Вот через год, в 1994 году, я приехал к Никите на работу, заниматься прокатом «Утомлённых солнцем» после того как в Каннах он получил за него Гран-при — «Золотую пальмовую ветвь». Показав фильм во всех областях разрушенной России, появился шанс выставить фильм на Оскар, а по воле Всевышнего и получить за него Оскар.
В январе 1996 года студия ТРИТЭ Никиты Михалкова получила заказ на обслуживание съёмок в Москве фильма «Святой» режиссёра Филиппа Нойса от американской студии Юниверсл Пикчерс. Координировать работу американских и английских каскадёров с нашими Лёней Верещагиным было поручено мне. Я связался с Серёжей Воробьёвым и Игорем Новосёловым, вызвал Славу Бурлачко из Питера и познакомил их в гостинице «Аэропорт» с легендарным американским каскадёром Рони Ронделлом-младшим и Грегом Пауэллом от англичан. Англичане выполняли основную трюковую работу в фильме и их в группе было человек десять, которые работали во время съёмок в Англии. Мы выпили кофе и разделили сферы влияния. Американцы должны были сделать серьёзные трюки с прыжком с высотки в страховочный мат, а наши ребята — обеспечить взрыв машины около американского посольства в Москве, суету на улице и необходимую страховку. На съёмку на проспект Мира я приехал простуженный и учитывая, что мороз в ту ночь был сильный и помочь я мало чем мог, мешать ребятам не стал.
В 1996 году в разгар лета Никита Михалков принял решение запускаться с «Сибирским цирюльником», а я согласился быть вторым режиссёром. Это сложная организационная работа. Когда подготовительный период был в разгаре мы с Никитой поссорились из-за девушки /а вернее из-за моего отказа быть холопом/ и я уехал обратно в Ленинград, который уже стал Санкт-Петербургом.
Так моя карьера каскадёра и постановщика трюков закончилась. Без вздохов и сожалений. Слава Богу, что жив и здоров.
Три мушкетёра одесского разлива
Ранней весной 1978 года в кафе Ленфильма Ксения Маринина, режиссёр «Кинопанорамы» и Василий Ливанов, с которым мы отработали в 1976 году на "Ярославне, королеве Франции" познакомили меня с Георгием Юнгвальд-Хилькевичем. Василий Ливанов должен был играть роль Атоса, моего любимого героя из мушкетёров, поражённого изменой и жёсткого бойца. За чашечкой кофе он для проверки задал мне задачку про то, как один д'Артаньян может одолеть десять гвардейцев в Менге. Но чтобы это было правдиво и смешно. Почесав за ухом, я рассказал ему историю, в которой д'Артаньян убегает от гвардейцев по строительным пристройкам из досок, забираясь всё выше и выше и с последнего третьего этажа спустится по верёвке, выбьет у пристроек опору. Доски грохнутся, а гвардейцы, ухватившись за подоконники, останутся висеть на стене.
Георгий Эмильевич пригласил меня придумать и поставить трюки в телевизионном музыкальном фильме «д'Артаньян и три мушкетёра». Сценарий Марка Розовского был опереточный, а Хилл хотел украсить фильм скачками, драками и разными вывертами, чтобы всё было, как в заправдашном кино. Но всё это под музыку. И всё весело, без крови. Я пообещал ему собрать группу каскадёров, способных прекрасно фехтовать, падать на скаку с лошадей и управлять каретой, запряжённой шестёркой лошадей. Для пущей убедительности я показал ему рабочие материалы трюковых съёмок из фильмов «Стрелы Робин Гуда» и «Труффальдино», на которых мы с этими ребятами уже отработали. Георгий Эмильевич пришёл в восторг.
Надо сказать, что постановка драки имеет ту же художественную природу, как и постановка танца. И любое реалистическое, взаправдашное кино это всё равно зрелище, аттракцион. «Правда» в кино своя. Не как в жизни. Скорее в жизни делают всё как в кино. И часто попадают впросак. При этом, сохраняя историческую правду, нужно было учесть, что мушкетёры это отряд охраны короля. По штатному вооружению это была ездящая пехота /а ведь была ещё и кавалерия/, вооружённая мушкетом с запалами и пороховницей, двумя пистолетами, кинжалом и короткой /75 сантиметров/ обоюдоострой шпагой. Такой шпагой в бою можно рубить и колоть. В отличие от шпаги типа рапира, которая предназначалась только для уколов. Рапирой /гардеробной шпагой/ было легче проткнуть защитные латы и кольчуги противника, рапира легче и фехтовать ею можно быстрее и изящнее. В те времена рапирой чаще пользовались на дуэлях, чем в боевых действиях. Но для кино это опасное и не выгодное оружие. Уколоть противника и ранить очень легко, а движений на экране не видно, не так как со шпагой или саблей. Амплитуда движений при фехтовании на рапирах скрытная, а сами движения слишком быстры.
Первый отряд мушкетёров в пятьдесят человек подчинялся на прямую Его Величеству, королю Франции Людовику Тринадцатому. Такой же отряд охраны был и у кардинала Ришелье с таким же статусом гвардейцев и аналогично вооружённых.
То ли по прихоти Александра Дюма, то ли ещё по каким то причинам военные этих отрядов постоянно конкурировали и ссорились. Говорят, виной всему была неприязнь кардинала к капитану королевских мушкетёров де Тревилю. Но так или иначе, одной из основных линий сюжета фильма была вражда гвардейцев кардинала и мушкетёров короля. По доброму. По свойски. До первой кровянки. По этой причине и чтобы подчеркнуть их приверженность разным фехтовальным школам /а в 17 веке фехтовальные школы возглавлялись Мастерами. Общей системы подготовки ещё не было../ я предложил гвардейцам фехтовать, используя приёмы французской фехтовальной школы, с использованием уколов, а мушкетёрам с использованием новомодной итальянской школы, то есть фехтовать преимущественно с рубящими ударами. И те и другие при сближении после первой атаки часто должны использовать захваты оружия и удары гардой. То есть фехтовальные поединки планировались мною короткими, построенными на одном — двух ударах. Отскоков и передвижений шагами использовать не хотелось. Во первых, это дополнительная трудность для оператора. Во вторых, это не практично в групповом бою. Да и все групповые бои носили гротесковый характер /одним ударом — семерых/. В третьих, уровень фехтовальной подготовки актёров при такой концепции легко позволял строить энергичные поединки. Кроме того Хилькевич пригласил на роль капитана гвардейцев кардинала де Жюссака актёра, мастера спорта СССР по рапире Владимира Балона и фехтовать ему на рапире было логично и легко. Хотя до этого он отличился и с саблями, поставив фехтование пеших гусаров в фильме Эльдара Рязанова "Гусарская баллада". Правда, без слёз на это побоище смотреть не возможно. Хорошо там не дошло дело до поединка на пиках, которыми тоже была вооружена кавалерия 1812 года. Кстати, он был выгоден мне не только мастерством фехтования на рапире при работе над своей ролью, но и своим пристрастием к спиртному. А в Госкино СССР и на Мосфильме в те годы к этому относились очень строго. Поэтому контракт на постановку трюков с ним заключать не хотели и выбрали меня. Володя Балон, показав свои способности в фехтовании на "Гусарской балладе" в 1962 году, где постановщиком трюков был Пётр Тимофеев, следующее приглашение получил только в 1988 от Светланы Дружининой на фильм "Вперёд, гардемарины!". Они со Светланой состояли в не формальных отношениях с молоду, да и сказки Владимира Яковлевича про свои подвиги на "Трёх мушкетёрах" свою роль сыграли. Хотя перед съёмками "Трёх мушкетёров" в Москве были, известные в киношных кругах, мастера клинка Андрей Дрознин, Николай Карпов и Аркадий Немеровский, а в Ленинграде Иван Кох и Владимир Вышпольский. Но удача слепа!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
