Относительное затишье на фронте нарушилось с рассветом 2 октября: противник нанес сильный удар на центральном участке обороны 16-й армии. Его здесь ожидали, поэтому враг был отброшен с большими для него потерями. Казалось, ситуация контролировалась, из штаба фронта тоже никаких тревожных сигналов не поступало.
«А между тем, — вспоминал маршал, — гроза надвигалась. Вскоре она разразилась при обстоятельствах абсолютно неожиданных». Как выяснилось позднее, 2 октября немецко-фашистское командование начало наступление на Москву, и потому удар по 16-й армии не был ни случайным, ни единственным на вяземском направлении.
Вечером 5 октября командующий Западным фронтом генерал И. С. Конев приказал Рокоссовскому передать участок фронта с войсками командующему 19-й армией, а самому со штабом прибыть в Вязьму, принять пять стрелковых дивизий и организовать контрудар в направлении Юхнова. Однако обстановка менялась стремительно: в Вязьме никаких войск не было, а штаб 16-й армии чуть сам не попал в лапы гитлеровцев. В течение нескольких суток командующий вместе со штабом и присоединившимися в пути частями шли с боями по вражеским тылам, но все-таки пробились из окружения.
В районе Можайска Рокоссовский получил от нового командующего Западным фронтом генерала армии Жукова приказ, подчинив себе все войска, какие удастся обнаружить на месте, организовать оборону столицы на волоколамском направлении в полосе от Московского моря на севере до Рузы на юге. События развивались стремительно: 14 октября Константин Константинович прибыл в Волоколамск, а уже 16 октября враг нанес удар по левому флангу обороны армии.
Подчиненные Рокоссовскому войска надежно перекрыли Ленинградское и Волоколамское шоссе, по которым противник прежде всего стремился прорваться к Москве. В течение двух недель армия сдерживала значительно превосходившие силы врага. Командарм-16 создал на наиболее угрожаемых участках прочные противотанковые и артиллерийские очаги обороны, вынуждавшие врага прорывать все новые и новые позиции, применял имевшиеся у него танки не только против пехоты противника, но и сосредоточенно, для борьбы с вражескими танками. Оба шоссе и танкоопасные направления между дорогами были заминированы, были также взорваны шлюзы Истринского водохранилища, что сильно замедлило продвижение танковой группы врага. Именно в составе 16-й армии покрыли себя неувядаемой славой воины стрелковых дивизий: 316-й генерала И. В. Панфилова и 78-й — полковника А. П. Белобородова, танкисты генерала М. Е. Катукова, кавалеристы генералов Л. М. Доватора и И. А. Плиева.
Правда, 27 октября под ударом многократно превосходящих сил врага, применившего 125 танков, пришлось оставить Волоколамск, но войска отошли на заранее подготовленный рубеж, по-прежнему перекрывая путь к нашей столице.
На следующий день произошел эпизод, вызвавший крайнее возмущение Рокоссовского. В штаб армии прибыл Жуков во главе специальной комиссии для расследования обстоятельств сдачи города. Константин Константинович был убежден, что никакой необходимости в подобном разбирательстве и «примерном» наказании виновных нет, и потому подчиненных в обиду не дал.
Надо сказать, что во время битвы под Москвой служебные отношения между двумя полководцами складывались уже иначе, чем раньше. Рокоссовский объяснял это так: «Главное, видимо, состояло в том, что мы по-разному понимали роль и форму проявления волевого начала в руководстве».
За этим размышлением крылся и еще один принципиальный для понимания взаимоотношений Жукова и Рокоссовского эпизод (о нем мы вкратце упоминали в очерке о Г. К. Жукове). Когда бои приблизились к Истринскому водохранилищу, командующий 16-й армией предложил отвести вверенные ему войска за водоем и оборону организовать там. «Само водохранилище, река Истра и прилегающая местность представляли прекрасный рубеж, заняв который заблаговременно, можно было, по моему мнению, организовать прочную оборону, притом небольшими силами», — так обосновывал командарм свое предложение. Но Жуков категорически запретил это делать.
Тогда, будучи абсолютно уверенным в своей правоте, Рокоссовский обратился к начальнику Генерального штаба маршалу Шапошникову. Через несколько часов была получена санкция на отвод войск. Однако командующий Западным фронтом тут же прислал грозную телеграмму: «Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков».
А затем состоялся очень тяжелый телефонный разговор. «Он был неправ, — говорил Рокоссовский о Жукове. — Допущенная им в этот день при разговоре по телефону ВЧ грубость переходила всякие границы. Я заявил, что если он не изменит тона, то прерву разговор».
Столкнулись два характера, два взгляда на подобные критические ситуации. Как и Жуков, Рокоссовский не страдал отсутствием твердости, воли и целеустремленности. Но, настаивая на том, что требовательность — необходимая и важнейшая черта военачальника, Константин Константинович тут же подчеркивал, что железная воля должна непременно сочетаться с чуткостью и тактом. При этом полководец не только декларировал этот принцип, но и непременно руководствовался им, умел поправить подчиненного, не задевая его самолюбия и щадя авторитет. Это, к слову, не мог не оценить и Жуков: «С Константином Константиновичем Рокоссовским мы… хорошо знали друг друга. Ко мне он относился с большим тактом».
Георгий Константинович подчас и сам улавливал неуместность своей грубости. Когда в одном из эпизодов Московской битвы танковые части противника потеснили 16-ю армию, Жуков прибыл в ее штаб вместе с командующим 5-й армией генералом Л. А. Говоровым.
— Что опять немцы вас гонят? — грубо-иронично спросил комфронтом. — Командовать не умеете. Вот Говоров вас поучит. У него оборона крепкая.
Жуков, как вспоминал Рокоссовский, вышел в соседнюю комнату, чтобы по телефону связаться со штабом фронта. Ему сообщили, что части 5-й армии в это время отошли под ударами противника. Надо было видеть, как был взбешен Жуков. Он буквально ворвался в комнату, где находились генералы — хозяин и гость, и срывающимся голосом закричал:
— Кого ты приехал учить? Рокоссовского? Он отразил удар танковых дивизий и бьет их. А против тебя одна паршивая мотодивизия, остальные пехотные. Вон отсюда на место! И если не восстановишь положение…
Войска генерала Рокоссовского выстояли. А затем в составе фронта перешли 5 декабря в контрнаступление. 16-й армии принадлежит честь освобождения важного железнодорожного узла Крюково, а затем городов Истры и Волоколамска. Авторитет Константина Константиновича был к этому времени настолько велик, что творил буквально чудеса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
