Тогда, в клубе, Курносов не ожидал, что от таблетки будет какой-то эффект. В служебной части заведения индивидуумы, на лицах которых лежал нестираемый отпечаток их кайфового образа жизни, встречались каждый день. Первому попавшемуся он предложил отведать новейшее снадобье. Эксперимент прошел на ура. Но документального подтверждения факта преображения не осталось.
Для разговора с боссом Виталию в качестве подопытного кролика требовался особый экземпляр, что называется, с самого дна. Если удастся вернуть к жизни конченого синяка, это будет означать, что таблеткам Марата действительно нет цены. И продавать их следует не всем подряд, а лишь самым состоятельным клиентам. И не только в России.
Курносов наконец выбрался из пробки. Через двадцать минут он с трудом припарковал машину в одном из дворов Теплого Стана. Захватив видеокамеру, покинул уютный салон. Из подъезда ближнего дома выскочил Шурик.
– Здравствуйте, Виталий. Сделал все, как вы просили. Клиент совсем дохлый, такие больше трех месяцев не живут. За дозу готов себе руку отрубить…
– Не мельтеши, – прервал подчиненного разносчик. – Номер квартиры?
– Девятая, третий этаж, дверь не заперта. Дома, кроме него, никого нет. Жена ушла два года назад, дети…
– Ты мне еще всю его биографию расскажи, – с раздражением в голосе произнес Курносов. – Свободен.
Виталий миновал четыре лестничных пролета. Открыл дверь и прямо на пороге едва не выронил камеру из рук – о царившей внутри вони подчиненный предупредить не успел.
– Кто еще там приперся? – раздалось из глубины квартиры.
Начальник Шурика вошел в комнату. Из мебели тут оставался только диван с пропалинами от сигарет, а на нем лежало оно – полуголое существо кошмарного вида.
Смотреть на это без страха, смешанного с отвращением, было невозможно. Покрытое то ли синяками, то ли пигментными пятнами иссушенное тело, обтянутый кожей череп, бешеные глаза, в которых практически не читался разум.
Дурной запах стал невыносим.
– Я тебе таблетку принес, – с трудом вымолвил гость.
– Какого …, засунь эту …, знаешь куда? … … …!
В общем, клиент дал понять гостю, что таблетка ему – что слону дробина.
– Это новейшее средство. И не таких в кайф вгоняло! Понял, падаль?! Но просто так ты его фиг получишь!
Курносов, думая лишь о том, как быстрее покинуть эту помойку, включил камеру и направил ее на доходягу. До того, видимо, дошло, что принесли «лекарство». На лице, правда, на очень короткое время промелькнула печать разума.
– Так это… как оно… у меня и нет ни хрена, – выговорил больной.
– А ну, быстро поднялся, скотина!
Тот попытался, но максимум, что получилось, – сползти с дивана и стать на четыре конечности. Виталий понял, что большего не добиться, когда подопытный завалился на бок, сделав первый шаг.
– На, жри! – Экспериментатор с отвращением вложил таблетку в рот наркомана и отошел на пару шагов.
«Меня сейчас точно вывернет наизнанку. Надо было все-таки Шурику вытащить его на свежий воздух. Хотя там могли помешать, да и эффект съемки в этих «апартаментах», пожалуй, посильнее будет».
Первыми исчезли пятна на теле, затем глазные яблоки заняли несколько иное, не столь пугающее положение на лице. Вкупе с изменением самого взгляда преображение получилось действительно ярким. Затем дошло до цвета кожи: мертвенно-серые оттенки отступили под натиском естественных тонов живой кожи.
– А теперь встать можешь? – спросил Курносов.
Мужчина легко принял вертикальное положение и осклабился:
– Класс!
Остальные эпитеты по поводу своего состояния подопытный высказал на более близком ему языке. Убедившись, что почва не уходит из-под ног, он неожиданно изобразил нечто вроде камаринской:
– Спаситель мой! Дай я тебе расцелую. – И направился к оператору.
– Да пошел ты!
Виталий спасся бегством. Уже в подъезде он выключил камеру. Возле машины его ждал подчиненный.
– Ну как? – спросил тот.
– Сашка, сгинь с глаз моих. Ну и нужник ты нашел!
– Так сами же…
– Сгинь, я сказал!
Курносов включил зажигание. Машина тронулась с места и устремилась к центру города. Ее водитель сейчас мечтал скорее добраться до ванны и вымыться. Мысли о смердящем наркомане вызывали физическое отвращение, до подкатывавшей к горлу рвоты.
А тот словно чувствовал, что его поминают: мужик никак не мог остановить икоту, начавшуюся при появлении в комнате еще одного незнакомца. Человек с орлиным носом возник перед глазами из ничего.
– Сгинь, нечистая. – Хозяин дурно пахнувшей квартиры наконец обрел дар речи.
– Где найти человек, который тебе таблетка дал?
– Я не знаю, я его первый раз видел. – От страха наркоман враз забыл все матерные слова.
– А второй, который его привел?
– Адреса не знаю, но найти Шурика можно в баре. – Излечившийся вспомнил название и улицу.
– Спасибо, уважаемый, – улыбнулся Рустам.
Это была крупная удача. Во-первых, телепорт сумел считать внешность парня, давшего больному «лекарство». Во-вторых, появилась реальная ниточка, как на него выйти.
Глава 13
Ловушка
Несмотря на то что способность видеть будущее обеспечивала нам в Ларгонии довольно безбедное существование, мама воспринимала свой дар не иначе, как наказание. «Это мой крест, – говорила она, когда дома заходила речь о ясновидении. – Если бы не умела предсказывать, жила бы как обычный нормальный человек, радуясь хорошему и огорчаясь плохому лишь после того, когда ЭТО уже случилось». Иногда ведь возникали и такие видения, где исправить ничего было нельзя, а любые попытки вмешательства только усугубляли и без того неблагоприятный итог.
Пробыв на Земле больше недели, поневоле начал задумываться: не мой ли это случай? Пока я ни на шаг не приблизился к основной цели своего задания, хотя усилий было приложено немало. Даже предсказанная встреча с Семеном не дала никаких результатов. Неужели все зря?
Зау и Виктор еще пару раз пытались заглянуть в будущее, но их видения ничего не добавили к словам матушки: меня ожидал резкий поворот в судьбе за гранью ведомого. Снова предчувствие опасности… и никакой конкретики. Я-то наивно полагал, что воплощением видений мамы стала моя отправка на Землю. Ан, нет – грядущее еще не вытащило из рукава все припрятанные для унтер-офицера Костанга джокеры.
«Что ж, значит, мне не будет скучно! – утешал себя, хотя в голове возникали и другие, менее приятные мысли. – Если картинка моей будущности уже прописана нестираемыми красками, то дергайся не дергайся, конец един».
– Филевский парк, – голос шведки вытащил меня из омута тяжких дум, – является основным эпицентром наших бед.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
