— Нет… Он умер. Маленький… — Она долго молчала. — Он хотел стать великим воином… Чтобы нас защищать…
— Как его звали? — спросил Глеб.
— Фатал…
— А родители у тебя есть? — поинтересовался Горр.
— Нет… Папа давно умер, а маму унесли тролли. Ее потом видели в горах, но она уже одичала, и на человека не была похожа.
— А магии тебя кто обучил? — спросил Глеб.
— Какой магии? — удивилась Фива. — Я магии не знаю, только гадать немного умею, на бараньих костях и на иголках. Это меня соседка научила, она сама много гаданий знает…
— Да нет! — мотнул головой Глеб. — Я про ту магию, который ты башку зверюге разнесла.
— А… — Фива заулыбалась. — Так это не магия.
— А что?
— Ну… Секрет наш… — определенно, девушка не хотела об этом распространяться.
— Чей — «наш»?
— Ну, деревни нашей…
— Да ты не темни, — сказал Ирт. — Расскажи, что за секрет. Нам подробности не нужны, просто интересно.
— Ну, не знаю, можно ли… Эта глина такая. Она только в горах есть, в одном месте. Мы ее копаем, сколько надо, а потом выделываем особым образом. Я молодая, я не знаю, как именно. Этим у нас старики занимаются. Потом они из глины лепешки делают, а внутрь кладут что-то, замешивают, вылепляют и ставят на солнце сушиться. Получаются такие кругляши — они разные бывают, большие и маленькие, с дымом и с огнем, с камушками мелкими. И называются все по-разному: пули, лапили, бомбары. Если их кинуть, они от удара взрываются. Но кидать надо осторожно, с умением, иначе руку может оторвать, или совсем убить.
— Ничего себе новость, — вслух удивился Глеб.
— Есть люди, которые о нашем секрете знают. Даже Двуживущие некоторые есть. Но они никому об этом не говорят, потому что глины мало, она только весной выдавливается из-под горы, а если покупателей будет много, то она быстро кончится.
— Вы продаете эти бомбы, что ли?
— Да, — сказала девушка. — Иногда. Немного.
— А у тебя с собой есть еще?
— Есть.
— Много?
— Ну… Маленьких, чтоб собак пугать, целый карман — они с горошину. Для пращи — дюжина. Бомбар с камушками — пять. А таких, как та, что зверя убила — три осталось.
Глебу представилось, что к нему прижимается пороховая бочка.
— А ты не боишься на воздух взлететь?
— Как это? Говорю же, я магии не знаю.
— Да я не про магию. Не взорвутся ли твои бомбы сами собой?
— Не должны, — Фива улыбнулась. — Ты боишься что ли, Богоборец?
Глеб пожал плечами, не собираясь отвечать. И Фива рассмеялась звонко, так, что многие путники обернулись на нее, просветлели лицами.
— Ты же, вроде бы, бессмертный, Богоборец, — сказала девушка. — Разве может что-то напугать бессмертного?..
9
Релейные станции отличались друг от друга лишь номерами. Небольшая контора из дощатых сбитых щитов, выкрашенных зеленой краской; двухэтажная бревенчатая гостиница, огороженная высоким забором — место приюта Двуживущих; ночлежка, похожая на конюшню, и конюшня, из которой вышла бы куда лучшая ночлежка, чем та, что есть; трактир с каменной пристройкой кухни, коновязь, оранжевая в черную полоску будка часового, рядом — собачья конура. И большие, издалека, с любой стороны заметные цифры — светящиеся ночью, темнеющие днем.
— Придется платить подорожный сбор, — сказал Ирт, придержав лошадь. — Дальше без бумаги двигаться слишком рискованно, нас видели перед прошлой станцией, потому отовраться, что, мол, только-только на тракт вышли, может и не получиться. И попробуем взять лошадь для Фивы — на покупку у нас не хватит денег.
— Ты же не хотел показываться на станциях, — заметил Глеб.
— А мы и не будем показываться, — сказал Ирт. — Сейчас высмотрим какого-нибудь Двуживущего подобрей, помоложе и попроще, заплатим ему, попросим помочь.
Они спешились в ста метрах от станции, отошли на обочину. Через несколько минут Ирт кивнул на какого-то бородатого великана в короткой кольчуге из простого железа, с дешевым мечом без ножен.
— Ничего себе «помоложе», — хмыкнул Глеб.
— С Двуживущими так сплошь и рядом, — сказал Ирт. — Чем он старше и здоровей, там моложе умом. Вы стойте здесь, а я пойду с ним заговорю… Фива, ты со мной! Улыбайся, опусти глаза, но иногда косо на него посматривай. И ничего не говори!..
Все прошло наилучшими образом. Выслушав почтительного Ирта, увидев два золотых и налюбовавшись на Фиву, здоровяк благодушно закивал. Он взял деньги, покосился на мнущихся в стороне Глеба и Горра, помахал им рукой. И широким уверенным шагом направился к конторе. Заходить внутрь не стал — почти все вопросы можно было решить у круглого окошка, рядом с которым висел стенд с правилами движения по Красной Дороге. Сунув деньги в окно, сказав что-то, здоровяк получил на руки четыре фигурные картонки с алым штемпелем, круглый жетон с номером и выписку для конюшего. Десять минут потребовалось ему, чтоб получить снаряженную лошадь, невысокую серую кобылу со стриженной гривой и подрезанным хвостом. Он подвел ее к Ирту, но повод отдал Фиве. Снова помахал Глебу и Горру, убрал заработанную монету в тряпичный пояс и тут же направился к трактиру.
— Вот и все, — объявил Ирт подъехавшим друзьям. — Гнать не будем, так что больше на станциях нам делать нечего. Отпустим кобылку перед самым Городом, она клейменая, ее вернут куда надо…
Когда они проезжали мимо полосатой будки, из нее выглянул боец в кирасе с красной полосой на груди. Они поспешили отвернуться и не заметили его пристального взгляда. Путники не могли знать, что все патрульные, все дежурные, заступившие на посты, все бодрствующие воины Ордена Смерти получили приказ обращать особенное внимание на верховых Одноживущих. Тем более, если они движутся группой. Тем более, если они вооружены. Тем более, если с ними едет девушка двадцати — двадцати пяти лет отроду.
Вступать в бой не рекомендовалось, но награда за поимку была обещана значительная, в разы большая, чем просто за содействие. В приказе советовалось немедленно поставить в известность вышестоящее начальство, вызвать подкрепление и дальше действовать по обстановке.
Боец в кирасе отступил в будку, три раза с силой дернул толстый шнур, уходящий в стену, подхватил алебарду и замер в нерешительности, глядя на бумагу, пришпиленную к стене перед выходом.
Дальше надлежало действовать по обстановке.
«Богоборец» — был подписан рисованный портрет. Так звали предводителя группы.
И это имя бойцу в кирасе было знакомо.
Да и нарисованное лицо тоже не успело забыться.
«Действовать по обстановке…»
Кирасир хорошо помнил день, когда обычная тренировка в учебном центре вдруг превратилась в бойню. А потом было позорное бегство, пожар, ночная тревога…
Боец решил, что обстановка сейчас самая неблагоприятная, и успокоился.
Он сделал все, что предписывал приказ.
И все, что было в его силах.
Глава 6
Во второй половине дня пришел многословный ответ на официальный запрос Танка. Некий Ли Суань, ведущий координатор, суконным языком излагал, что выяснить, кто создал Богоборца, оказалось занятием непростым. В отделах об этой работе никакой информации найти не удалось, в отчетах имя это нигде не фигурировало, опрошенные ответственные лица по этому поводу ничего не могли вспомнить. Но, — тут же добавлял Ли Суань — идея подобного персонажа вполне укладывается в концепцию дальнейшего развития Мира и игрового сюжета. Потому, возможно, работу эту поручали кому-то из сторонних разработчиков, и он, выполнив техническое задание корпорации, не удовлетворился этим и кое-что добавил от себя. Уникальных персонажей создается по сотне в неделю, — оправдывался Ли Суань, — и если разработкой занимаются проверенные люди, то новые модели загружаются в игру немедленно и практически без всякого тестирования. Да и возможно ли полноценное тестирование программных модулей, которые действуют лишь в среде Мира?
Дальше Ли Суань рассуждал о том, что компьютерные персонажи обладают свободой воли, сложными характерами и размытой логикой действий. У каждого из них есть история, жизненные цели и ценности, определенные мотивы — и предугадать, как поведет себя модель, попав в ту или иную ситуацию, в то или иное окружение, не сможет никто — даже ее создатели. Более того, компьютерные персонажи меняются со временем Они обладают памятью, они способны анализировать происходящее и делать выводы; они учатся. Возможно, Богоборец — это старая программа, которая каким-то образом приобрела новые свойства. Ли Суань назвал это мутацией, и, похоже, слово это ему понравилось. Развивая свою мысль Ли Суань постоянно называл Богоборца мутантом.
Завершалось письмо заверениями в почтении, обязательствами помочь по мере сил и возможностей и адресом для частной переписки.
