Роун улыбнулся. Лампи был жив и лакомился любимым блюдом!
СНАДОБЬЕ
О СНАДОБЬЕ ТВЕРДЯТ НАМ И О СНЕ, О ТЕХ, КТО ЕГО ПОТРЕБЛЯЕТ. ПУСКАЙ ОНИ В ГРЕЗАХ ВИТАЮТ, КОЛЬ САМИ ТОГО ПОЖЕЛАЮТ. НО МИР ПУСТЬ ОСТАНЕТСЯ МНЕ.
ПРЕДАНИЯ СКАЗИТЕЛЕЙ
Чем дольше Роун оставался в Праведном, тем у него возникало больше вопросов. Аландра была очень молода — всего на год-два старше Роуна. Она постоянно занималась своим делом — заботилась о жителях селения, исцеляла больных. К тому же она была добра и великодушна — с готовностью согласилась носить еду Лампи, сделала снежному сверчку маленькую кроватку в коробочке из-под какой-то безделушки, кормила его сочной свежей травой.
Но Роун видел, что Аландра взвалила на себя слишком тяжкое бремя ответственности, печаль темной тенью омрачала ее лицо и рассеивалась совсем нечасто. Поскольку она никогда не расспрашивала Роуна о его прошлом, юноша не считал себя вправе задавать ей вопросы об ее жизни, и его чувства к ней никак нельзя было назвать простыми и легкими. Ему часто казалось, что она молчаливо его осуждает, что, оставаясь в ее доме, он занимает чужое место. Ему очень недоставало дружеского участия человека, которому бы он доверял, с кем мог бы поделиться наболевшим в душе. Старушка-козочка не навещала его в видениях с того дня, как он оказался в Праведном. Забыли его, наверное, и другие существа, приходившие к нему в видениях. Неужели все они его покинули?
* * *
Во время долгих отлучек Аландры из дома Роун старался поддерживать себя в физической форме и не расслабляться. Он представлял приемы и движения боевых искусств, в уме совершенствуя технику боя. Внутренний голос постоянно подсказывал, что в селении скоро станет совсем небезопасно. Когда придет время, он должен быть готов. Устав от тренировки, он немного играл на флейте, радуясь новым мелодиям, которые сам сочинял.
Как-то утром Роун, улучив момент, решил проглядеть книги, стоявшие на полках в доме Аландры. Большая часть книг в ее библиотеке была посвящена медицине и целительству, но еще там было несколько сборников стихов и даже несколько томов на каком-то непонятном Роуну языке.
Он попытался разобрать в одной из них слова, но его занятие было внезапно прервано появлением полного мужчины, одетого в черное платье.
— Значит, Корр, ты у нас вроде как книжный червь.
Это был Брак — правитель Праведного. Интересно, что ему нужно? Роун уже несколько раз встречался с ним раньше во время прогулок с Аландрои в инвалидном кресле. Они обменялись всего парой слов, на Брак с трудом скрывал неприязнь, которую испытывал к Роуну.
— Да, я люблю читать.
— Таких людей осталось совсем немного, это точно. Очень важно уметь читать, выучиться читать — у меня в списке неотложных дел. Возьмусь за него сразу же после того, как выясню, кто ты, откуда взялся и почему оказался здесь.
Роун старался подбирать слова как можно тщательнее.
— Я пришел с другой стороны Лысой Горы.
— Да, да, об этом я уже слышал, но мне бы хотелось узнать о тебе поподробнее.
Роун, не моргнув, встретил жесткий взгляд правителя и глаз отводить не стал.
— Наше селение называется Дождь. Нами правит Клан Ли.
— Зачем же ты оттуда ушел?
— У нас есть такая традиция. Когда юноше исполняется шестнадцать лет, он отправляется в путь, чтобы посмотреть мир. А потом, когда возвращается обратно — если он возвращается, — его начинают считать мужчиной.
— Получается, тебя мужчиной еще считать нельзя.
— Именно так. Брак нахмурился.
— Ты уже договорился с Аландрой о том, как будешь расплачиваться?
Как только Брак сменил тему разговора, у Роуна слегка отлегло от сердца.
— О расплате мы не уговаривались.
— Мы здесь, в Праведном, люди великодушные, но дармоедов и нахлебников не любим. Каждый должен за себя платить, а если кто-то отказывается, у нас есть достаточно средств, чтобы его переубедить.
— Как только я встану с кресла, буду работать, пока не отработаю долг.
— Спасибо тебе, правитель, но свои долги я могу получить сама.
Ни Роун, ни Брак не заметили, как Аландра вошла в комнату. Взгляд ее, устремленный на правителя, был холодным и осуждающим.
— Прости меня, Аландра, мне только хотелось убедиться…
Аландра сменила гнев на милость и улыбнулась.
— Я искренне благодарна тебе за заботу, — сказала она.
Роун заметил румянец, проступивший на лице правителя, когда она коснулась его руки. Брак поклонился Аландре, надменно кивнул Роуну и ушел.
Как только дверь за ним затворилась, Роун заметил:
— Ты ему нравишься. — Да.
— Хотя… староват он для тебя.
— В былые времена, когда на Праведное часто совершали грабительские набеги, моих родителей убили. Я осталась здесь и тоже была обречена на гибель. Брак нашел меня и отвез в больницу. Там мне спасли жизнь. Когда пять лет назад я вернулась в Праведное, он вспомнил меня и взял под свое крыло. Брак остался верен себе — я для него как дочь.
— Он на тебя смотрел совсем не по-отцовски…
— На самом деле все сложнее, чем ты можешь себе представить, — неожиданно резко ответила Аландра.
— Да? А что-то мне не показалось.
Она сурово взглянула на него.
— Ты не имеешь права говорить со мной в таком тоне.
Роун уставился в пол.
— Прости. Ты права. Я только…
— Что?
— Я этому человеку не верю, — сказал Роун, не поднимая глаз.
Через какое-то время Аландра мягко ему ответила:
— Я благодарна тебе за заботу, Роун из Негасимого Света.
Роун вздрогнул от удивления и страха.
— Откуда ты знаешь мое имя?
Аландра прошла в чулан, где хранила лекарства, сделав Роуну знак следовать за ней. Вкатившись на кресле в помещение, он увидел полки, уставленные баночками и скляночками: высокими и широкими, странных форм и очертаний, похожими на черепах и на змей, полупрозрачными, матовыми, непрозрачными и блестящими, сосудами, наполненными порошками самых разных цветов и оттенков. Некоторые он узнавал, потому что Аландра давала их ему в разных случаях. Один — цвета кобальта, от яда шипа ползучей лозы, янтарного цвета — чтоб заживить его рану, а похожий на пылеобразный порошок бирюзового цвета — для восстановления его силы. На самой верхней полке он заметил маленькую, ничем не примечательную баночку с лиловым порошком, прикрытую большим глазурованным сосудом.
— Можно мне взглянуть вон на ту баночку?
Аландра передала ее Роуну. Она оказалась такой неожиданно тяжелой, что он ее чуть не выронил.
— Маленькая, а какая тяжелая!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
