвластие, что ли?
— За власть народа!
— И как такой народ себя от нашествия супостатов защищать станет? Без армии, без командования?
Капитану по долгу службы приходилось знакомиться с различными течениями в политике.
— Как казаки в старину ополчались, всем миром. Выберут станичники боевого атамана, соберут народное войско, а после войны распустят по домам.
— Распустить армию хоть сейчас можно, а вот собрать что — то не получается, — усмехнулся офицер.
— Так потому, что война не праведная, не за интересы народа! — горячился юный революционер, не обращая внимания, с кем дискутировать о власти задумал. — Ведь сперва — то добровольцы валом пёрли!
— Глупые были, пороху не нюхали, — отмахнулся офицер. — А как смерть в глаза увидели, так и воевать, сразу расхотели. Нет, брат, без железной дисциплины сильное войско не получится. Умирать никому не хочется.
— Так то, если зря умирать, за шкурные интересы буржуазии. А за Отечество и Веру казаки испокон веку шли на смерть. И ни наград, ни денег им не надо, потому что за своё дрались, за жизнь родного казачьего племени. Так и весь народ анархисткой державы должен встать на защиту родины.
— Да ты, батенька, стал идейным анархистом, — невесело подвёл итог Кондрашов, поняв, что переубедить наивного мечтателя логическими доводами не получится. — Только нет нигде в мире анархистского государства, не выстоять хаосу против железной дисциплины.
— Мы свой, мы новый мир построим! — загорелись энтузиазмом глаза юного революционера.
— Кто был ни чем, тот станет всем, — криво ухмыльнулся капитан. — Уже подобное проходили, во французскую революцию. Только потом этот лозунг переродился в: «Грабь награбленное».
— Так атаманов надо выбирать правильных, — указал на просчёты старой революции образованный современник.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Где же таких… праведных — то столько набрать, — грустно вздохнув, легонько стукнул честного парня в плечо капитан. — Если бы ты в контрразведку пошёл, то легко и себя и товарищей от беды спас.
— Я и так спасу, — нахмурившись, пробурчал под нос казак.
— А вот самодеятельности мне в полку не надо, — погрозил пальцем капитан. — Освободишь товарищей, но подальше от линии фронта. Только поклянись, что не станешь потом против царя ничего дурного злоумышлять.
