– И когда ты обманываешь маму?
– Когда говорю, что почистила зубы.
– Значит, ты их не почистила?
– Почистила, но не очень хорошо.
– Значит, когда я спрашиваю, хорошо ли ты почистила зубы, ты этого не делаешь?
– Нет, – ухмыльнулась девочка.
– А как же ты их тогда чистишь?
– Ну, так, наполовину.
Мириам опять улыбнулась, погладив дочку по светлым волосам.
– Наверное, тебе нужно будет скоро постричься.
– В парикмахерской?
Мириам кивнула.
– О да, я очень хочу! Может быть завтра?
– Нет, завтра не получится. Сходим, когда вернемся домой.
– А когда мы вернемся домой?
Дочь смотрела на нее умоляющим взглядом.
– Пока не знаю, милая. Как дедушка скажет.
– У нас будет новый дом, когда мы туда приедем?
Мириам вопросительно посмотрела на нее.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, move the bus!
– Передвинуть автобус? Что это, Марион?
– Ну ты должна знать. Когда у кого-то плохой дом по телевизору, их отсылают из него и строят им новый. А когда они возвращаются, там стоит автобус, и все кричат «move the bus»! И за автобусом стоит новый красивый дом, и все начинают плакать. Я очень хочу розовую комнату с кроватью под потолком, можно?
– Кровать под потолком?
– Да!
– Посмотрим. Где ты видела эту программу?
– У дедушки.
– Вы с дедушкой смотрели «Школу ремонта»?
– Я не знаю, как она называется, мама.
Мириам ведь ясно сказала отцу, какие программы можно смотреть Марион, а какие нет, но судя по всему, он оглох. Неужели он смотрит такое? Она даже представить этого не могла.
– А какие еще программы вы смотрели?
– О, не могу сказать.
– Почему?
– Мы пьем колу и смотрим телевизор – это наш маленький секрет, понимаешь, мама? Мой и дедушкин. А секреты нельзя рассказывать, так написано в законе.
– Правильно, тебе нельзя ничего рассказывать.
Марион прижалась лицом к ее шее и закрыла глаза. Большой палец устремился было ко рту, но переместился обратно на живот. Хорошая девочка. Они долго пытались отучить ее сосать большой палец. Это было непросто. Но теперь она справилась с этим. Мириам плотней укутала дочь в плед и придвинулась ближе к ней.
– Мама?
– Разве тебе не пора спать?
– Я не могу уснуть, когда разговариваю, – рассудительно сказала Марион.
– Конечно, нет, – рассмеялась Мириам.
Так глупо. Смеяться. Реагировать на нее, чтобы она продолжала дальше. Но Мириам просто не могла не делать этого. Честно говоря, она радовалась, когда дочка бодрствовала, без нее квартира была совсем пустой.
– О чем ты хотела спросить?
– Почему папа не с нами?
Мириам не знала, что ответить. Юханнес не знал, где они. Из соображений безопасности. Если кто-то способен повесить девочек на дереве, он совершенно точно сможет выведать у него, где они прячутся. Юханнес. Она с теплотой подумала о нем. Свадьбу отменили, и хотя она до последнего приводила аргументы против этого, в конце концов, сдалась. Чувства очень хотели, но разум говорил другое. Сейчас нельзя допустить церковь, полную народа. Там они не будут защищены. Всем будет плохо. Тем более что Марион – это номер пять.
Тик-так, малышка Марион – номер пять.
Папа страшно разозлился на Мию, но Мириам была благодарна ей, что узнала об этом. Лучше знать, что тебе грозит, чем ходить вслепую.
– Почему ты не отвечаешь, мама?
– Папа на работе, но он очень тебя любит, он просил меня передать тебе.
– Ты говорила с ним по телефону?
– Да, только что.
– А почему мне не дала поговорить?
– Потому что ты спала.
– Но ведь я не спала.
– А я думала, что спала.
– Это не одно и то же, мама, в следующий раз ты должна проверить, так нечестно.
Мириам улыбнулась.
– Хорошо, милая.
– Хорошо, – сказала Марион.
Девочка стащила с себя плед и вскочила.
– Пойду лягу в кровать.
– Очень хорошо, Марион. Хочешь, я провожу тебя?
– Я уже не ребенок, – язвительно сказала Марион. – Я знаю, куда идти.
Мириам засмеялась.
– Молодец. Тогда обними маму на ночь.
Девочка наклонилась и крепко обняла маму.
– Запомни, моя комната должна быть розовой с кроватью под потолком. Move the bus!
– Я скажу им, – улыбнулась Мириам и поцеловала дочку в щеку.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Дочка в пижаме убежала вверх по лестнице. Мириам встала с дивана и пошла на кухню, сделать себе чашку чая. Она услышала звук сообщения на телефоне и быстро побежала обратно посмотреть, кто там.
Извини, Мириам, вам снова нужно переехать сегодня. Кое-что случилось, я объясню позже. Сейчас пришлю кого-нибудь за вами, хорошо? М.
Черт, сейчас? Марион только что легла спать. Ну-ну. Придется нести ее на руках. Что-то случилось? Но что? Она ответила на сообщение.
Хорошо :-)
Она вышла в коридор и достала чемодан. Вещей у них было немного. Пара смен белья для нее и дочки, туалетные принадлежности. Самое необходимое. Все сложить заняло всего десять минут. Она взяла чашку чая с кухни и снова села на диван. Интересно, куда они поедут. Первая квартира была маленькая, без телевизора, всего одна комната. Там ей было очень не по себе, клаустрофобия. Эта была намного больше, шикарно обставлена. Она явно использовалась важными людьми, которые хотели остаться незамеченными. Очень скрытая, идеальна для того, чтобы держаться подальше от любопытных журналистов. Как она. Поэтому она ушла из школы журналистов? Потому что журналистом быть не очень хорошо? Потому что она хотела делать что-то более нужное? Помогать людям? Нет, не поэтому. Хорошо ли быть журналистом? Откуда эта мысль пришла ей в голову? Журналисты бывают разные, так же как учителя и полицейские. Некоторые журналисты пишут о знаменитостях. А некоторые освещают несправедливость. Вот таким журналистом хотела быть Мириам. Бороться за что-то. Использовать свои способности для просвещения людей, вместо того чтобы оценивать, кто из них лучше одет и что звезды едят на Рождество.
Она как раз допила чай, когда в домофон позвонили. Мириам сняла трубку.
– Алло?
– Привет, ты готова?
– Я готова, поднимайтесь.
Она нажала кнопку и надела ботинки. Взяла чемодан и надела куртку. Она надеялась, что Марион не проснется в поездке. А то будет капризничать и опять не уснет.
В дверь осторожно постучали. Не звоня в звонок. Молодцы полицейские, подумала Мириам, знают, что тут спит ребенок. Она открыла дверь. Там стоял человек. В маске и каком-то парике. Она не успела среагировать. Человек бросил ей тряпку в лицо. Она услышала только:
– Спокойной ночи.
И все исчезло.
62
Миа Крюгер сидела за столиком у окна «Кафебреннери», пытаясь проснуться. Она моментально уснула в номере с включенным будильником, ее мучила совесть, поэтому она не позволила себе больше, чем пару часов сна, хотя тело было с этим не согласно и хотело попасть обратно под одеяло, в сны.
Подавив зевоту, она набрала Киму:
– Ким, слушаю.
– Что-то узнали от сотрудников дома престарелых?
– Нет, – вздохнул он. – Похоже на то, что особо близко никто с ней не общался. Малин Штольц в основном держалась сама по себе.
– Ты все еще там?
– Нет, мы уже уехали. Едем встречаться с сотрудниками, у которых сегодня выходной. Может, узнаем что-то от них…
– Держи меня в курсе, ладно?
– Конечно.
Миа сдержала еще один зевок и пошла заказать вторую чашку кофе. Единственный способ быстро прийти в себя. Кофе. Много кофе. Чтобы привести голову в порядок. И тело. Ей снился лабиринт зеркал, из которого она не могла выйти, чувствуя себя запутанной и плененной. Чувство сидело глубоко внутри. Она заказала двойной эспрессо и как раз собиралась отнести его к своему столику, когда вдруг обратила внимание на двух женщин за столиком у стойки, ведущих личный разговор, но довольно громкими голосами.
Она не могла не услышать их разговор.
– Мы все перепробовали, но ничего не вышло, – сказала одна.
– Уф-ф, у тебя не получается или у мужа? – спросила вторая.
– Так и не выяснили.
– Какой ужас.
– Да, если бы не группа поддержки, я бы никогда не пережила это. Только он, он не хочет говорить об этом, – сказала первая женщина.
– И вы думаете об усыновлении?
– Я очень хочу, но он, он против, думаю. Он не хочет об этом говорить.
– Как глупо. Помочь ребенку, у которого нет родителей. Это же для всех хорошо.
– Да, я так и считаю, но он…
– Извините, – сказала Миа, подойдя к ним. – Я не хотела вам мешать, но я просто не могла пройти мимо темы вашего разговора.
Женщины посмотрели на нее.
– Вы говорили о группе поддержки? Что это за группа поддержки?
Первая женщина выглядела немного обиженной, но все же ответила.
– Группа поддержки женщин, которые не могут иметь детей. А что?
– Моя подруга… – сказала Миа, но передумала. – То есть я… я не могу иметь детей.
– Бедняжка, – сказала первая женщина, сразу изменив отношение. Она уже не была обижена – новый член в клубе.
