— Джембулат! Вы будете наш «младший брат Кабарды»! — вдруг выкрикнул он в один из наших «концертных вечеров». И тут же объяснил свое желание так:
— Мой отец командовал сотней 1-го Лабинского полка в Закавказье. У него младшим офицером был хорунжий Доморацкий. Он был большим поклонником кавказских горцев, которым подражал во всем. Я был тогда гимназистом. Приезжая из Баку на каникулы к родителям, я сбрасывал с себя гимназическую куртку и брюки, одевался в черкеску и во всем подражал Доморацкому. Он-то меня и выучил танцевать лезгинку. С тех пор я прозвал его «мой старший брат Кабарды». Теперь появились вы, подобный нам, поэтому вас я окрестил — «младший брат», так как я становлюсь по рангу «средним братом Кабарды».
— Принимаю это, мой средний брат, — ответил я, назвав его Хаджи-Муратом в честь знаменитого и геройского соратника имама Шамиля, и это имя ему очень польстило. Он мягко улыбнулся своими серыми глазами, пригладил гордо торчащие вверх усы, приложил по-мусульмански ладонь правой руки к сердцу, потом ко лбу и, потупив по-восточному глаза, произнес по-татарски:
— Чох саул (очень благодарен).
С тех пор мы стали называться между собой «три брата Кабарды» с мусульманскими именами. Доморацкий даже на визитных карточках написал — Измаил, Бабиев — Хаджи-Мурат и Елисеев — Джембулат.
Бабиев действительно достоин был того имени по своей бурливой натуре, по своим ухваткам, по наездничеству и общему молодечеству.
Полковой адъютант
В один из вечеров, через ординарца, командир полка полковник Мигузов пригласил к себе в землянку. Он, как всегда, долго и важно пьет крепкий чай из самовара, который всегда возит с собой.
— Вы пис-сать ум-меете? — с растяжкой своих слов и выражая некоторое презрение к подчиненному офицеру, обратился он ко мне.
— Каждый кадровый офицер должен хорошо и грамотно писать, — отвечаю ему в тон, удивленный этим вопросом.
— Ну, так вот… садитесь и пишите под мою диктовку, — уже нормально сказал он и подал мне книгу приказов по полку.
Под диктовку я написал шаблонные пункты с назначением сотен и взводов на случай тревоги и пожара. Он взял книгу и стал рассматривать то, что я написал так, словно от этого зависела чья-то судьба. Его словно «ломало».
Вернув книгу мне, он вновь церемонно говорит:
— Следующий пункт пишите: хор-рунжий Елис-сеев наз-на-чает-ся… — сказал, остановился, затягиваясь папиросой и растягивая слова, — пол-ко-вым-м адъ-ю-тан-том-м…
И сам подход к этому вопросу, и неожиданность, и манера назначения при полном моем неведении и без моего согласия — все это, вместе взятое, меня возмутило. К тому же с хорунжим Николаем Леурдой, настоящим полковым адъютантом, меня связывала самая доверительная и дружба, и боевая служба в сотне Маневского в 1914–1915 годах. Что Леурда полностью не радел к своим адъютантским обязанностям и стремился уйти с этой должности, знали мы все, но что это состоится сегодня — Леурда никому не говорил, да, может быть, и не знал об этом.
Положив перо на стол и встав, я доложил своему командиру полка о причинах, почему я не могу принять должность полкового адъютанта. К тому же кто был младшим офицером у хорошего командира сотни, знает, как сживаешься со своими казаками, которые становятся тебе самыми дорогими и близкими людьми в полку. Станет понятна и разлука с ними.
— Зна-аю, зна-аю… Я уже обо всем переговорил с хорунжим Леурдой… Мы так и условились. Пишите дальше: хорунжему Леурде немедленно сдать должность и обоим донести мне о сдаче и приеме.
Это было 2 ноября 1915 года в селении Санжан, что около Дутаха. Хорунжий Леурда назначен младшим офицером в 1-ю сотню, а прапорщик Павел Бабаев — в 3-ю.
Полковой адъютант есть большая величина в полку. От него многое зависело в жизни полка, а главное — среди офицерского состава.
Полковой адъютант есть единственный докладчик командиру полка обо всем, что делается в сотнях и среди офицеров. Он вскрывает всю полковую корреспонденцию, читает, проверяет ее, находит справки для ответов и уже потом несет ее к командиру полка для доклада и для наложения резолюций.
От него зависит «мир» между командиром полка с одной стороны и обществом офицеров полка — с другой.
Он мог советовать командиру полка, какого офицера и куда назначить. Он мог сделать и хорошую и плохую аттестацию любому офицеру, вплоть до командиров сотен включительно.
Он распределяет очередь службы сотен не только для внутреннего наряда, но и для боевого.
Он ведет очередь офицерским разъездам и дежурства офицеров по полку.
Он сам пишет распоряжения по полку в «Книге приказаний», совершенно не спрашивая этого у командира полка, или последний дает ему только одну канву, мысль.
Полковой хор трубачей, как наглядное украшение полка, подчиняется непосредственно полковому адъютанту, над которым он пользуется правами командира сотни. По уставу трубаческая команда отдает ему воинскую честь, как и все полковые писари, становясь «во фронт».
Найти ли хору трубачей капельмейстера, одеть ли их в однообразные щегольские черкески и папахи, представить ли ими полк в торжественных случаях с должной помпой — все это дело исключительно полкового адъютанта.
Задержать ли бумагу под сукном или продвинуть ее вперед с соответственной резолюцией — дело адъютанта.
Адъютант — это начальник штаба полка.
Давно раздавались голоса, чтобы на эту должность назначались только старые, опытные офицеры, а не молодые хорунжие. И в этом был полный резон.
Молодого офицера, краснощекого краснобая, щелкающего каблуками, заботящегося больше о своих аксельбантах, не знающего службы, не прошедшего строевого стажа, назначать полковым адъютантом нельзя. Надо быть авторитетным строевым офицером, единой офицерской среды полка и единых с ними взглядов. И адъютанту надо быть с обществом офицеров полка у неавторитетного командира, а не наоборот.
Командир полка есть начальник временный, а общество офицеров — величина постоянная. Обычаи же, закваска полка, его традиции являются долголетними, вековыми.
Появление лабинцев. Сотник Бабиев
Слух о смене нас лабинцами прошел и… заглох. Мы вновь в миноре.
И вдруг, в один из холодных дней после середины декабря, ко мне явился младший урядник 3-й сотни 1-го Лабинского полка и доложил, что он есть квартирьер от своей сотни и что «их высокоблагородие сотник Бабиев приказал найти хорунжего Елисеева и доложить им, что они, сотник Бабиев, остановятся на ночлег только у них».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
