беседу с Пенни.
— Но какое отношение к этому имеет Тесс? — поинтересовалась Лена, уже, вероятно, догадываясь, куда клонит Клэр. Если Клэр докажет, что Рид совершил нечто ужасное, например убил Тесс Мерфи, то в одночасье избавится от мужа, якобы наводящего на нее страх.
Но Лена, как ранее подметила Гретхен, была умна и не остановила запись.
Последовала долгая-долгая пауза.
— Я просто хочу понять, что меня ждет, — наконец ответила Клэр и соврала, прекрасно понимая, что ее ложь не укрылась от Лены.
Но что еще она могла сказать? Сознаться, что надеется опорочить человека, которому угрожает разводом? Ни при каких обстоятельствах — ни под запись, ни в приватной беседе — Клэр не совершила бы подобную глупость. «Они обвенчались желторотыми юнцами, — вспомнила Гретхен. — Интересно, заключили они брачный договор или нет?» Кроме того, не стоило забывать, что незадолго до смерти Клэр подумывала переписать завещание и большую часть унаследованного богатства пожертвовать благотворительному фонду.
— Естественно, я заплачу за потраченное тобой время.
Лена рассмеялась. Как колокольчик.
— Пустое. Я знаю, денег у тебя в изобилии. Дело не в этом.
Давящая тишина.
— А в чем? Боишься того, что можешь обнаружить? — спросила Клэр.
— Вдруг Рид окажется невиновен? — вопросом на вопрос ответила Лена, не отрицая предположения визави и таким образом заочно подписывая Риду приговор. — Что тогда?
— Честно? Я буду несказанно рада. Потому что если Рид способен на убийство…
Клэр запнулась. Ужас разлившегося между женщинами молчания пробирал до костей даже на записи, и Маркони, устроившаяся на пассажирском сиденье, неуютно поежилась.
— Хорошо, — сдалась Лена. — Я этим займусь. Но учти, я не частный детектив.
Гретхен в очередной раз пожалела, что Лена не записала разговор на камеру. Не видя Лены, выражения ее глаз, ее телодвижений, она не могла распознать тончайших оттенков интонации, звучавших в Ленином голосе. Не могла понять, что происходило в голове подруги.
— Я знаю, знаю. Спасибо тебе, — с явным облегчением затараторила Клэр. Заскрежетал отодвигаемый стул. — Я сама начала расследование, но сразу зашла в тупик и теперь понятия не имею, куда двигаться дальше.
— Гляжу, ты подготовила материалы? — спросила Лена, описывая слушателям происходящее.
— Да, — ответила Клэр, видимо протягивая Лене папку с собранными документами. — В последние недели ты не сходишь с экранов. Включаешь телевизор — и ты на всех каналах. Такое громкое дело… Вот я и подумала… подумала, ты разбираешься в этом намного лучше меня. Возможно, у тебя есть связи в полиции или еще кто…
Например, Гретхен. Забавно.
— Я разберусь, — пообещала Лена, выбивая пальцами барабанную дробь прямо в динамик телефона.
Внезапно все стихло: и голоса женщин, и посторонние шумы. Звуковой файл оборвался, словно его безжалостно обрезали. Навряд ли Лена просто нажала «Стоп», учитывая, что Клэр ни сном ни духом не ведала о происходившей записи. Обидно. Гретхен хотелось услышать, как они с Леной распрощались.
— Ну, — протянула Маркони, — теперь мы знаем, почему не был произведен окончательный платеж.
Гретхен не успела ответить — запись возобновилась, и снова послышался голос Лены.
34. Рид. За два с половиной года до гибели Клэр…
Обнаружив первые кости животных, Рид всего-навсего удивился, и только. Он даже не сообразил, как и почему эти кости здесь очутились.
До поры до времени Виола скрывала маниакальную одержимость мучить животных. Но затем в кирпичный забор Кентов въехала машина — и тайна раскрылась. У птицы недоставало крыла, и это было далеко не самым кошмарным увечьем несчастной птахи.
Само собой, Рид и Клэр старались не подпускать Виолу к живым существам, трепетавшим при виде ножа, грозившего вонзиться в их бешено колотящееся сердце, но особо в этом не преуспели.
Когда правда вышла наружу, Виола принялась более тщательно заметать следы и вскоре смекнула, что кровавые забавы над животными можно использовать как психологическое орудие пытки для устрашения людей.
Первым делом она подбросила в постель Майло искромсанного кролика. Тугодум Рид, таращась на пропитанные кровью простыни, сплоховал и тут же последними словами обложил собаку, неведомо как прокравшуюся в дом и учинившую бедлам.
Но собаки у них никогда не было…
Родителей в свои безумные игрища Виола вовлекала редко. Она предпочитала издеваться над младшими братьями, быстро уяснив, что боль, причиненная мальчикам, ранит отца с матерью гораздо острее.
В ту ночь, когда Рид закапывал очередную невинную жертву дочери, к нему с лопатой в руке присоединился Себастиан. Рытье могил для бедных зверушек давно превратилось в рутину, но в ту ночь Себастиан впервые вызвался подсобить отцу.
Они уже несколько лет вели разговоры о ценности жизни и благоговейном отношении к братьям нашим меньшим, которые, как и люди, заслуживали погребения. Особенно те из них, чья смерть, стараниями Виолы, была ужасна и омерзительна.
Беззаботно кружили светлячки, и ночной покой нарушали лишь короткие всхлипы Себастиана да удары лопат, вонзавшихся в землю.
Засыпав могилу, Рид опустился на колени и прижал ладонь к невысокому холмику.
Рядом повалился на колени Себастиан, и Рид свободной рукой обнял сына за худенькие плечи — осторожно, чтобы не задеть ненароком ссадины или ушибы.
— Мы можем уехать? — спросил Себастиан тихо и неуверенно, так, что Рид с трудом его расслышал.
У Рида тоскливо сжалось сердце: он знал, как долго мальчик крепился, прежде чем задать терзавший его вопрос. Этот вопрос не давал покоя и ему — он бился над ним каждый час, каждую минуту, каждую секунду жизни. Бился и не находил ответа.
Клэр не позволит ему улизнуть вместе с мальчиками. Не позволит оставить ее на бобах и бросить наедине с Виолой. Она будет драться до последнего.
И все же пару лет назад он открыл персональный банковский счет, куда ежемесячно на всякий случай перечислял деньги. А еще в гараже, позади коробок со старым хламом, в которые никто никогда не заглядывал, он хранил сумку с вещами Майло и Себастиана. Не зря же он досконально изучил сайты, посвященные домашнему насилию, и выяснил, какие необъятные и чудовищные формы оно принимает. Синяки на телах его мальчиков были наглядным тому подтверждением.
От их любви с Клэр не осталось и следа. Даже воспоминания о хороших временах не могли объединить их, не могли помочь им преодолеть черную полосу жизни.
А ведь хорошие времена у них были. Были. И цветущая Клэр заразительно хохотала и не отпускала его руку, дразнила и обольщала, заставляя изнывать от страсти и томиться любовным, испепелявшим его огнем.
Возможно, Клэр тоже оказалась жертвой Виолы. Возможно, как только поразительно молчаливая новорожденная очутилась на руках матери, она похитила свою первую человеческую душу. А затем похитила и вторую, взглянув, помаргивая, на отца, Рида.
Уйди он
