— Я зашел в библиотеку и увидел, как он овладевает ею на столе для географических карт, — подтвердил Элис. — Я сразу развернулся, вышел и решил не возвращаться, пока не успокоюсь, чтобы не наделать глупостей — мне хотелось ударить его.
— И вы пошли и напились.
— Да. И вы, к несчастью, знаете больше меня о том, что произошло дальше. — Он поднялся на ноги и отошел в сторону. — После того как вы ушли, я опорожнил, должно быть, еще бутылки две.
— Мне так жаль. Посмотрите на меня, — сказала Перси. — Все хорошо, — продолжала она, когда он обернулся и встретил ее печально-серьезный, пристальный взгляд. — Я уже говорила вам — после кораблекрушения, — это была не ваша вина. Вы не виноваты в том, что я влюбилась в вас, что вы разбили мне сердце.
— Что? — Он сел на изогнутый ствол дерева.
— Как и любой другой впечатлительной девчонке в округе, — пояснила Перси с безмятежным спокойствием. — Вы тогда были очень красивы, как и сейчас, впрочем, сами знаете. Хотя при желании у любого знакомого мальчика или юноши можно приметить прыщи, неловкость, грубость. Поймите: я не замечала и не сравнивала, потому что всегда считала вас своим другом. Или старшим братом — таким, как Джордж. Но когда вы меня поцеловали — так особенно, — я поняла, что вы определенно не брат — и мне самой не хотелось уже чисто братских отношений. Вот почему я осталась с вами. Не думайте, что вы принудили меня.
Элис понимал, что то и дело открывает рот, порываясь что-то сказать, но возразить до сих пор было нечего.
— Мне было шестнадцать, Элис. Девочки в этом возрасте — сплошной комок чувств, и нет для них большей радости, чем переживать безумные любовные страсти. Мы оба, как вы понимаете, переросли эти щенячьи восторги. Конечно же, вы разбили мне сердце своим отъездом. Я винила в этом себя, потому что ничего не знала об Иможен. Но позже услышала разговор родителей: якобы вы поссорились с отцом из-за поместья — и поняла, что я тут ни при чем. Девочки в этом возрасте влюбляются и разочаровываются каждую неделю.
— Вы были влюблены в меня? Тогда какого черта вы не идете за меня замуж? — мрачно спросил он. — Ведь вы именно этого хотите в браке — любви, так?
— Я же сказала вам — я разлюбила вас довольно скоро. И надеялась на мужа, который полюбит меня, — едко произнесла Перси. — Имейте в виду, — продолжала она, — любовь с вами в постели впечатлила меня надолго. Вы же знаете, как это бывает: утята вылупляются из яиц, и если поблизости нет утки, они привязываются к первой вещи, что попадется им на глаза, и принимают кошку или ведро за свою маму.
Он с улыбкой кивнул.
— Так вот, я думаю, что точно так же запечатлела ваш образ — высокий, темноволосый, симпатичный, с выдающимися скулами мужчина, — потому что Стив немного походил на вас, я поняла это недавно.
Он помотал головой, словно смахивая надоедливую муху.
— Послушайте, вы же понимаете, что должны выйти за меня. Вы любите меня. — Эта мысль ужаснула его.
— Вы не слушали меня, — укорила она. — То было восемь лет назад. Телячьи страсти. Но теперь это не имеет никакого значения. Теперь нам надо нейтрализовать Иможен, пока она не успела поделиться своими домыслами с соседями.
Элис с усилием вернул свои мысли — и свою плоть, которая неуместно восторгалась, представляя, как Перси могла бы выказывать свою любовь, — к возникшей проблеме.
— Мне нужен компаньон, — сказал он. — А точнее, не менее полудюжины надежных людей. Приглашу целый штат: здравомыслящих профессионалов, на постоянное проживание — и срочно. Вызову из Лондона своего поверенного в делах, найду архитектора — мастера по ландшафту, управляющий уже на месте, еще мой адвокат. Да они бросятся сюда, стоит мне мигнуть. Еще викарий непременно погостит, пока я здесь; можно за обедом исповедаться ему в своей любви к церкви и добродетели — или что-то в этом духе. Дьявол, сколько же дел мне предстоит, и за всем надо проследить безотлагательно!
— Разумеется! — Она захлопала в ладоши. — Никто не сможет сказать, что ваш дом стал притоном для всякого сброда, если в нем проживают деловые, весьма почтенные мужчины. При таких свидетелях она никак не сможет обвинить вас в домогательствах. Мне только что в голову пришла одна идея: почему бы не подбить ее нанести нам визит? Пусть посоветуется с мамой насчет надежной компаньонки. А мама затем с чистым сердцем сможет всем рассказывать о вашей заботливости и искреннем стремлении как можно лучше устроить жизнь Иможен во вдовьем особняке.
— Да, это положит конец всей ее вздорной болтовне. Нечего сказать, вы да я — неплохие заговорщики. — И снова он испытал то чувство локтя, что связывало их с детства: они с Перси словно читали мысли друг друга. — Я вообще не понимаю, что ее гложет. Может, точит на меня зуб из-за того, что я не пал к ее ногам? Но ей прекрасно известно, что иные отношения между нами, кроме тех, что есть, просто невозможны — и позорны.
— У нее комплекс вины. — Перси положила подбородок на колени и склонила голову набок, задумавшись. — Она знает, что предала вас, что она и ваш отец вели себя неблаговидно, — и ей теперь гораздо легче колоть раненого, чем просить у него прощения. Мне жаль ее. Во всяком случае, жаль ту девочку, которой она была. Печально, что у нее не хватило характера и ума повзрослеть и стать счастливым человеком.
— Жаль? — Он посмотрел на нее долгим взглядом. — Я вас умоляю, что же в ней возбуждает вашу жалость?
— Я не спала всю ночь, размышляла об этом, — призналась она — Я так злилась на нее и боялась, что она может навредить вам. Но затем я подумала о том, как она жила все эти годы, и пришла к мысли, что восемь лет назад она была совсем юна и целиком находилась под влиянием родителей, как и любая благовоспитанная девочка. Их слово было для нее законом. Она влюбилась в вас, и они, полагаю, поощряли ее в этом — вы были весьма завидным женихом. Затем кто-то — вероятно, ее мать — обратил внимание, что ваш отец неровно к ней дышит. Маркиз — лучшая цель, чем наследник. Они не посмотрели на то, что он по возрасту годится ей в отцы, они не приняли во внимание ее нежные чувства к вам. Выгодный брак — все остальное им было не важно.
Они научили ее, как подловить маркиза, и она подвернулась ему под руку — наедине, без сопровождения компаньонки. — Перси вздрогнула от омерзения и подняла лицо. Элис, не отрывая глаз, потрясенно слушал ее. — У него была такая репутация, так? Он не испытывал никаких отцовских чувств к юным девочкам. Это был вполне опытный развратник, а она — всего лишь агнец, принесенный в жертву.
— Боже мой! Так она пошла на это не по своей воле?
— Она поступала так, как ей велели, ничего более, — сказала Перси, и в ее голосе зазвенели гневные нотки. — Интересно, помогло ли ей ваше внешнее сходство с отцом. Но, думаю, она никогда и не мечтала, что у нее будет право выбора; сами понимаете, в нашем мире девушки не выбирают. Таковы законы нашей ярмарки невест, мы все там как овечки на распродажу.
